Общая психопатология - Карл Ясперс

При эпидемическом энцефалите (особенно у молодых больных на острой стадии и непосредственно после нее) импульсивные действия могут принимать форму внезапной агрессивности и жестокости. Тиле исследовал эти влечения во всех подробностях и описал их как элементарную. бесцельную и не имеющую определенной направленности тенденцию к разрядке, проистекающую из неприятного ощущения беспокойства и напряженности. В соответствующей ситуации и при наличии соответствующих возможностей это влечение оформляется в действие с определенным содержанием, приводящее к определенному эффекту. Такого рода влечение, как нарушенный инстинкт, только находит свой объект — тогда как инстинкт в собственном смысле всегда ищет объект, а воля определяет свой объект.

(б) Осознание заторможенной воли

Осознание заторможенности — это характерное расстройство, субъективно переживаемое как заторможенность инстинктивных действий (жалобы на потерю интереса, на отсутствие желаний, мотивов и т. д.) или как заторможенность волевого импульса (жалобы на собственную некомпетентность, на неспособность принимать решения). Наряду с этой субъективной заторможенностью обычно обнаруживается и объективная заторможенность, которая, однако, не обязательно бывает выражена в той же степени. Субъективная заторможенность может интенсивно переживаться также в отсутствие какой-либо объективной заторможенности.

(в) Осознание бессилия воли или собственного могущества

Переживание полного бессилия воли представляет собой примечательное явление. Чувства пассивности и подчиненности вполне обычны при острых, богатых переживаниями психозах. Часто мы не можем с точностью определить, имеем ли мы дело с переживанием неполноценности волевого акта или с осознанием действительного, объективного бессилия воли. Следующий пример может служить подходящей иллюстрацией:

Больная лежит в постели. Она слышит, как хлопает дверь. «Нечто» входит и идет прямо к ее кровати. Она чувствует это и не может пошевельнуться. «Оно» приближается к ее телу, к шее, словно рука. Она охвачена ужасом: она бодрствует, но не может крикнуть, подняться, сесть. Она словно связана по рукам и ногам.

Встречаются также случаи, когда больные в полном сознании не могут двигаться и говорить при отсутствии какого бы то ни было переживаемого содержания. Больной оставляет впечатление пьяного, окружающие смеются над ним. вызывая его раздражение, но он не способен ответить. Впоследствии он вспоминает происшедшее с ним совершенно безошибочно, ясно показывая, что в течение всего этого времени он был в полном сознании. Состояния такого рода частично описаны как нарколептические. У Фридмана находим следующее описание: «Глаза закатываются вверх, неподвижны; зрачки расширены, на свет реагируют. Сознание не утрачено, мышление заторможено. Тело расслаблено и неподвижно; реже наблюдается автоматическое продолжение действий, которые непосредственно предшествовали данному состоянию. Пробудившись, больные обычно не выказывают никаких остаточных расстройств». Сообщения о сходных приступах оцепенелости встречаются также в связи с больными, страдающими истерией, и в особенности в связи с больными шизофренической группы. Сознание сохраняется полностью. Внезапно — словно от какого-то толчка — тело в целом или какая-то его часть перестает отвечать на волевые импульсы. Собственное тело ощущается как нечто неподвижное, лишенное эластичности. тяжелое, бессильное, безжизненное. Обычно, хотя и не всегда, это состояние охватывает больного в то время, когда он лежит: в силу своего преходящего характера оно отличается от прогрессивного паралича.

Клоос описывает случай одной из своих больных: «Она делает над собой усилия, чтобы заговорить, но у нее ничего не получается. Она не может встать со стула, сделать какой-либо знак. дать понять что-либо — словно ее связали по рукам и ногам. К этому добавляется постоянный страх… Во время молитвы она не могла пошевелить губами и конечностями. Казалось, она умирает. Она не боялась, потому что думала, что еще проснется. Она продолжала молиться в уме: затем все прошло. В следующий раз. однако, она ощутила настоящий страх смерти. В обоих случаях у нее было чувство, что все ее тело безжизненно». «Она почувствовала себя связанной, она не могла оторвать ногу от пола и должна была стоять там, где стояла (но только в течение нескольких секунд)".

