Очень дорого сердцу (СИ) - Лия Болотова

но упорно глотали, лишь бы тишина была оправданной. Осилив бо֝льшую половину, Ленка, наконец, стала более-менее похожа на нормального человека. Вылезла из-под одеяла, усевшись на него сверху по-турецки, на её щеках показался лёгкий румянец, а взгляд из затравленного превратился просто в грустный.

— Классно потусили, — неуместно пошутила я, боясь, что меня просто разорвёт, если я не скажу, хоть что-то.

— Пятница всё-таки, — ответила Ленка ровным и спокойным голосом, а я с удивлением посмотрела на неё. — Я в душ. Дождёшься меня?

— Конечно.

Я бы и в ванную за ней пошла, потому что сомневалась, что её уже можно оставлять одну. Но она не пригласила, а я усмехнулась, представив, сколько новых шуточек про лесбиянок я бы от неё услышала, если бы предложила это сама. Мылась она долго, или мне просто так показалось, вышла посвежевшая, пахнущая её любимым гранатовым гелем для душа, плюхнулась рядом со мной.

— Ко мне Азаров приходил. — «Да ладно!» чуть не вырвалось у меня, но ногти с силой вжатые в ладонь помогли сдержаться. Ленка старалась говорить легко, но лёгкость эта выходила откровенно вымученной. — Придурок этот, Краснов, выболтал мой адрес. Так ещё и звонок контрольный сделал, чтобы я наверняка дома была. А я и была. Первый раз, — «Так он ещё и не один раз приходил!», — на прошлой неделе, конспекты взял. Я, помнится, его послать хотела, но, когда увидела Клима на пороге, посчитала, что слишком унизительно для него и по-детски для меня — хлопнуть дверью перед его красивой физиономией. Пожалела, дура. Это было первым неправильным решением. — Городова замолчала, вздохнула с сожалением и продолжила: — Сегодня он позвонил сам, поинтересовался, во сколько можно лекции принести. Договорились на шесть вечера. Я весь день — как на иголках, всё в уме перебирала, что сказать и сделать должна. Больше пачки сигарет скурила. Готова была записку около квартиры повесить «подсунь конспекты под дверь» лишь бы не видеть его, чувствовала, что случиться что-то должно…

Снова замолчала, а у меня голова разболелась от догадок, одна хуже другой. Вот то, о чём я постоянно размышляю, любовь — это уязвимость. Чувствуешь, что плохо будет, а увернуться не можешь.

— Азаров предусмотрительно принёс пирожные. Говорит, в благодарность за помощь. Пришлось на чай приглашать. Разговорились и, ты знаешь, я успокоилась. Или действительно сладкое помогло, или просто уже не было сил на мандраж. А потом он меня поцеловал, легко, прямо там, на кухне. Отстранился и смотрит, не в глаза, до самого сердца добрался. Я поняла, что он ждёт от меня ответного шага, что решу — так тому и быть. И тогда я приняла второе неверное решение — поцеловала в ответ. Решила, пусть хотя бы так, хотя бы один раз, но я хочу быть с ним. Так и целовались на кухне, Клим меня на стол посадил, футболку с себя сорвал… По глазам его видела, что рад он, не как охотник, долго идущей за добычей, а именно счастлив, потому что сам ждал этого долго. А потом его как будто откинуло от меня, вцепился руками в подоконник, челюсти сжал. Не могу, говорит, не должен. Не хочу, чтобы из-за моей любви ты страдала… Я даже сообразила не сразу, что он бормочет. Услышала от него «люблю» и голову словно туманом заволокло. Подошла к нему, обнять пытаюсь, Клим руки мои перехватил, чувствую, что дрожит, еле сдерживается, прислонился лбом к моему лбу и сказал, тихо так, словно приговор смертный читал: “Не подпускай меня к себе, слышишь? Беги от меня, если хочешь нормально жить” … Попытался уйти, но я вцепилась в него. То, как он смотрел на меня, когда пальцы мои разжимал на своих запястьях…

Она всхлипнула, я приготовилась к новому потоку слёз, но её глаза были сухими, Городова просто сидела, уставившись невидящим взглядом в пустоту. Что говорят после таких признаний? Какие слова будут правильными? Я не знала. Обняла свою Ленку за плечи и просто сидела рядом с ней, чтобы она чувствовала моё тепло, чтобы знала, что не одна сейчас. Мне было больно и обидно за подругу, но мои ощущения не стоили и десятой части её переживаний и чувств. Я могла только сочувствовать горю её разбитого разочарованием сердца.

С того самого вечера Городова впала в депрессию. Её преследовала тысяча «почему?» и не находилось ни одного ответа. Легче пережить потерю, разочарование, когда всё разложено по полочкам. Но она никак не могла сложить для себя эту головоломку под названием «Клим Азаров». Ведь он же ей признался в своих чувствах, сказал, что любит, тогда почему ушёл? Ленка, наплевав на гордость, стала искать его, ей нужны были ответы, чтобы жить дальше. Но Азаров словно под землю провалился. А через несколько дней всё тот же Вовка Краснов, который когда-то их познакомил, сообщил Городовой, что Клим защитился и уехал из города, куда и насколько — неизвестно. Пользуясь окончанием Ленкиной сессии и аномальной жарой, тётя Люся (по моему совету кстати, Городова узнает, что я приложила к этому руку — убьёт) увезла свою дочь, ставшую похожей на тень, в деревню. «Пусть пару недель коровам хвосты покрутит да десять соток картошки прополет — вся хандра мигом пройдёт».

С Демидом на следующий день мы так и не увиделись — я сама отменила встречу. Рассчитывала, что он будет разочарован, но он нехотя признался, что у него дома проблемы. Думала обижусь, ведь он обещал, но сил на раздражение и злость не было, таким мелочным это казалось. Лишь бы у близкого мне человека было всё хорошо. А встреча… Обязательно встретимся, если оба этого хотим.

Глава 2

— Наконец-то мы встретились и выбрались хоть куда-то! — Демид уверенно вёл машину в плотном потоке проспекта, а я как последняя влюблённая дура сидела к нему вполоборота и не отрываясь рассматривала его профиль.

Слышать его голос в телефоне и скучать — это одно, увидеть его после долгой разлуки — это… А бывает микроинфаркт от счастья?