Аметисты Серафимы Суок - Алина Егорова

Мечтам свойственно сбываться. Пусть не в том виде, в каком хочется, и не в подходящее время.

Когда Берестов подумывал об отпуске и с этой целью разглядывал карту, его вызвали на паркет.

– Алексеич, тебе как самому опытному и расторопному поручаю дело, – торжественно, будто бы речь шла о вручении награды, произнес полковник Марянинов.

– Мне? У меня же и так вагон с тележкой в производстве, – попытался отбояриться Берестов.

Заход начальства Виталий Алексеевич истолковал безошибочно: на тебе, Берестов, очередную мутотень, в которой одна писанина и ни грамма расследования.

– У всех вагоны! И вообще, с вашим опытом давно пора было с ними разобраться! – голос руководителя приобрел металлические нотки.

Спорить с начальством – себе дороже.

– Так точно! – бойко козырнул Виталий Алексеевич.

– Ты вот что, – уже мягче сказал полковник. – Тут Еризеркин напортачил – слишком резко обошелся с вдовой Киселёва. Ну ты знаешь Еризеркина. Следователь он толковый, но молодой и бывает крут. Вдова на него нажаловалась. Она вообще баба склочная – строчит жалобы как из пулемета. От греха подальше я это дело у Еризеркина забрал.

– И передали мне, – скорбно усмехнулся Берестов.

– Тебе, Алексеич. Потому что ты как никто умеешь разговаривать с людьми. Поаккуратней там с Киселёвой. Во избежание, так сказать.

Берестов без энтузиазма шелестел скупыми страницами с материалами дела. Все выглядело проще пареной репы: некоему гражданину Киселёву тридцати четырех лет за рулем сделалось худо, в результате чего он не справился с управлением и совершил наезд на сотрудника ГИБДД Метёлкина. Чего тут расследовать? Правильно – нечего! В иной раз так и сделали бы, если бы не активность Киселёвой. Вдова настрочила жалоб, куда только сумела. Жалобы автоматически зафиксировались, почтовый автоответчик уверил в том, что в положенные сроки их непременно рассмотрят и ответят. Еризеркин сработал топорно, и теперь он, следователь Берестов, вынужден разгребать за коллегой.

Опять на него свалили бестолковую работу! И все ради того, чтобы мадам Киселёва получила отписку – пару куцых казенных предложений. Но для того чтобы выдать пусть даже самую бесполезную, составленную под копирку отписку, требуется проделать кучу такой же бесполезной, но от того не менее трудоемкой работы.

«У моего мужа Павла Киселёва в бизнесе был конкурент – Аркадий Прохоров», – прочитал Виталий в протоколе.

По мнению Аллы Киселёвой, администрация Выборгского района потребовала закрыть массажный салон, принадлежащий ее мужу. Якобы из-за многочисленных жалоб жильцов дома, во дворе которого этот салон находится. Якобы вместо массажа клиентам оказывают интимные услуги и «массажистки» своим присутствием оскорбляют чувства высоконравственных жильцов дома. Киселёва считает, что все это происки главы администрации господина Сафонова, который старается для своего зятя Аркадия Прохорова. Того самого Прохорова, которому принадлежит сеть ресторанов «Рыба». Ресторатору приглянулось место на Ланском шоссе: в красивом старинном флигеле с видом на парк и недалеко от центра – идеальное расположение для ресторана. Но место оказалось занято массажным салоном, владелец которого не захотел переезжать.

«А куда переезжать, если там наработана клиентура? И помещение удобное, оборудованное под салон, а это фито-бочки, душ шарко, бассейн и вообще… Паша столько денег туда вложил, еще по кредитам не расплатился. Салон был нашим единственным источником дохода!» – сокрушалась Алла Леонидовна.

Берестов живо себе представил этакую бой-бабу, жену бизнесмена, которая была в курсе дел мужа.

«То есть ваш муж был заинтересован в смерти Сафонова и его зятя Прохорова, а не наоборот», – ухватился Еризеркин.

«Я не знаю! Но Сафонов ему очень мешал. Если бы не Сафонов… – Киселёва запнулась: выходит, что так. Но это совсем не так! Убили же Пашу! Этот следователь нарочно ее запутал. – Послушайте, – сказала она миролюбиво. – Вы же сами понимаете, где зять главы администрации, а где был мой Паша. У Прохорова, небось, и охрана, и дом с высоченным забором. А Пашка вот он был, на ладони, убивай – не хочу».

Виталий Алексеевич несколько раз прочитал протокол, затем еще раз просмотрел материалы дела. Полковник прав: все просто, как грабли, и никаких подводных камней выискивать нечего – их тут попросту нет.

Одна деталь цепляла глаз. Какая именно, Виталий Алексеевич пока не понимал. Но что-то явно выпирало из привычного ряда.

Он еще раз перечитал материалы дела: все гладко. Но ведь что-то бросилось в глаза при первом прочтении, а теперь ускользнуло.

«Сдаешь, приятель, – мысленно поддел сам себя подполковник. – Может, и правда пора уже на заслуженный отдых? Огурцы на даче выращивать, рыбку удить. Вино, кино и домино, увы, – этап пройденный, далее по программе: кефир, клистир и теплый сортир».

Берестов живо представил себя с клизмой в руках и скривился.

«Нет уж, я еще потрепыхаюсь!»

Рабочий день подходил к концу. За окном напропалую гуляло бабье лето. Непривычные для середины сентября двадцать градусов не позволили недоверчивым горожанам поверх легкой одежды не надеть куртки и кофты.

«Эх, окунуться бы сейчас в этот омут! Пройтись по набережным, вдохнуть свежесть речного ветра, а не пылиться за бумажками!»

Берестов шумно захлопнул папку с делом.

«Завтра! – решил он. – Завтра что-нибудь состряпаю, и дело с концом, а на сегодня хватит!»

Погода была чудо как хороша.

Виталий Алексеевич бродил по улочкам центра. Прошелся по Кузнечному переулку, выбрался на Рубинштейна и нырнул в проходной двор Толстовского дома. Галерея дворов-колодцев: центральный с клумбами и колоннами – самый большой и помпезный, а по бокам, словно сиротки, приткнулись малюсенькие дворики, окруженные четырьмя мрачными стенами, – истинные колодцы.

Виталий Алексеевич задрал голову и ощутил себя узником в каменной яме – колодец как он есть.

«А ведь именно здесь погиб Факториал», – вспомнил Берестов.

Огромная сосулька свалилась с крыши и пробила голову пранкеру. И хоть сосулек при нынешней погоде быть и близко не могло, Виталий Алексеевич поежился и на всякий случай поспешил прочь от этого места.

В том, что пранкера Факториала убили, никто не сомневался, но никаких доказательств тому не нашлось.

Все выглядело как несчастный случай. Факториал, по паспорту Пётр Санько, сидел в печенках у многих влиятельных людей города.

Его неоднократно предупреждали, но Санько продолжал играть с огнем. Доигрался. Ко всему прочему, господину Санько принадлежала сеть микрозаймовых организаций, а посему врагов он нажил достаточно.

Было очевидно, что с Факториалом поработал киллер по прозвищу Ювелир. Ювелир был мастером инсценировать самоубийства и несчастные случаи, и если бы не его фирменный знак – оставлять около трупов самоцветы, – никто бы на него и не подумал. В этом был особый шик, граничащая с безумством дерзость и, как ни парадоксально, признак профессионализма.

Ювелир