Ричард Длинные Руки – эрцгерцог - Гай Орловский

Военачальники, как водится, прошли ко мне через море почтительно расступающихся рыцарей, встали полукругом, серьезные и величественные.

Я вскинул руку.

— Воины Господа! Нас призвал Творец в этот мир для великой цели! Нам дан великий шанс творить благо и справедливость не только в своем доме, но везде, куда падет наш взор!.. И скажу с ликованием, мы не посрамили доверие Господа!.. Битва, которую мы выиграли, не уступает той, в которой наши герои сломили хребет захватчикам в Сен-Мари, после чего варвары решили отступить из королевства.

Рыцари одобрительно закричали. Простые ратники начали стучать в щиты, но граф Ришар повелительно вскинул руку, и все послушно затихли.

— Будут еще кровавые битвы, — пообещал я, и эти сумасшедшие снова обрадованно заорали. — Будут сражения, бои, схватки, но мы доведем свою работу до конца, ибо за нами — Творец! Мы выполняем то, что начертал в своих планах Он. После победы под Шварцвельдом нам открылись дороги на Турлец, Фрянкс и Галигению, а передовые отряды сэра Норберта и сэра Митчелла вошли в земли гуцов, верховиков и вивцив, где расположены королевства…

Я запнулся, граф Ришар придвинулся, готовый подсказать, уже и рот открыл, но я покачал головой.

— Нет-нет, — сказал я громко, — их названия помню, но стоит ли запоминать победителям? Еще не знаю. Думаю, это дело тех, кому эти земли достанутся. Может быть, какому-то барону или виконту будет лестно, что на его землях располагается королевство, что полностью в его власти…

По рядам прокатился хохот, через минуту уже все ржали, довольные, как кони среди лопнувших мешков с отборной пшеницей. Я чувствовал, что очень многие сохранят в своих владениях такие вот королевства, чтобы хихикать и наслаждаться властью над королями, пусть и такими крохотными.

— А теперь, — продолжал я с подъемом, — время наградить особо отличившихся! Вы знаете их. Вы сами назвали их, я только собрал ваши голоса.

Море блестящей стали пришло в некоторое движение, некоторые старались протискиваться ближе, хотя и стараюсь произносить слова так, чтобы достигали и самых дальних.

— Хочу представить вам благородного рыцаря, — сказал я, — который, по вашим словам, особенно отличился в боях. Подчеркиваю, это ваш выбор! Я прибыл только к решающему сражению, а сэр Вильярд, я говорю о нем, уже успел к тому времени стяжать славу в схватках с небольшими отрядами варваров!

Рыцари одобрительно кивали, переговаривались, на лицах вижу одобрение. Все правильно, этого рыцаря из Вестготии видели в боях, орел, быстрый и яростный, как лев, бесстрашно бросается в самую гущу схватки, раненых прикрывает, а для единоборства выбирает самых опасных противников.

— Сэр Вильярд, — я говорил напряженно нейтральным голосом, с этим стойким рыцарем все сложно, любую мою интонацию может истолковать так, как подталкивает уязвленное самолюбие, — вы весьма и бордзо зело отличились в этой битве. Все рыцари, знатные и простые, отмечают ваши подвиги, вашу доблесть и вашу беспримерную отвагу!.. Благодаря вам был прорван центр войска варваров, что обеспечило нам победу…

Он слушал молча, только недоверчиво и хмуро зыркал из-под насупленных бровей. Рыцари его отряда одобрительно шумели, горделиво расправляли плечи.

— Потому я, — проговорил я торжественно, — властью, данной мне Богом и императором Генрихом Третьим, жалую вас титулом барона!.. И вручаю во владение Мевовию с землями по Карлию, до самой реки Ястре, куда входят города Голгон, Илепия и Устень, каждое из которых, как вы можете догадаться, — королевство.

Вильярд поклонился, лицо хмурое, быстро посмотрел по сторонам. Рыцари кричали ему славу и били кулаками в щиты.

— Ваша светлость, — произнес он сильным голосом, — я бесконечно тронут вашей милостью и крайне польщен столь высокой наградой… как и чрезмерной оценкой моих воинских дел…

Я сказал громко:

— Ничуть не чрезмерной.

Воины закричали:

— Ничуть! Он дрался, как лев в стаде овец!

— Он лучший!

— Слава Ричарду Справедливому!

Вильярд повысил голос, и тот перекрыл все крики:

— Однако я со всем прискорбием вынужден отклонить столь щедрый дар.

Все в недоумении сперва умолкли, затем зашумели, начали переглядываться.

Я ощутил неладное, спросил сдержанно:

— Объяснитесь, сэр Вильярд.

Он гордо выпрямился и взглянул мне в глаза.

— А еще вы хотели бы, чтобы я немедленно принял эти земли и начал ими заниматься.

Я замедленно кивнул.

— Ну… это подразумевалось.

Он покачал головой.

— Ваша светлость, я не могу позволить себе принять дар первым из всего огромного войска, где так много достойнейших рыцарей! Второе, я не могу принять эти земли, потому что война еще не закончена. Только по ее окончании можно судить, кто вел себя достойно, а кто отличился лишь однажды, а потом только пьянствовал и прятался в кусты. Потому я прошу вашего изволения оставаться просто Вильярдом Иронфорестом, безземельным рыцарем.

Он смотрел гордо, красивый и возвышенный. Я ощутил себя гадко, вроде бы масштабы мои растут, но сам все мельчаю, мог бы догадаться, что Вильярд откажется… будь во мне самом больше рыцарства. И все присутствующие как будто и не удивились, поздравляют Вильярда, хлопают по плечам и никто не сказал, что он дурак и поступает по-дурацки.

«У тебя же Алонсия», — сказал я ему взглядом, — «ей нужно пристанище. Не тащиться же ей в обозе через всю страну…»

«Потащится», — ответил он мне молча. — «Жена пойдет за мужем всюду, если это настоящая жена».

«Прости», — извинился я взглядом, — «я сглупил».

«Принимаю», — ответил он точно так же.

Я сказал громко:

— Сэр Вильярд Иронфорест выказал скромность и благородство, столь необходимые для воина-крестоносца. Мы понимаем его мотивы… Потому пусть будет, как пожелал. Но титул барона отныне будет присовокуплен к его имени! К тому же рыцарь, отказавшийся от богатых владений, — разве не повод для баллады?

Его утащили в задние ряды, обнимая и восторгаясь им, менестрели явно сегодня же постараются что-то сочинить о глупом герцоге и благородном рыцаре, с презрением отвергнувшем недостаточно заслуженный, по его мнению, дар, а затем слух обрастет чудовищными подробностями, где я буду вообще по колено в дерьме…

Граф Ришар проводил его внимательным взглядом.

— А ведь это, сэр Ричард, можно было предвидеть…

— Но не такому дураку, — ответил я с досадой. — Граф, меня заносит то в одну, то в другую сторону. По молодости или по дурости?

Он усмехнулся.

— Обычно это синонимы. Но никто из молодежи с этим не согласится.