Пули над сельвой - Виктор Степанычев

– Я лейтенант, а не капитан, – гордо уточнил полицейский. – Но, думаю, капитанское звание уже не за горами. Так вы предлагаете, сеньор русский убийца, чтобы я позвонил в свое управление или в столицу? Может, мне связаться напрямую с министром внутренних дел? А может, лучше – со святым Петром?

Лейтенант самодовольно рассмеялся, и его радостно поддержали подчиненные.

– Я обязательно позвоню, причем немедленно, – неожиданно сбросив с лица веселость, сказал полицейский и повернулся к застывшему столбом почтмейстеру, который не двигался с того момента, как полицейские ворвались в помещение почты. – Хуан, соедини меня с... – буркнул лейтенант через стойку длинноусому.

С кем именно он потребовал соединить его, Веклемишев толком не расслышал. Ему показалось что было произнесено слово «начальник». Неужели этот надутый индюк все-таки внял его уговорам и звонит в столицу штата.

– Полицейский участок города Матувельо, сеньор начальник полиции, – через минуту почтительно доложил почтмейстер и передал лейтенанту через стойку телефонную трубку. – Сеньор Фунес, начальник тамошней полиции на проводе.

– Ничего им не сообщайте о нас! – крикнул Веклемишев в спину лейтенанту. – Там террористы! Прошу вас!

Его возглас остался без внимания.

– Птички в клетке, Иренео, – громко доложил лейтенант в трубку. – Я арестовал преступника с «Боинга». Заложница жива и здорова. Высылай машину. С премии, так и быть, я выставлю тебе угощение, брат.

– Идиот! – выкрикнул Веклемишев. – Какой же вы идиот! Вместе с братом и подчиненными. Ну извини, начальник, ты сам этого захотел!..

Он бросил быстрый взгляд на Софию и по ее решительному лицу понял, что она готова к любому раскладу. Неплохая напарница для Тарзана выкристаллизовывалась из доченьки парагвайского олигарха.

– Работаем, – сухо бросил Вадим женщине и получил в ответ утвердительный кивок.

– Молчать! – крикнул ему в ухо «киношник» и больно ткнул стволом пистолета.

Полицейские, если и поняли, о чем идет речь, среагировать не успели. Скованные наручниками руки взлетели над головой Вадима, сорвав по дороге с головы шляпу, и упали вниз к пистолету, который упирался ему в бок. Недаром Веклемишев присвоил полицейским участка Пренсо-Балу почетное звание идиотов. При аресте он более чем внимательно разглядел оружие в руках «киношника». Этот придурок даже не удосужился снять «браунинг» с предохранителя.

Захватив обеими руками пистолет полицейского, Вадим не стал выбивать его, а наоборот – крепко сжал кисть «киношника» на рукояти «браунинга» и резко развернулся к стражу порядка, стоящему рядом с Софией. В данный момент лишь он представлял реальную опасность для Веклемишева. Из трех имевшихся у полицейских стволов один, принадлежавший дебилу начальнику, покоился в его кобуре, а второй был захвачен руками Вадима. Только охранявший его спутницу правоохранитель находился в готовности немедленно пустить в ход оружие.

Закричав от отчаянной боли в суставе, «киношник» едва не вскочил, как на пуантах. Следующее балетное движение, пробежку, надо честно сказать, исполнил он бездарно, однако очутился там, где его и хотел видеть Веклемишев – на директрисе между ним и стражем Софии. Тот на удивление быстро среагировал на рывок Вадима, выбросив в его сторону дуло пистолета. Однако он опоздал на доли секунды. Арестованный был надежно прикрыт воющим от боли в запястье его же коллегой. Ствол заплясал в руках полицейского, а глаза его растерянно забегали от взбунтовавшегося Вадима к начальнику, застывшему в крайнем замешательстве от случившегося.

Момент был критический. Если лейтенант быстро очухается и достанет свой пистолет, то Веклемишев окажется в перекрестье двух пулевых траекторий и прикрытие в виде «киношника» окажется бесполезным. Его мозг лихорадочно просчитывал ситуацию и не находил решения уравнения с тремя неизвестными. Но оно неожиданно упростилось усилиями Софии.

Вадим сделал ошибку, просчитывая стволы. Он совсем забыл о «кольте», покоящемся на дне холщовой сумки под бутылкой минеральной воды. Заходя в телефонную будку, Веклемишев передал сумочку Софии, чтобы руки были свободными. И сейчас оружие пошло в ход. Правда, использован «кольт» был не по прямому назначению, а в качестве ударного инструмента. Когда полицейский направил на Вадима пистолет, София, воспользовавшись тем, что страж правопорядка повернулся к ней спиной, размахнулась и со всей девичьей силы врезала ему сумкой по голове. Сильнейший удар по черепу справа сбоку завернутым в ветошь пистолетом лишил полицейского сознания. Его бегающие глаза остановились, чтобы в следующее мгновение закатиться. Несчастный молча рухнул на пол.