Во всех этих случаях мы сталкиваемся не с двигательным параличом и не с психогенным расстройством, а с элементарным событием, при котором волевой импульс не трансформируется в физическое движение. Мы не знаем, где кроются истоки расстройства. Рассуждая феноменологически, мы, совершая движение, в последнюю очередь переживаем наше усилие вместе с образом той цели, к которой направлено наше движение. Данная ситуация была проанализирована Пиклером Когда мы прилагаем волевое усилие, чтобы осуществить то или иное движение, наше сознание бывает сконцентрировано не на нервах или мышцах, а на поверхности той части тела, которая принимает наиболее активное участие в данном движении (например, на поверхности пальцев при хватательном движении и т. п.). Сама по себе воля не имеет динамической точки приложения; она прилагается к той точке, которая должна быть приведена в движение. Нам недоступно видение того, где именно находится эта фактическая точка приложения и где именно мы можем обнаружить связь между психологическим переживанием и гетерогенным и многосоставным нервно-мышечным процессом. Только в патологических случаях (и притом в отсутствие прогрессивного паралича) для нас раскрывается драматическая картина исчезновения того, что принимается нами как нечто само собой разумеющееся. Суть переживания заключается в бессилии двигательного импульса, отсутствии нормального магического воздействия воли на наши физические движения.

Это переживание крайнего бессилия или неспособности действовать может относиться также к нашей способности контролировать процессы мышления и воображения — способности, которая в нормальном состоянии является для нас чем-то самоочевидным. Больным кажется, будто что-то овладело их головой: они не могут сосредоточиться на своей работе; нужные мысли куда-то исчезают, а вместо них появляются совершенно неуместные мысли. Больные вялы, рассеянны. Вдобавок к неспособности работать они испытывают отсутствие желания работать. Но механические действия им удаются, и часто они с радостью к ним прибегают; в этом отношении они отличаются от больных в состояния торможения и усталости. Феномены этого рода обычны на начальных стадиях процесса: больные с высоким уровнем умственного развития непременно отмечают отличие своего состояния от обычной усталости, с которой они достаточно хорошо знакомы.

При некоторых острых психозах больные испытывают нечто прямо противоположное, а именно чувство собственного огромного могущества — словно они действительно способны совершить все что угодно. физически они чувствуют себя невероятно сильными; с ними не справиться и сотне людей. Они чувствуют, что их мощь действует также на расстоянии. С этим иногда бывает связано чувство огромной ответственности и сознание того, что им предстоит совершить деяния, которые потрясут весь мир.

Нерваль описывает: «У меня возникла идея, что я стал огромен и с помощью потока электрических сил могу сокрушить все окружающее. Было что-то комическое в том исключительном старании, которое я прилагал, чтобы держать свои силы под контролем и тем самым спасти жизни схвативших меня солдат». Больная шизофренией пишет: «Все, с кем я говорю, безоговорочно верят в меня и делают все, что я им приказываю. Никто не пытается мне лгать; большинство людей переста¨те верить в собственные слова. Я оказываю неописуемое воздействие на свое окружение. Я думаю, что мой взгляд делает других прекрасными; я испытываю это свое волшебное свойство на сиделках. Весь мир. и в горе, и в радости, зависит от меня. Я улучшу и спасу его» (Gnihie).

Другие больные на начальной стадии острого психоза удивляются появившейся у них необычной мощи и ясности мысли. Стоит им только захотеть, как мысли начинают струиться с неведомой прежде легкостью и в чудесном изобилии. Они чувствуют себя в силах играючи решить любую задачу. Могущество их разума увеличилось в тысячи раз.

§7. Сознание «Я» (IchbewuBtsein)

Психологическое введение. Сознание «Я» противопоставлено предметному сознанию. Подобно тому как мы дифференцируем различные типы осознания объектов, мы должны дифференцировать различные типы сознания «Я»: способы, посредством которых «Я» осознает CCLW себя, отнюдь не сводимы к некоему единому и простому феномену. Сознание «Я» имеет четыре формальных признака: (1) чувство деятельности — осознание себя в качестве активного существа; (2) осознание собственного единства: в каждый данный момент я сознаю. что я един; (3) осознание собственной идентичности: я остаюсь тем, кем оыл всегда: (4) осознание того, что «Я» отлично от остального мира, от всего, что не является «Я». В рамках этих четырех признаков сознание «Я» выказывает различные уровни развития: от простейшего, убогого бытия до полнокровной жизни, богатой самыми разнообразными осознанными переживаниями. Развиваясь от низшего уровня к высшему, «Я» постепенно осознает себя как личность. Аномалии сознания собственного «Я» в типичных случаях представляют собой отсутствие того или иного из перечисленных формальных признаков. Под конец мы вкратце рассмотрим аномалии, относящиеся к осознанию себя как личности.