Жемчужная бухта - Элизабет Лоуэлл

– А тот магазин тоже является м-м-м…

– Конечной целью аферистов, – подсказал Арчер.

– Вот именно.

– Не имеет значения, с какого звена цепочки ты начнешь. Путь драгоценностей вроде нашей в любом случае не заканчивается в «Сокровищах моря». Клиентура здесь достаточно богатая, но предпочитает в основном безделушки для перепродажи в третьи страны.

Ханна слегка покусывала нижнюю губу, она еще не привыкла ко вкусу несмываемой помады.

– Магазин «Сокровища моря» принадлежит семье Чан?

– Сэм Чан только номинальный владелец, хотя нужно очень потрудиться, чтобы доказать это. Магазин предлагает лучший в Гонконге жемчуг, а отдельные экземпляры даже лучшие в мире.

– Имя Сэма Чана хорошо известно на Востоке, особенно в странах, тяготеющих к западному образу жизни. Ты уверен, что это отец Яня?

– Разумеется. Старик владеет и управляет целой сетью дорогих магазинов, торгующих элитным жемчугом в Токио, Шанхае, Лос-Анджелесе, Манхэттене, Риме. Собирался открыть магазин даже в Москве, но рубль катастрофически падает.

– А компания твоего отца?

– «Донован интернешнл»?

– Да.

– У нас представительства во всех странах, где есть интересующие компанию полезные ископаемые.

Ханна шутливо отсалютовала ему, дотронувшись до легкомысленной широкополой черной шляпы, которую приобрела в аэропорту.

– Впечатляюще!

– Вот такие мы, Донованы, правильные, – сказал Арчер, с трудом прокладывая дорогу к витрине через запруженный людьми тротуар. – Впечатляюще, как это ожерелье.

Арчер отступил от витрины, пропуская Ханну вперед. Справа, рядом с длинной ниткой золотистого жемчуга, перемешанного с бриллиантами, она увидела ожерелье из черного жемчуга.

По величине жемчужины были такими же, как в ожерелье, которое ей купил в Бруме Арчер. На чем сходство и заканчивалось. Эти, иссиня-черные, переливались всеми цветами радуги. Цена шестизначная. Нахмурившись, Ханна подошла вплотную к стеклу и настолько сосредоточилась на ожерелье, что действительность постепенно отступила на задний план, а затем и вовсе исчезла.

– О чем ты задумалась? – вывел ее из оцепенения голос Арчера.

– Красивое ожерелье, хороший цветовой подбор, но далек от абсолютного.

– Только хороший?

– Да, – уверенно подтвердила она. – Видно не очень хорошо. И тем не менее я не ошибусь, если скажу, что пара жемчужин выпадает из цветовой гаммы. Следовательно, подбор только хороший, и цена должна быть значительно ниже.

Арчер удовлетворенно хмыкнул. Он привык работать один, но сейчас понял, насколько Ханна будет полезной во время переговоров с коварными торговцами жемчугом.

– Можешь сыграть роль вздорной, совсем не шикарной богатой стервы, не выдав при этом своей квалификации? – спросил он.

– Ты имеешь в виду избалованное отродье, которое прекрасно знает, какая вещь нужна, ни разу в жизни ее не видев, хотя готово давать указания самому Господу Богу?

– Совершенно верно, –засмеялся Арчер, нежно погладив ее по щеке. – Ты хочешь необычное ожерелье из черного жемчуга, ты не знаешь, как оно выглядит, но сразу узнаешь его, когда увидишь.

– До какой степени необычное? – спросила Ханна. Арчер покачал головой, словно боясь произнести, вслух «Черная троица».

– Ты не любишь описывать этот необычный сорт жемчуга, но ищешь его очень давно, и, когда увидишь, он сразу тебе понравится.

– Настоящее, черное, очень яркое, – невозмутимо произнесла она.

– Абсолютно точное описание. Теперь войдем и заставим менеджера жевать его роскошный ковер. Если получится, он распахнет перед нами двери своего подвала, чтобы показать, какой он знаток жемчуга, а мы невежественны и вульгарны. Тогда мы сможем понять, сколько он знает, и увидеть то, что припрятано для особых клиентов. В зависимости от этого он решит, пора ли выпустить радужного кота в стаю жемчужных голубей.

– С чего ты взял, что там есть подвал, где хранится настоящий товар? – спросила она.

– В таких магазинах всегда есть подвал, а витрина – лишь приманка для туристов. Кроме того, я уже бывал в этом подвале. Там они хранят своих «девственниц». – Арчер использовал принятое среди торговцев жаргонное прозвище натуральных жемчужин, – Товар у них хороший, настоящий.

– А тебя не узнают?

– Вряд ли. Я заходил сюда много лет назад.

Арчер достал очки в модной оправе, похожие на бифокальные, а на самом деле с простыми тонированными стеклами. В сочетании со шляпой они изменили его лицо до неузнаваемости.

– Испорченный, циничный, слишком привередливый, – восхищенно констатировала Ханна. – Что еще?

– Ничего не смыслю в жемчуге и меня зовут…

– Дорогой, – быстро предложила она. – А то я запутаюсь с именами.

– Дорогой? – улыбнулся Арчер. – С этим я могу жить. Все лучше, чем лютик.

– Лютик? – Ханна окинула его пристальным взглядом с головы до ног, задержавшись на могучих плечах. – Не подходит.

– Спасибо. Моя сестра Онор называет своего мужа лютиком, когда он провинится или, наоборот, угодит ей.

– Разве ее муж очень щупленький?

– Я щупленький?

– Нет.

– У Джейка такой же размер.

– Лютик, – усмехнулась она. – Мне нравится.

Видимо, не стоило рассказывать Ханне о семейных шутках, но, заметив ее улыбку, он не стал об этом сожалеть.

Внутри магазин больше походил на музей. Никакого беспорядочного нагромождения товаров, много свободного места, чтобы выгоднее смотрелись драгоценности. Вместо любимого большинством ювелиров яркого освещения, подчеркивающего сверкание бриллиантов и других камней, тут дизайнер использовал лампы дневного света, при котором жемчуг шелковисто поблескивал на фоне цветных атласных подушечек.

Стекла не было и в помине, защитой служили только ярко-красные шнуры, протянутые вокруг подставок. Старинный и баснословно дорогой шелковый ковер заглушал шаги, на стенах, усиливая впечатление облагороженного богатства, висели картины французских импрессионистов и работы древних китайских мастеров каллиграфии, затейливые ширмочки в музейном стиле делили зал на отделы. Такая обстановка давала покупателям возможность лишний раз почувствовать свою исключительность и причастность к окружающему их великолепию.

В каждом отделе был представлен определенный вид жемчуга: речной и морской барокко размером от булавочной головки до куриного яйца; мелкий японский всевозможных цветов – от бледно-голубого до неестественно розового и серебристого; крупный таитянский со спектром от серо-стального до изумрудно-зеленого и самый крупный из всех – австралийский.

Большинство покупателей говорили по-китайски, но порой слышалась английская и итальянская речь. В отделе с черным жемчугом находился только скучающий человек за прилавком, которого, судя по табличке, звали Поль Шевалье. Насколько было известно Арчеру, он родился на Таити, слыл весьма осмотрительным коммерсантом и являлся одним из самых важных партнеров Сэма Чана. По слухам, он положил глаз на одну из его внучек, и та отвечала взаимностью красивому месье Полю.