Я не ваша, босс - Надежда Марковна Борзакова

перепуганный вечно. Вот, знаешь, не думал, что такое скажу, после всего, что вы нам устроили, но я рад, что ты с ним.

Я тоже не думала. И мне бы радоваться, что, судя по всему, от папы больше не будет претензий из-за наших с Марком отношений, но я не могла. Потому, что помнила, как дрожащими руками вызывала Марку скорую помощь, в ужасе гадая, не случился ли у него инфаркт в тридцать четыре года просто потому, что дурацкий бизнес и бешеная сука Алеся довели его. Знала, что он сейчас на грани потери бизнеса, который строил сам много-много лет. Помнила и знала, но абсолютно ничем не могла помочь и ничего не могла изменить. Разве только не добавлять дополнительных проблем.

Остаток недели мы не виделись. Каждое утро курьер привозил мне букет цветов, каждый вечер мы подолгу говорили по видеосвязи абсолютно обо всем, кроме бизнеса.

“Потому, что это не твои проблемы, Лера, а мои. И я их решу. Или ты сомневаешься?”

Я не сомневалась. Решит. Вот только какой ценой это произойдет? В среду Марк скинул мне результаты своих медицинских обследований и номер телефона врача. “Чтоб ты не волновалась”.

По всему получалось, если Марк будет осторожен с алкоголем, избытком физических нагрузок и балансом работа-отдых, то с его сердцем будет все в порядке. Осталась сущая мелочь — организовать это.

Одно радовало: полицейские получили “компенсацию”, Олег “не имеет претензий, но с поста генерального уволился по собственному”, так что никаких проблем с полицией у Марка не будет.

Что до должности генерального…

— Ле-е-ерка! — завизжала в трубку Саша. — Мне предложили стать исполняющим обязанности директора! Мол, я знаю всю кухню, обладаю организаторскими способностями и прочее-прочее! Ты постаралась? Признавайся?

— Не я, Саш. Пойми правильно — я тебя люблю, но из меня та еще бизнес вумен, так что я не могу оценить твои способности в плане управления, да и просить у Марка протекцию… Ты же знаешь меня, я бы могла, но только в крайнем случае. А это не он.

— Точно не ты? — насторожилась подруга.

— Точно!

Я и правда не просила Марка о таком. Но рассказала ему о ситуации с Ромой, которая пока что в подвешенном состоянии. Мог ли это быть акт поддержки ей или подарок мне? Вряд ли, учитывая, что Марк — бизнесмен прежде всего. Хотя, кто знает. Но, в любом случае, Саша должна справиться. А если все-таки окажется, что Рома изменяет, то сложности на работе — это то, что нужно при разводе. Почему-то я была уверена, в этот раз она мужу уже не простит.

Через два дня, вечером в пятницу — я как раз собирала сумку, чтоб поехать на выходные к Марку — она позвонила снова.

— Лер? — прохныкала в трубку подруга.

— Что случилось? — в моей голове пронеслось с десяток вариантов.

— Я поговорила с Ромой…

— И что он? — уточнять предмет разговора не было смысла. Как и результат, но…

— А он вещи собрал, — и разрыдалась.

Я сказала, что сейчас приеду. Написала Марку короткое сообщение с описанием ситуации, уточнив, что позднее уточню, когда смогу у него быть. Вызвала такси, чтоб не таскаться с сумкой в общественном в час-пик.

Пара Сашиных слов мигом воскресили мои собственные воспоминания об аналогичном эпизоде трехмесячной давности. Злость, обида, боль, растерянность — именно это я ощущала в тот момент, когда приказала бывшему убраться из моего дома и он так и сделал. Сейчас я почувствовала лишь легкую тоску вроде той, что бывает, когда вспоминаешь какой-то фильм с грустным финалом. И все.

Яна, как мышка, сидела с планшетом в детской. В квартире был полнейший бардак, словно шкафы с одеждой взорвались. Саша рыдала не переставая, рассказывая мне о том, что, оказывается, любовница у него давно, несколько месяцев. То есть в том момент, когда она думала, что забеременела, Рома уже ходил на сторону. То есть спал и с той, и с той. А не уходил сугубо ради ребенка. Думал, что сможет и дальше так жить, но не смог.

— Я ее видела, Лера. Ей двадцать лет всего! Двадцать! Молодая длинноногая девчонка! Студенточка! Блондинка с патлами до талии! Сейчас тебе ее в инсте покажу, — и закопалась в телефоне.

— Господи, Саш, да плевать, как она выглядит!

— Нет, ты посмотри! — ткнула мне в лицо телефон. Там фотография миловидной молодой девушки в купальнике на пляже в Египте. Красивая стройная фигура, длинные волосы, юношески пухлое личико.

— Ну и что, Саш?

— Все потому, что молодая! — рыдала подруга, — Он просто взял и променял меня на молодое мясо и все! И это после всего, что было! Да мы в однушке в хрущевке ютились первое время. Он работу найти не мог, на мою зарплату жили. Взялся потом идеи генерировать. Одна провальнее другой. Я ждала. Поддерживала. Пахала за двоих. А потом у него выгорело. Поднялся. Мы ипотеку взяли. Я Янку родила. А потом…

Продолжить она не смогла из-за слез. Я налила подруге воды, накапала туда капель. Саша сделала глоток и закашлялась. Замахала рукой перед лицом, хватая ртом воздух. Приступ вскоре прошел, вместе с истерикой.

— Что мне делать, а, Лер? — спросила, шмыгая носом.

— Сейчас я сбегаю и куплю несколько больших коробок и мы туда упакуем все Ромины вещи…

— Да есть коробки. С переезда. Еще же ипотека, — и разрыдалась опять.

— Есть? Отлично, — игнорируя ее слезы, сказала я. — Неси.

А потом мы планомерно и методично складывали в коробки все вещи, которые не вывез Роман и которые Яна не хотела видеть в доме. Обмотав их скотчем поставили у входной двери. После меняли постельное белье и мыли все в квартире. Проветривали до тех пор, пока не начинали дрожать от холода, уничтожая малейший намек даже не запах ее теперь уже бывшего мужа.

— Лер, а может… Может он еще вернется? — всхлипнула Саша, когда мы закончили.

— Может и вернется. Позвонит такой в дверь. Или даже откроет своим ключом. Попросит прощения, а потом оправдает свой поступок чем-то вроде ошибки, помутнения, того, что ты его пилишь, редко даешь и т. д. и т. п… Ты пустишь обратно. Но не от большой любви. А просто потому, что ты к нему привыкла. И к себе в качестве его жены тоже привыкла. Вы будете жить… Ну как? Примерно как жили. Еще он, может, цветочки приносить начнет, посуду за собой мыть. Вину заглаживать. Месяц-второй, скорее всего. И ты будешь думать, что поступила правильно. Ну, все же ошибаются, да? А у вас семья,