Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

— Добрый день. — Вежливо произнесла Алёна, подойдя к Ивану Кирилловичу и встав по правую руку от него.

«Трое на трое? — С задорной усмешкой подумал Мишель. — Интересно, кто кого?»

К счастью для него, результат был слишком очевиден.

— Ну и которая из? — Лениво поинтересовался он, переводя изучающий взгляд с одной отцовской спутницы на другую. Ему надоело молчать, да и поставить отца на место страсть как хотелось. Как это так, Катерина сказала своё слово, а он до сих пор нет? Непорядок.

«Полнейшее отсутствие манер, а ещё князь!», подумала Александра, опустив взгляд. Рисунок на ковре был больно интересный! Куда интереснее и безобиднее, чем этот неприятный зеленоглазый красавец, стоявший напротив.

— Мишель! — Попробовал, было, возмутиться Иван Кириллович, но Алёна призвала его к молчанию, нежно положив руку ему на плечо. Она-то на подобные беседы была мастером, и, очевидно, заранее готовилась к самому худшему, а потому изначально пообещала себе не обращать внимания на этого мальчика.

Правда, это было до того, как она увидела его вживую. Попробуй-ка не обрати на такого внимания! Алёна поймала себя на мысли, что, кажется, жестоко просчиталась с выбором и соблазнила не того князя. Но назад дороги уже не было, и пришлось срочно брать ситуацию под свой контроль.

— Позвольте представиться, меня зовут Алёна Александровна. Это я невеста вашего батюшки.

— Что, серьёзно? — Переспросил Мишель у отца, очевидно, решив не разговаривать с этой женщиной напрямую. Иван Кириллович коротко кивнул. — М-м, надо же! А я думал та, что посимпатичнее! — Волконский кивнул на Александру, замершую рядом с Гордеевым в ожидании очередной порции гадостей и ехидства. Признаться, он её удивил. Она тотчас же вскинула голову, перехватив взгляд Мишеля, но тот уже ни малейшего внимания на неё не обращал, переключившись на своего разъярённого отца.

— Я бы попросил тебя быть осторожнее в выражениях! — С подобием на внушительный тон, сказал Гордеев, но Мишель его просьбу проигнорировал, продолжив свою жестокую игру:

— В самом деле, как я мог не догадаться сразу! Тебе же никогда не нравились рыжие! Вот блондинки — другое дело, это сколько угодно. — Учитывая то, что покойная жена Гордеева была темноволосой, фраза эта прозвучала на редкость двусмысленно, но Мишелю и этого показалось недостаточным. — Помнится, пару лет назад была у тебя одна… очаровательная такая, светловолосая нимфа… кажется, балерина?

— Певица. — Пряча улыбку, подсказала Катерина, целиком и полностью поддерживающая брата в его ехидстве.

— Ах, да! Певица, точно. Уж извини, отец, у тебя их было столько, что я поневоле начал в них путаться!

— Немедленно прекрати! — Скомандовал Иван Кириллович, пунцово покраснев, то ли от стыда, то ли от гнева.

«А на что ты ещё надеялся, когда приглашал его сюда?!», мысленно спросила его Александра, не зная, куда деться от этого позора и своего собственного безграничного отчаяния. Но хуже всего оказалось осознание того, что этот жестокий и надменный молодой князь был кругом прав.

— Да будет тебе. — Равнодушно произнёс Волконский. — Или кто-нибудь из здесь присутствующих до сих пор наивно полагает, что она у тебя единственная?

— Мишель, это невежливо. — Осадила его Ксения, подав голос как раз тогда, когда от неё ожидали полнейшего молчания. Неожиданно, не так ли? А это потому, что она, во-первых, была воспитана в наилучших традициях дворянства, и этикет ставила превыше всего, особенно на людях. Во-вторых, к семье Волконских она пока ещё не принадлежала, и, как следствие, не так сильно ненавидела гордеевскую любовницу. Ну, и, в-третьих, она прекрасно знала, что эта её фраза Мишеля уж точно не остановит, а, наоборот, раззадорит пуще прежнего.

Что ж, она была права.

— Невежливо? А приводить в дом моей матери свою любовницу — это, по-твоему, вежливо?

«Ну, всё. — Обречённо подумала Александра. — Не могу так больше!»

И, высвободившись из хватки Ивана Кирилловича, уверенными шагами направилась прямиком к Мишелю. Да-да, именно к нему, а не от него, как хотелось ей в тот момент больше всего на свете.

Но позволить себе трусливо сбежать с поля боя она не могла. Битва была ещё не проиграна, а этот негодяй посмел оскорбить её мать, и она ему это так не оставит! Заслуженно или нет — уже другой вопрос, но Александра, как бы там ни было, позволить кому-то дурно выражаться в адрес её матушки не могла. Она не была бы самой собой, если бы посмотрела на это сквозь пальцы!

Притормозив возле Мишеля, она резко вскинула голову, и заглянула в его глаза, возвращая ему не меньшие ненависть и презрение. Волконскому, признаться, в тот момент сделалось безумно смешно.

«Это кто же у нас тут такой маленький и агрессивный?», изо всех сил борясь с улыбкой, подумал он. Картина была на редкость потешная — эта маленькая рыжеволосая бестия, ниже его наголову и вдвое уже в плечах, стояла теперь напротив с столь воинственным видом, словно собиралась броситься на него с кулаками. А в глазах её блестела такая ярость, что он, наверное, и впрямь испугался бы, если б ему не было так весело.

Однако, порыв её был благородным, и заслуживал уважения, поэтому Мишель сдержал-таки своё веселье, и одному Господу известно, каких усилий ему это стоило.

— Послушайте, вы, — сквозь зубы произнесла Александра, вложив в это короткое местоимение всю свою ненависть, на какую только была способна, — вы можете быть хоть трижды сыном господина Гордеева, и четырежды — князем и дворянином, но ни то, ни другое не даёт вам права говорить о моей матери в таком тоне!

— Да-а? — Протянул он с таким наигранным удивлением, как будто у него и впрямь было этого право. И, поверх её плеча, посмотрел на отца — а что он? Решительные действия ожидались скорее уж от него — Гордеева сам Бог обязал заступаться за свою женщину, но, видимо, переломанный нос пока ещё не спешил срастаться, а болезненные ушибы то и дело напоминали о себе, сдерживая Ивана Кирилловича от поспешностей.

А девчонка-то, конечно, молодец, отметил Мишель, вновь возвращая ей свой ленивый полупрезрительный взгляд.

— Да. — Совершенно серьёзно сказала она. — И я советую вам немедленно извиниться!

Ксения с Катериной синхронно ахнули, первая притворно, вторая абсолютно искренне.

«О-о, как мы заговорили!», отметил Мишель с некоторой долей удивления, однако удивление его носило скорее положительный характер. Давненько ему не встречалось достойного оппонента — как-то так повелось, в последнее время, что люди вообще не решались с ним спорить, начиная с бывалых военных, заканчивая такими, как его отец. Но чтобы какая-то плебейская девчонка, без роду и племени?