Пули над сельвой - Виктор Степанычев

Не дожидаясь вопросов, толстяк потыкал пальцем в потолок и доверительно сообщил на украинском:

– Воны ось там!

– Дякую, дядько, – весело поблагодарил его Веклемишев, чем ввел в еще больший испуг и изумление.

– За мной, – кинул он бойцам и бегом кинулся из комнаты.

Взлетев по лестнице на второй этаж, Вадим вскинул вверх руку, останавливая коммандос и призывая их к молчанию. Большой холл с кожаными диванами и фикусами в кадках был пуст. А вот из-за полуоткрытой двери рядом с холлом доносилась негромкая музыка.

Дав жестом команду бойцам оставаться на месте, неслышно переступая по широким половицам, Веклемишев подкрался поближе к двери и осторожно заглянул через щель в помещение. Он разглядел внутри человека, стоящего к нему спиной у окна. Рванув на себя дверь, Вадим заскочил в комнату и повел из стороны в сторону «глоком».

Больше никого в комнате не было. Хотя Веклемишев не видел лица человека, но и со спины он без труда узнал его. Мигель Хименес медленно повернулся к Вадиму, взявшему его на прицел. В левой руке Дон держал чайную чашку, а в правой – пистолет. Веклемишев автоматически отметил, что это был полимерный «Смит&Вессон» SW-380. Дуло пистолета Хименеса находилось под скулой террориста на уровне сонной артерии, а палец лежал на спусковом крючке.

– Опустите оружие, – негромко приказал Вадим.

– А зачем? – удивленно поднял брови Дон. – Неужели вы думаете, что я вам сдамся?

Хименес выглядел совершенно спокойным, даже чуточку расслабленным. Он сделал глоток из чашки и поставил ее на подоконник.

– Это вы убили Лизу? – спросил Дон и повел головой назад.

Видимо, он наблюдал сцену гибели своей жены через окно.

– Нет, ее застрелил спецназовец. Она ранила его товарищей.

– Лиза всегда была отчаянной, – улыбнулся Хименес. – Я помню, однажды... Хотя, это уже не имеет никакого значения.

– Положите оружие, – настойчиво повторил Вадим, – и я гарантирую, что вы останетесь в живых.

– Ах, оставьте, Вадим, – поморщился Хименес. – Моя жизнь теперь никому не нужна, даже мне самому. Лиза мертва... И меня не прельщает провести остаток лет в тюремной камере.

Веклемишев примеривался, как можно разоружить Дона, однако не видел решения этой сложной задачи. При его реакции на преодоление несчастных пяти метров уйдет не более полутора секунд. Но для того, чтобы нажать на спусковой крючок нужно еще меньше времени.

– Знаете, Вадим, о чем я сейчас искренне жалею? – спросил Хименес, задумчиво глядя на Веклемишева. – О том, что у меня нет сына. Что бы ни случилось в прошлом, Санчесу все же повезло. У него есть вы...

Вадим попытался осторожно продвинуться вперед, буквально на сантиметры подав ступню, но был немедленно остановлен Доном.

– Стойте на месте! Я не блефую, – предупредил его Хименес. – Сейчас я закончу...

До Веклемишева донесся громкий голос Дюрана, а потом – его шаги по лестнице.

– Передайте Санчесу мои слова, что я искренне завидую ему, – попросил Хименес. – А вы, Вадим... Я ведь держал вас на руках. Мы с Лизой приезжали к Асе во Всеволжск сразу после вашего рождения. Вы были такой забавный: черненький, крепкий, кудрявый и очень серьезный... Больше мы не видели ни вас, на вашу маму.

Голос Дюрана гремел уже совсем рядом, на втором этаже. Вадим поднял руку, останавливая шефа.

– Мне пора уходить, – тихо сказал Хименес. – Лиза ждет меня...

– Бросай оружие! – раздался над ухом Веклемишева громовой бас Дюрана.

Возглас Жака слился с выстрелом. Голова Хименеса дернулась назад, тело упало спиной на подоконник, и он медленно осел на пол.

– Эх, надо было взять его живым, – с досадой сказал Дюран. – Да ладно, одним террористом стало меньше. А ты чего такой невеселый, амиго? Радоваться надо! Мы такое гнездо змеиное разворошили. Парни докладывают, что наткнулись на склад с оружием и очень подозрительным порошком.

– Я рад, – задумчиво согласился Веклемишев, засовывая свой пистолет в кобуру, – и за парней, и за нас с тобой.

– Я что-то не то сказал или не так сделал? – возмутился Дюран. – Ты что такой угрюмый?

– Все так, не обращай внимания, – успокоил его Веклемишев. – Я просто, когда бежал по полю, ногу потянул. Побаливает. История закончилась, точки поставлены. Все так...