Неприятности в клубе «Беллона» - Дороти Ли Сэйерс

с эксгумацией? Я ведь о ней и не вспомнил. Послушайте, Уимзи, этого-то вы и добивались? Вы уже знали, что я плутую, и надеялись таким образом вытащить меня из этой скандальной истории?

– Отчасти.

– Чертовски благородно с вашей стороны. Знаете, когда вы отослали меня на станцию Чаринг-Кросс на пару с этим сыщиком, я ведь догадался, что вы что-то обо мне прознали. И едва не попался! Я решил притвориться, что еду за Оливером, – да вы помните! – и тут заметил в поезде эту вашу вторую ищейку. У меня прямо мурашки по спине забегали. И что же мне оставалось? Либо прекратить шоу, либо обозвать Оливером какого-нибудь безвредного старикашку – так сказать, в доказательство собственной безупречной честности, понимаете?

– Ах, вот в чем дело! Я так и подумал, что у вас должна быть веская причина.

– Ну да, а потом, когда меня вызвали в Париж, я подумал, что обвел-таки вас всех вокруг пальца. Но, как я теперь понимаю, все было спланировано заранее. Послушайте, Уимзи, а зачем, собственно? Вы просто хотели отплатить мне той же монетой или как? Зачем вам понадобилось удалить меня из Англии?

– И в самом деле, лорд Питер, – сурово проговорил мистер Мерблз. – Надеюсь, что уж хоть мне-то вы объяснение предоставите?

– Ну, чего же тут непонятного? – удивился Уимзи. – Фентиман – душеприказчик своего деда. Если бы мне удалось убрать его с дороги, вам не удалось бы отменить эксгумацию.

– Упырь! – воскликнул Роберт. – Да вы, верно, кормитесь трупами.

Уимзи возбужденно рассмеялся.

– Фентиман, – проговорил он, – много ли вы сейчас дадите за шанс вернуть эти полмиллиона?

– Шанс? – воскликнул майор. – Никакого шанса вообще нет! О чем вы?

Уимзи неспешно извлек из кармана листок бумаги.

– Письмо пришло вчера вечером, – сообщил он. – И, ей-богу, друг мой, вам несказанно повезло, что смерть старика обернулась для вас невосполнимой утратой. Вот что пишет мне Лаббок:

«Дорогой лорд Питер, я решил заблаговременно черкнуть вам пару строк и сообщить результаты вскрытия, проведенного над трупом генерала Фентимана. Что до официального повода расследования, могу сказать, что в желудке остатков пищи не обнаружено, значит, в последний раз покойный поел за несколько часов до своей кончины. Важно другое: следуя вашим собственным, крайне туманно сформулированным предположениям, я провел анализ кишок на содержание яда и обнаружил следы присутствия большой дозы дигиталина, принятой незадолго до смерти. Как вы сами знаете, для человека со слабым сердцем подобная доза не могла не оказаться роковой. Причем симптомы – замедление сердечной деятельности и коллапс – практически неотличимы от сильного сердечного приступа.

Мне, разумеется, неизвестно, каково ваше отношение к делу, в любом случае, я от души восхищаюсь вашей проницательностью, подсказавшей вам выступить с предложением провести анализ. Между тем вы, разумеется, сознаете, что я обязан сообщить о результатах вскрытия государственному обвинителю».

Мистер Мерблз словно окаменел.

– Боже милосердный! – воскликнул Фентиман. – Боже милосердный! – повторил он. – Уимзи… если бы я только знал… я ведь и не подозревал даже… я бы и за двадцать миллионов к телу не притронулся. Яд! Вот бедолага! Кошмар что такое! Теперь я припоминаю, что в тот вечер старик жаловался на слабость, но я и не думал… Послушайте, Уимзи, вы ведь верите, правда, что я и понятия не имел? Однако… что за ужасная особа… я так и знал, что от девицы добра не жди. Но яд! Это уж чересчур. Господи помилуй!

Паркер, до сих пор внимавший рассказу с беспристрастностью по-дружески настроенного зрителя, просиял улыбкой.

– Молодчага, старина! – заорал он, в избытке профессионального энтузиазма хлопая Питера по спине. – Это же самое настоящее уголовное дело, и ты провел его – лучше некуда. А я и не знал за тобой этакой терпеливой настойчивости! Заставить их провести эксгумацию, надавив хорошенько на майора Фентимана, – мастерский ход, просто мастерский! Отличная работа! Превосходная работа!

– Спасибо, Чарлз, – сухо отозвался Уимзи. – Рад, что хоть кто-то меня ценит. Что ни говори, – язвительно добавил его светлость, – а Притчарду нос мы утерли.

При этих словах даже мистер Мерблз слегка оживился.

Глава 15

Тасуем и сдаем

Спешно проконсультировавшись с власть имущими Скотленд-Ярда, инспектор Паркер взял дело Фентимана в свои руки – и сей же миг отправился советоваться с Уимзи.

– Что натолкнуло тебя на мысль о яде? – полюбопытствовал инспектор.

– Главным образом Аристотель, – сознался его светлость. – Он, знаешь ли, говаривал, что всегда следует предпочесть вероятную невозможность невозможной вероятности. Разумеется, не было ничего невозможного в том, что генерал тихо-мирно скончался в самый неподходящий момент. Однако куда эффектнее и куда вероятнее предположить, что все подстроено заранее! Выгляди ситуация еще более немыслимой, я и то с пеной у рта восклицал бы: убийство! А на самом-то деле ничего немыслимого тут и нет. Взять хоть этого Притчарда и девицу Дорланд. С какой стати они так упорно не желали идти на компромисс и проявляли такую мерзкую подозрительность, как не потому, что располагали некой закрытой информацией? В конце концов, в отличие от нас с Пенберти, они даже тела не видели.

– Тогда возникает вопрос: кто виновник? Естественно, первой я бы заподозрил мисс Дорланд.

– У нее наиболее веская мотивировка.

– Ага. Ну что ж, будем рассуждать методично. Старик Фентиман, судя по всему, чувствовал себя здоровехоньким вплоть до половины четвертого, когда он отправился на Портмэн-сквер, так что яд ему, очевидно, дали между половиной четвертого и восемью часами. Ведь Роберт Фентиман обнаружил деда мертвым около восьми. Так с кем старик виделся в этот промежуток времени?

– Секундочку! Вот здесь я позволю себе небольшое уточнение. Старик принял яд между половиной четвертого и восемью часами, но получить его вполне мог и раньше. Например, предположим, что кто-нибудь подбросил отравленную пилюлю в его склянку с мятными таблетками от изжоги, или что уж он там употреблял. А провернуть это дело могли в любое время.

– Ну, только не заблаговременно, Питер. Предположим, старик скончался бы слишком рано и леди Дормер об этом прознала бы?

– Никакой разницы. Ей даже завещание не пришлось бы менять. Доля мисс Дорланд осталась бы неизменной.

– И верно. Что-то я сглупил. Ну, так почему бы не попытаться выяснить, не принимал ли старик регулярно какого-нибудь медицинского средства? А если да, то у кого была возможность подбросить отравленную пилюлю?

– У Пенберти, например.

– У доктора? Да, надо внести его имя в список возможных подозреваемых, хотя ни тени мотива у него нет. Однако же мы впишем его в колонку, озаглавленную: «Благоприятная возможность».

– Правильно, Чарлз. До чего люблю твою методичность!

– Противоположности сходятся, – заметил Паркер,