Немцы в городе - Алексей Оутерицкий

– Я… – капитан обреченно выдохнул и промямлил: – я не знаю.

– Раны нет, – констатировал, помолчав, полковник, – значит, и разговора нет. Равно как и оснований для возбуждения дела.

– А… как же… – капитан огляделся с видом перебравшего, потерявшего ориентацию в пространстве пьянчужки. Затем его лицо прояснилось, он расправил плечи и громко спросил – почти крикнул: – А как же трупы?

– Какие трупы? – спросил полковник.

– А вы словно не видите! – опять почти выкрикнул капитан и показал пальцем на кучку тел, в сторону которой находящиеся на площади старались не смотреть. – Их расстреляли военные, поэтому я отдал приказ задержать и их тоже. До полного, так сказать, выяснения.

Капитан перевел палец на лейтенанта и трех прапорщиков, которые, втянув головы в плечи, стояли в стороне, не желая привлекать к себе внимание. Образовав круг, они тихо переговаривались, иногда бросая встревоженные взгляды на милиционеров с гэбэшниками.

– Вы лично видели, как стреляли военные? – спросил полковник и капитан уже в который раз обмяк, не зная, что ответить.

– Нет, – наконец выдавил он из себя.

– Тогда на основании чего вы сделали такой вывод?

– На основании косвенных, – промямлил капитан.

– Каких конкретно?

Капитан уже в который раз впал в кратковременную прострацию, но тут же, тоже в который раз, встрепенулся и опять почти прокричал:

– Да вы посмотрите на тела! У них же у всех пулевые, причем очередями, а у наших автоматов нет – только у военных. Вы просто проверьте оружие военкоматских!

– Подойдите сюда, – приказал полковник.

Он скомандовал тихо, но таким внушительным голосом, что военные не решились возражать. Четверо переглянулись и неохотно побрели к полковнику с капитаном.

– С кем имею… – начал, видимо, от безвыходности, лейтенант, и полковник махнул перед его носом извлеченной из внутреннего кармана корочкой.

– Прикажите своим предъявить оружие.

– Но, простите…

– И покажите также свое, – невозмутимо добавил полковник.

Лейтенант колебался всего пару секунд, затем вздохнул и принялся расстегивать кобуру. Два прапорщика нехотя скинули с плеч свои «Калаши», которые тут же, приблизившись по едва заметному кивку седого, заграбастали его помощники. Прапор с разбитым носом оказался безоружным.

Двое в костюмах деловито отсоединили рожки, выразительно посмотрели на седого, и я понял, что магазины автоматов пустые. Затем они понюхали стволы, опять посмотрели на седого и почти одновременно кивнули. Один, исследовавший пистолет лейтенанта, отрицательно мотнул головой, показал седому неизрасходованную обойму, заправил ее обратно.

– Вот видите, – сказал внимательно наблюдавший за действиями гэбэшников капитан. Он все-таки нашел носовой платок, который оказался в уцелевшем кармане кителя, провел тканью по лбу. – Они убили гражданских людей.

– О каких убитых людях вы все время толкуете? – поинтересовался, не глядя на него, седой. Он кивнул своим и те направились с автоматами к «Волге». – Оружие изымается для отправки на экспертизу, – сказал полковник раскрывшему было рот лейтенанту, в то время как его подчиненные принялись укладывать автоматы в багажник, – а вы и ваши люди задерживаетесь до выяснения обстоятельств. По окончании осмотра места происшествия поедете за нашей машиной.

Теперь настала очередь лейтенанта искать носовой платок.

– А о каком происшествии идет речь? – спросил он, промокая лоб, в то время как прапорщики испуганно переглянулись, а тот, с разбитым носом, уже в какой раз применил свой испепеляющий взгляд, высмотрев меня в толпе.

Полковник не ответил.

– О каких убитых вы постоянно упоминаете? – повторил он, глядя на капитана.

– Ну как… – промямлил тот и повторно ткнул пальцем в кучку из пяти или шести тел. – Я что, один их вижу?

В этот момент тела зашевелились. Из-под двух дородных ткачих в пропитанных кровью халатах вылез плотный мужик лет тридцати, с простоватым лицом и всклокоченными волосами, в издырявленной спецовке. Судя по расположению отверстий, он поймал автоматную очередь, рубанувшую его наискосок, от левого плеча к правому бедру. Или наоборот. Мужик постоял на четвереньках, с кряхтением поднялся и посмотрел по сторонам бессмысленным взглядом. Затем с наслаждением потянулся, и из-под спецовки посыпалось что-то мелкое, увесистое, по звуку соприкосновения с асфальтом смахивающее на гайки. И только по прошествии доброго десятка секунд до меня дошло, что это пули.

