100 рассказов о стыковке - Владимир Сыромятников

На Земле, в нашей стране за эти годы произошла смена эпох, а советский орбитальный комплекс «Мир» продолжал летать, превратившись в «Мир» российский, об этом речь впереди.

В течение 1986 года КК «Союз Т-15» доставил на станцию «Мир» первый экипаж в составе Л. Кизима и В. Соловьева. К станции стыковались два грузовика «Прогресс» с номерами 25 и 26, а также первый модернизированный «Союз ТМ» в беспилотном варианте. В начале февраля 1987 года к станции пристыковался КК «Союз ТМ-2» с ветераном эпопеи «Союз» — «Аполлон» и программы «Салют» Ю. Романенко, а также А. Лавейкиным, впервые полетевшим в космос. Этому экипажу пришлось принимать модуль «Квант» и вместе с нами непосредственно участвовать в его почти ручной стыковке.

В соответствии с запланированной конфигурацией «Квант» должен был пристыковаться к заднему, агрегатному отсеку базового блока. Перед этой стыковкой этот задний причал занимал грузовик «Прогресс-28», запущенный 3 марта. С этого события, как выяснилось позже, началось наше самое большое стыковочное приключение. Злополучной стала расстыковка этого «Прогресса», которая состоялась 28 марта. За три дня до запуска для модуля освобождали стыковочный причал.

Много раз, провожая на Байконуре корабли «Союз» и «Прогресс», вглядываясь в стыковочные агрегаты, я невольно думал о тех опасностях, которые подстерегали их на длинном пути от старта до стыковки в космосе. Большая часть корабля со всех сторон укутана космическим одеялом — так называемой экранно–вакуумной теплоизоляцией, состоящей из многих слоев пленки, хорошо отражающей свет. Основное ее назначение — свести к минимуму внешний теплообмен, и попутно она может защитить корабль от земной или космической пыли. На кораблях и станции имеются элементы, которые нельзя защитить, — к ним относятся стыковочный механизм и торцы стыковочных шпангоутов. Они выглядят такими незащищенными, эти электроразъемы с остриями торчащих контактов, гидроразъемы с прецизионными уплотнениями, миниатюрные штырьки датчиков и многие другие элементы.

С опытом почти 20–ти лет орбитальных стыковок выработалась строгая процедура конечного этапа подготовки космических аппаратов (КА). Перед накаткой головного обтекателя ракеты, защищающего КА от набегающих воздушных потоков при полете в атмосфере, проводятся заключительные операции: снимают «красноту», т. е. все защитные крышки, специально выкрашенные в красный цвет, чтобы их случайно не забыли снять на Земле. Конструкторы, разработчики систем, имеющих элементы снаружи корабля, производят так называемый авторский осмотр. Визуально, а иногда — на ощупь, последний раз «по–человечески» оценивают они состояние своего детища. У стыковщиков здесь дел, пожалуй, больше, чем у других. Надо протереть, проверить и смазать в последний раз штангу стыковочного механизма и другие рабочие элементы. Влажной уборкой и пылесосом очищается головной обтекатель, его бесчисленные шпангоуты и стрингеры.

Заключительный аккорд подготовки — фотографии на память, которые являются документом, своего рода свидетелем на всякий случай.

Несмотря на такую тщательную подготовку, все?таки остается сомнение, не произойдет ли что?нибудь непредвиденное, случайное.

Случайное, происходящее по воле случая, — нерегулярно, нечасто. Если техническая система спроектирована хорошо, так, как надо, а качество изготовления обеспечено, то отказы происходят редко. В космической технике, благодаря целому ряду мер это очень редкое явление. И все же такие случаи происходят. Осенью и в начале зимы 1977 года мы, стыковщики, пережили, пожалуй, самую трудную страницу своей истории. Именно тогда, за 10 лет до описываемых событий, молодого космонавта Ю. Романенко вместе с ветераном Г. Гречко собрали по тревоге в «дальнюю дорогу», чтобы они проинспектировали передний узел первой двухпричальной станции «Салют», оказавшийся под подозрением после первой неудачной стыковки.

Но того, что произошло 10 лет спустя при стыковке модуля «Квант», не ожидал никто. Как выяснилось позже, все, что произошло, явилось следствием цепочки событий, каждое из которых считалось редким и маловероятным. Невозможно было предположить, что не ворсинка, нарушившая герметичность стыка, не кусок фольги, попавший в электрические разъемы, а твердый, размером с кулак предмет, застрявший где?то между приемным конусом и стыковочным механизмом, станет причиной нестыковки.

Корреспондент французской газеты «Фигаро» на следующий день после того, как стыковку все?таки завершили, опубликовал статью, в которой утверждалось, что это был забытый на Земле предмет, который займет достойное место в космическом музее.

На самом же деле все было не так…

В отличие от большинства кораблей модуль «Квант» летел в космос стыковочным механизмом вниз, почти по А. Твардовскому: «пушки к бою едут задом — это сказано не зря». Поэтому казалось невероятным, что на стыковочный механизм мог попасть мусор с головного обтекателя — наоборот, перегрузки очищали стык.

Событие началось издалека.

Многие системы космического аппарата связаны между собой. Тесно связаны друг с другом системы сближения и стыковки. Поэтому, когда в ночь с 4 на 5 апреля на расстоянии 280 метров вдруг прекратилось сближение «Кванта» с ОС «Мир», нас, стыковщиков, тоже привлекли к анализу ситуации, хотя до механического контакта было пока далеко. Еще было свежо в памяти случившееся около года назад неожиданное событие, когда прекратилось сближение КК «Прогресс» из?за того, что кто?то из космонавтов (кажется, это был В. Соловьев) случайно нажал на датчик сцепки на другом конце орбитальной станции. На этот раз нам со сближенцами снова пришлось взаимно исследовать друг друга.

На следующий день, 6 апреля, во главе с министром О. Баклановым и главным конструктором Ю. Семёновым мы вылетели в Харьков: там разрабатывали систему управления модулей. Тогда нам повезло — в результате анализа нашли единственное решение, которое давало шанс: оно снимало ограничения, наложенные на систему, однако могло увеличить отклонения аппаратов от соосного положения при стыковке.

Когда ночью, а вернее, ранним утром 7 апреля мы обо всем договорились, большинство участников верило в успех следующей попытки.

Успех операций с такими сложными большими системами, к которым относятся КА, оценивается вероятностными характеристиками: 99%' успеха, иногда — 90% и т. д. Каждая подсистема тоже оценивается вероятностью успешной работы, и совершенно очевидно, что эти вероятности должны быть как можно близки к своему практически недостижимому пределу — 100%. Известно, что одновременное появление двух маловероятных событий еще менее вероятно. Зависимость результатов от случайностей, уникальность каждого космического полета породили у ракетчиков склонность к суеверию. Суеверными были Королёв и Бабакин, как, впрочем, и многие спортсмены, для которых удача играла не последнюю роль в успехе. В итоге благоприятные приметы перешли в разряд психологической подготовки.