Победа на Янусе - Андрэ Нортон

Несмотря на влажность, его одежда высохла прямо на теле. Шенн поднялся, чтобы привести в порядок жалкие остатки его формы. Ему страстно захотелось идти. А вот куда и с какой целью — он не знал.

Он подошел к двери, толкнул ее, но тщетно — она оставалась закрытой. Шенн отступил назад, прикидывая расстояние от пола до верха стены этого помещения, не имеющего потолка. Стены были ровные и глянцевые, как внутренняя поверхность раковины, но с тех пор, как он проснулся, им овладела необузданная уверенность, что преодолеть такое небольшое препятствие не составит никакого труда.

Он сделал два пробных прыжка, и оба раза его пальцы не смогли дотянуться до верха стены. Шенн собрался с силами, ежался, как кошка перед прыжком, и совершил третью попытку, вложив в нее все оставшиеся силы, решительность и волю. И у него получилось; теперь он висел на стене, уцепившись за ее верх. Затем ему удалось перекинуть ногу через ее край, и он уселся на стене. Теперь он мог увидеть остальную часть здания.

По форме оно не напоминало ничего из того, что он когда-либо видел на Терре или на доступных ему трехмерных снимках, сделанных изыскателями. Все помещения были овальными или круглыми, каждое отделялось от соседнего коротким коридорчиком, поэтому создавалось полное впечатление, что здание состоит из десяти ниточек бус, расходящихся лучами от одной очень большой центральной залы. Стены каждой комнаты были перламутровыми и почти лишенными обстановки.

Пока Шенн балансировал на своем узком «насесте», он не замечал никого движения в комнатах-бусинах, расположенных к нему ближе всего. В коридорчиках, соединяющих комнаты, тоже не было ни души. Он встал и, словно по толстому канату, пошел по верхушке стены к внутренней зале, которая была сердцем вивернского… дворца? Города? Здания? Прибежища? Во всяком случае, место, куда он попал, было единственным сооружением на Колдуне, поскольку он уже знал, что все вокруг окружено лишь песками, опоясывающими остров. Сам же остров был до удивления симметричным, совершенным овалом, даже слишком совершенным, чтобы являть собой произведение природы, созданное из песка и камней.

Здесь, в пещере, не было ни дня, ни ночи. Свет, падающий с потолка, светил ровно и постоянно, и этот световой поток мягко отражался от стен по всему зданию. Шенн дошел до первой комнаты в цепочке и, присев на корточки, осмотрелся. Она ничем не отличалась от той, из которой он ушел; те же ровные стены, толстый матрас в дальнем углу, и никаких следов того, что в ней кто-то когда-то находился.

Когда Шенн достиг следующего отрезка коридора, то внезапно ощутил легкое дуновение воздуха, принесшее с собой знакомый ему запах росомах. Шенн двинулся на этот запах, вселивший в него чувство надежды на взаимопонимание с чужаками.

Он обнаружил Тагги и Тоги в следующей комнате. Обе росомахи беспокойно ходили по комнате из одного угла в другой. Единственную обстановку комнаты — матрас — они уже разодрали в клочья. Судя по виду животных, они ощущали неуверенность. Когда Шенн тихонько окликнул их, Тагги отступил к противоположной стене и стал водить когтями по ее ровной, гладкой поверхности. Росомахи чувствовали, что попались окончательно, словно их бросили в гигантский аквариум, что им, разумеется, очень не понравилось.

Как же сюда попали животные? Неужели они тоже внезапно очнулись среди мощного потока воды, а потом, как и он, тем же непонятным способом были доставлены сюда через туннель?

Терранец не сомневался, что дверь их комнаты заперта так же крепко, как и та, из которой он выбрался. И теперь росомахи не представляли опасности ни для кого. А Шенн не мог освободить их. И тут он ощутил все сильнее возрастающую уверенность, что если он хочет обнаружить кого-нибудь из местных «тюремщиков», то искать его он должен в самом центре этого хитроумного колеса из комнат и коридоров.

Шенн больше не стал привлекать к себе внимание животных, а продолжил путь по своей узенькой дорожке. Он миновал еще несколько комнат, оказавшихся пустыми и ничуть не отличающимися от остальных; потом он дошел до центральной залы, которая в четыре раза была больше комнат, и освещалась намного ярче, нежели остальные помещения.

Терранец пригнулся и для равновесия положил одну руку на верх стены-перегородки, а другой рукой сжимал свой шокер. Странно, но по какой-то причине захватившие его существа не обезоружили его. По-видимому, они решили, что им нечего бояться этого инопланетного оружия.

— Неужели у тебя выросли крылья?

Эти слова, внезапно сформировавшиеся у него в мозгу, привели его в молчаливое изумление, одновременно заставив прекратить глупое исследование здания, чем-то напоминающее первые, неуверенные шаги ребенка, только что научившегося ходить. Шенн боролся с охватившей его вспышкой гнева. Он знал, что, потеряв даже частичку контроля над собой, он тем самым окончательно откроет им дверь к себе в душу. Он остался там, где стоял, будто не «слышал» никакого вопроса, с деланым равнодушием изучая помещение внизу.

Стены залы были не ровные, как в комнатках, а состояли из одинаковых пиш, чем очень напоминали пчелиные соты. И в каждой из ниш покоился до блеска отполированный череп, не человеческий череп. Только в его очертаниях было что-то знакомое, ибо Шенн тотчас вспомнил огромную пурпурно-красную скалу и глазницы, откуда вылетали какие-то предметы. Скала имела форму черепа, но что-то сделало ее такой или она имела эту форму от природы?

Внимательно разглядывая черепа, стоящие в нишах, Шенн заметил, что они не одинаковые. От ряда к ряду менялся их цвет, смягчались их очертания, скорее всего они стирались от времени.

Еще Шенн увидел черный матовый стол, на ножках высотой не больше нескольких дюймов, поэтому с того места, откуда он смотрел, он казался частью самого пола. За ним в ряд, как продавцы в ожидании покупателей, сидели трое аборигенов. Они сидели на тюфяках со скрещенными ногами и со сложенными на груди лапами. В сторонке сидела четвертая, та, которая угодила в ловушку на острове.

Ни одна из увенчанных шипами голов не поднялась, чтобы взглянуть на Шенна. Но они знали, где он; вероятно, они очень быстро узнали, что он выбрался из своей комнаты или ячейки, в которой они его заперли. Они выглядели так самоуверенно… И вновь Шенн с трудом подавил в себе гнев. Теперь к нему вновь возвратилось былое спокойствие вместе с упрямой решительностью, которые привели его на Колдун. Терранец спрыгнул вниз, оказавшись лицом к лицу с троицей, сидящей за низким столом. Шенн выпрямился и теперь возвышался над ними, испытывая беспредельное наслаждение от такого простого факта.