– Подойдите, пожалуйста, сюда, гражданин, – сказал седой.

Перешептывания прекратились. Все находящиеся на площади пялились на ожившего во все глаза, а не замечающий этого мужик смотрел на седого все тем же бессмысленным взглядом пребывающего в жутком запое пьянчуги.

– Я? – Он ткнул себя пальцем в грудь, посмотрел на этот палец, потом опять на полковника.

– Вы, вы. Пожалуйста.

Мужик почесал затылок, неуверенной походкой побрел к седому. Его ноги заплетались, усиливая сходство с пьяным.

– И чего, – сказал он, встав в паре метров от полковника.

– Расстегните, пожалуйста, спецовку.

– Спецовку? – тупо переспросил мужик.

– И рубашку. – Мужик не отреагировал. Он молча глядел на полковника и тот опять добавил: – Пожалуйста.

Мужик, поколебавшись, повиновался.

– Вот видите… – начал капитан и осекся.

Народ вытянул шеи, загудел, а я даже забыл поглядывать на Тамарку. Грудь мужика, застывшего с широко разведенными руками, пересекал пунктир выстроившихся в ряд отметин в виде круглых розовых шрамиков. Нижний почти слился с пупком, затем шли три четко различимые, в самом центре живота, а три или четыре повыше замаскировались в куцей растительности, в забавно сгруппировавшихся кустиках из длинных черных волосков. В целом картина была ясна – конфигурация шрамов точь-в-точь соответствовала расположению прорех в промасленной робе.

– Повернитесь, пожалуйста, спиной, – попросил седой.

Мужик, словно загипнотизированный, повернулся, продолжая удерживать полы одежды распахнутыми, и теперь можно было увидеть, что ее покрытая загустевшей кровью задняя сторона оказалась основательно изодранной. Кажется, именно так и должно было быть – выходные пулевые отверстия по масштабу нанесенных повреждений значительно превосходили входные.

По сигналу седого один из его сподручных шагнул к мужику, за край приподнял рубаху и толпа ахнула – его спину избороздили неровные шрамы, какие могли образоваться от выдранных кусками мяса и кожи.

– Достаточно, – сказал седой, а толпа ахнула вторично – тела опять зашевелились и вскоре две тетки стояли, покачиваясь, на тумбообразных ногах в носках и смешных ткацких кедах, а на асфальт с них с мягким стуком сыпались исторгнутые организмами пули.

Потом на четвереньки встал дохлый лысоватый мужик лет сорока пяти, которого я, кажется, видел среди складских, а последний, из конторских, вскочил, словно ванька-встанька, готовый немедленно бежать, но пока не решивший, куда.

– Так где трупы? – спросил седой.

Капитан посмотрел на него осоловелым взглядом и молча сглотнул.

– Вызывайте, – сказал седой своим, и один из его мордоворотов, фигурой смахивающий на штангиста остроносый парень лет двадцати пяти, полез в машину.

Кажется, у них там был телефон или рация, потому что из машины послышался негромкий бубнеж, а я повернулся к давно пристроившемуся рядом Викентьичу.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Викентьич только молча, как минутой раньше капитан, сглотнул.

– Мальчики…

Мы повернулись и обнаружили манящую нас пальцем Наташку. Она была бледной, как лист бумаги, а рядом замерла такая же бледная Тамарка. Подойдя, мы встали, молча глядя на девчонок, а те испуганно смотрели на нас.

– Постойте рядом. Нам страшно.

– Мне кажется, лучше обо всем этом просто не думать, – наконец заявил Викентьич. И, помолчав еще с десяток секунд, брякнул: – А давайте все вместе вечером куда-нибудь сходим.

Девчонки переглянулись.

– Сходили уже, – мрачно сказала Тамара.

– Удовлетворили, так сказать, любопытство, – добавила Наташа. – Лучше бы сразу работать пошли.

– Извините, но я до сих пор не получил внятных объяснений! – громко сказал за нашими спинами знакомый голос и мы обернулись.

– Господи… я о нем и забыла уже, – буркнула Наташа.

– Каких конкретно? – устало поинтересовался капитан.

– Да хотя бы таких, когда нас наконец отпустят работать, вот каких! – пояснил Павел Аркадьевич. – Уж если вы до сих пор не изволили внятно объяснить нам всем, что здесь вообще происходит.

– Товарищ, а покажите-ка вашу руку, – неожиданно вмешался седой.