Синий краб - Владислав Крапивин

— Я спрашиваю, лещи здесь не попадаются? — повторил тот с вежливой улыбкой.

— Ну, какие здесь лещи. Смеетесь вы, что ли?! — раздраженно воскликнул Валерка. Он вспомнил, что сегодня утром смотрел у Павлика барометр-анероид. Стрелка анероида стояла на последней букве слова «переменно». Павлик щелкнул по стеклу, и стрелка дернулась влево — к дождю.

Мама подняла брови.

— Что с тобой? Ты не можешь отвечать по-человечески?

— Ты сама говорила, что за едой нельзя разговаривать.

— Но ответить, когда спрашивают, можно.

— А я не хочу отвечать, — Валерка чувствовал, что дело принимает скверный оборот, но сдерживаться уже не стал.

— А из-за стола выйти ты не хочешь?

Валерка резко оттолкнул стул и пошёл к себе в комнату. Он сел на кровать, позвал Рика и положил его передние лапы к себе на колени. Пес понимающе смотрел ему в лицо коричневыми глазами.

— Разболтался без отца, — наконец, громко сказала мама. — Не смей сегодня выходить из дома. И если ты думаешь, что поедешь завтра на катере, то глубоко ошибаешься.

То же самое она повторила и утром, хотя Валерка ни о чем не спрашивал. Он молча смотрел, как она укладывает в сумку продукты. Пришёл Виталий Матвеевич, подмигнул Валерке.

— Ну, как? Мы готовы?

— Он не поедет, — сказала мама.

— Это почему же?

— Он знает, почему.

— Ну, стоит ли так? Мало ли чего не бывает, — протянул Виталий Матвеевич, сообразив в чем дело. — Он больше не будет. Верно, брат? Валерке стало противно, и он ничего не сказал. Ему очень хотелось поехать, но он промолчал и ушёл к себе. Уходя, он услышал, как мама проговорила:

— Пусть сначала научится себя вести.

Они ушли.

Оставшись один, Валерка направился в кухню, где должен был находиться Рик. Собаки ни было.

— Рик! — позвал мальчик.

— Рик! Ричард!! Иди сюда сейчас же, — кричал он через несколько секунд с крыльца. Напрасно. Он вернулся в дом и нигде не нашёл кожаного поводка собаки. «Взяли с собой Рика, — подумал Валерка с горечью. — Чтобы мне ещё хуже было».

Он лёг на кровать и хотел заплакать от обиды, но где-то далеко послышался и стал нарастать звук самолётного мотора. Валерка встал и, прижавшись лбом к стеклу, смотрел, как опускается за крыши к недалёкому аэродрому маленький «По-2».

Весь день Валерка провёл с Павликом на реке. Пришёл домой он около восьми. Дома всё ещё никого не было, и мальчик почувствовал смутную тревогу. «Скорей бы уже возвращались», — подумал он.

Они вернулись в десятом часу. Валерка стоял на крыльце. Собиралась гроза. С юго-запада медленно ползла туча, и неяркие первые звёзды одна за другой исчезали за её краями. Уже опускались сумерки, но туча была гораздо темнее их, синих и полупрозрачных. В воздухе залегла непрочная тишина.

— Хорошо, что успели до дождя, — необычно громко сказала мама Виталию Матвеевичу, мельком взглянув на Валерку.

Валерка молчал, отыскивая глазами Ричарда. Его не было.

— Где собака? — спросил он, не оборачиваясь. Они поднялись на крыльцо и замолчали у него за спиной. Валерка ждал ответа с тревожным нетерпением, но не двигался и не повернул головы.

Неожиданно Виталий Матвеевич положил ему на плечо широкую, неприятно теплую ладонь.

— Понимаешь, брат. — Он старался говорить очень грустным голосом.

Валерка повернулся так резко, что рука Виталия Матвеевича слетела с плеча и ударилась о косяк.

— Где Рик? — со звоном в голосе заговорил он. — Куда вы его дели?

— Валерик, ты же не маленький, — начала мама. — Ты не плачь. Он сам прыгнул в воду. А когда хотели вытащить, его ударило винтом. Моторист не совсем заглушил мотор.

— Моторист — болван, — сказал Виталий Матвеевич. — Это его вина, и ему это так не пройдёт.

Он говорил ещё что-то. Кажется, утешал, обещал достать щенка волкодава.

Валерка молчал. