Клятва Гарпократа - Татьяна Мудрая

А как нам не объяснили, предоставив понять самим: если бы не моя счастливая находка, те же люди и с тем же невероятным почтением скушали бы нас самих. Детишек — усыпив практически намертво чем-нибудь безвредным для самих питающихся. Меня — уговорами заставив обратиться в кровавый стальной туман и остановив в этом положении…

Как сказал в конце концов Рата: ты, друг Биарини, можешь быть несъедобным и неуязвимым, но у нас очень сильные тохунги. И первый из них я сам.

Нет, я их очень хорошо понимаю. Долг перед племенем и всякое такое.

Самое смешное, что это священное действо, отправив нас троих прямиком на Поля Блаженства, помогло бы нам в той закавыке, которая возникла чуть погодя.

Но об этом и в самом деле погодя.

Было решено, что королевские детки, как обычно, останутся здесь, тем более они были по уши увлечены небольшим, но тщательно разработанным проектом новой вселенной: этими красивыми людьми на фоне прекрасных природных декораций, прямодушием, приветливостью и умом первых и чуткостью к произнесенному слову и прикосновению — вторых. А что у них солидная детская смертность — так это пока нормально. Что инициации на взрослость и состязания половозрелых мужчин совершенно смертоубийственные, так зато женщины получают отборных мужей. К тому же все члены племени здоровенькими помирают и своих немощей в наследство никому не передают.

Что до меня, я вынужден был отправиться — пока не назад, в Вертдом за новой и последней порцией королят, но в море на разведку.

Однако перед этим мне решено было пошить настоящее мужское платье.

Нет, конечно, по воздуху и водам мы ходили не голыми. Расхожая вертдомская одёжка: туника поверх рубашки и рейтузы с подошвой, типа колготки. Поперек талии широкий пояс с кошелем, на ногах полусапожки, на шею прицеплена пектораль-ухоронка, за пазухой кинжал в ножнах. И поверх всего — плащи типа демисезонных пальто, с рукавами, или широких пончо: с прорезями. Девушки могли надеть поверх рейтуз юбку, но обычно тем не затруднялись. И, конечно, наездники байков надевали плотные кожаные штаны и куртки рутенского покроя, вне зависимости от своего пола и возраста.

Но здешние, во-первых, уговорили меня посмотреть, как будут добывать и прясть тутошний лён. Это оказалась трава с широкими мечевидными листьями в половину моего роста, похожая на агаву или нечто в похожем роде. Ее сушат, размалывают нефритовыми молотками и потом треплют широкими раковинами. Получаются на диво крепкие волокна, из которых ткут и вяжут всё, что можно соткать и связать. Меня тотчас уговорили сплести из них сетку для артефакта взамен тапы: гораздо надежнее и к тому же в воде не размокает, а наоборот, становится плотнее.

В ткань, изготовленную мастерицами на ручных станах, тут же вплели множество птичьих перьев. Это и была моя накидка, длиной до колена.

Также мужчины вырезали мне из крепкого дерева дубину. Нет, простите, таиаха. Так называлось нечто, похожее по форме сразу на шест, палицу и копьё. Длина таиахи была никак не меньше полутора метров, на одном конце был изящно вырезанный лик божества, с высунутым языком и шевелюрой из пучка алой шерсти. Как объяснил мне Рата, это был знак отличия вождя и вместе с тем — боевое оружие.

И всё то время, пока меня одевали и снаряжали, самые лучшие здешние мастера делали мне лодку, потому что плот… ну, они сказали. что для плавания среди льдов он слишком обширен и неповоротлив.

Ну, не только они. И не совсем так, как это представилось мне и вам.

— Хочешь, я расскажу тебе, как мой дальний предок получил для себя лодку? — спросил Рата.

— А как это было, о вождь?

Эта моя реплика была только данью вежливости, но к тому же мне хотелось послушать его голос и оценить его манеру рассказа.

— Вот удивительно: с тобой поделились столькими сказаниями, но не этим, — усмехнулся Рата. — В том вижу я знак, что должен поведать его тебе сам.

И, не дожидаясь моего ответа, начал:

— Он, этот мой предок, по имени Рата, как и я сам, очень долго искал высокое прямое дерево каури. Наконец нашел и пустил в ход нефритовый топор. Ты ведь уже знаешь, что без этого замечательного камня наши предки не устроили бы свою жизнь так легко? И вот — лезвие топора легко врубалось в ствол, и скоро дерево, подминая кустарник, с грохотом упало на землю. Тогда Рата отрубил его зеленую голову, которая, как у всех таких деревьев, находилась на самом верху ствола. А потом отправился домой — спать.

Но пока он был в отлучке, в лесу случилось вот что. Малые дети Тане очень рассердились, что Рата срубил самое лучшее дерево, гордость их леса, по которму равнялись все остальные, как новобранцы на полководца. А ведь у Тане очень много детей, не меньше, чем песчинок на берегу моря, и никому из людей не под силу их сосчитать. И вот все дети Тане собрались в лесу: птицы риро, туи, хихи, попокотея и мохуа, голубь куку, птица-колокольчик коримако и зеленый попугай кака, ворона кокако и скворец уиа. К ним присоединились насекомые: те, кто ползает по коре и по листьям деревьев, те, кто ползает по земле, и те, кто летает. А когда дети Тане собрались все вместе, они уцепились за лесного великана. Дерево неуклюже заворочалось на своем травяном ложе, воздух задрожал от взмахов бесчисленных крыльев, и мало-помалу дерево поднялось и встало на свое прежнее место. Крошечные насекомые подобрали даже самые маленькие щепочки и обломки и приложили их, куда нужно. Так дерево снова воскресло.

Утром Рата пришел в лес, чтобы вытесать из сваленного дерева лодку, и не поверил собственным глазам. Он даже сперва подумал, что это совсем другое каури… Но потом огляделся и увидел кусты со сломанными ветками и оборванными листьями и длинную вмятину там, где ствол лежал на земле. Однако само дерево росло как прежде, как росло все эти долгие годы, которых хватило бы на множество человеческих жизней.

И вот он произнес заклинание, чтобы защитить себя от злых духов, взял топор и стал снова рубить дерево. Работа спорилась, и скоро обезглавленное дерево уже лежало на земле, вытянувшись во всю длину, а тесло Раты скользило вдоль его прямого ствола, снимая длинные завитки стружки. Вечером огромный ствол уже походил на красивую лодку, Рате оставалось только выдолбить сердцевину и обтесать зазубрины.

Но к следующему утру лодка снова исчезла без следа: при ярком свете луны дети Тане опять подняли и излечили дерево каури, Оно высилось на прежнем месте, гордо покачивая ветвями над остальными деревьями леса.

Рата понял, что дело непросто. Ведь со злыми силами его заклинания, уж конечно, бы совладали! И вот снова произнёс он волшебные слова и в третий раз взялся за топор, Дерево снова рухнуло на землю, но на этот раз Рата не стал даже обрубать ветки. Он отошел на такое расстояние, что дерево уже не было видно, свернул с дороги, беззвучно прокрался сквозь густые заросли папоротника и залёг в них.