Он еще не коснулся грязных половиц, как Веклемишев пошел на дальнейшее сокращение членов уравнения. Ослабив хватку, Вадим выдернул из руки «киношника» пистолет и обрушил его на голову визави. Еще секунда ушла на то, чтобы снять «браунинг» с предохранителя и передернуть затвор. Последнее, кстати, можно было не делать. В стволе уже находился патрон, который выскочил из патронника и покатился по полу.

– Не двигаться! – заорал Веклемишев начальнику полиции, лапающему дрожащими руками кобуру, и направил «браунинг» на лейтенанта.

– Стоять, ублюдок! Руки вверх! – едва не одновременно с ним закричала София.

Бросив быстрый взгляд на спутницу, Вадим с удовлетворением рассмотрел, что женщина успела подхватить выпавший из рук ее «крестника» пистолет и также взяла лейтенанта на мушку. Под прицелом двух стволов ошарашенный начальник полиции убрал руки от кобуры и потянул их к потолку. Его примеру последовал почтмейстер.

– Отлично, сеньора! Вы растете в моих глазах! – похвалил Софию Веклемишев.

– Беру пример со старших! – спокойно отреагировала на его похвалу женщина и, не отводя глаз и пистолета от лейтенанта, сухо спросила: – Пристрелить его, что ли? Этот кретин сдал нас с потрохами...

– Время и патроны только тратить, – поморщился Вадим и скомандовал почтмейстеру: – Ты, пролетарий почтового труда, можешь опустить руки. Что там у тебя раззвонилось?

– Коммутатор, сеньор! – доложил длинноусый. – Можно, я подниму трубку?

– Исполняй обязанности! – милостиво разрешил Веклемишев и перевел глаза на начальника полиции. – Ну и что же, Иуда, с тобой прикажешь делать? С тридцати сребреников премии от террористов решил братца угостить, такого же вампира в погонах...

Не найдя в испанском языке подходящего по смыслу слова, соответствующего русскому понятию «оборотень», Вадим заменил его на «вампир». Жаль, но договорить обличающую речь ему не дал почтмейстер.

– Сеньор!!! – трагическим шепотом позвал он Веклемишева.

– Что случилось? – взглянул на него Вадим.

Вытаращенные глаза почтмейстера выражали неподдельный ужас, а его длинные, опущенные до уровня подбородка усы встали торчком.

– Что такое? – насторожился Веклемишев.

– Министр внутренних дел! – указывая на телефонную трубку, трагическим шепотом сообщил служитель почты. – Требует начальника полиции. Срочно! Сердится!..

– Не слушал ты меня, сеньор начальник, – посетовал Вадим лейтенанту. – Говорил же я, что надо позвонить министру. А ты смеялся, не верил. И он сам позвонил, что усугубляет твое и без того незавидное положение. Чувствую, не быть тебе капитаном. А возможно, и лейтенантом...

– Сеньор! – плачущим голосом зашептал почтмейстер, держа телефонную трубку на отлете. – Что мне делать? Он ругается! Сильно!

– Сейчас все решим, – успокоил его Вадим.

Веклемишев подошел к стойке и взял в руки трубку. Сочный баритон, не выбирая выражений, эмоционально выплескивал в эфир свое крайнее неудовлетворение провинциальной телефонной связью, полицейской службой на местах, а также должностными лицами, ответственными за данные виды деятельности, но устранившимися от выполнения своих обязанностей. В общем, начальник – он и в Южной Америке начальник. Без накачки – как без пряника.

– Алло, сеньор министр! – спокойно позвал разбушевавшегося чиновника Веклемишев. – Ваше превосходительство, я не менее вас возмущен беспорядком в вашем беспокойном хозяйстве.

– Что?! – на секунду растерялся министр внутренних дел. – Вы что себе позволяете? Кто вы такой? Немедленно по форме представьтесь. Какое у вас звание? Я вас разжалую!

– Мне кажется, ваше решение по поводу моего разжалования принято опрометчиво, сеньор министр, – попытался осадить его Вадим.

– Что?! Да я вас!.. Под трибунал!!! – послышался в трубке отчаянный крик, который услышали все, находящиеся на почте.

Вадим глянул на белое лицо начальника полиции, находившегося в состоянии если не предынфарктном, то уж в любую секунду готового лишиться чувств.

– Веклемишев Вадим Александрович, русский, пассажир рейса Лондон – Асунсьон. Вместе с сеньорой Софией Санчес де ла Котес скрываемся от террористов, захвативших самолет, – спокойно представился он министру. – Так что с разжалованием ничего не получится, по крайней мере в отношении меня. А вот с подчиненными вам, сеньор министр, разобраться стоит. С кем ни столкнешься, если он не негодяй, то идиот – точно...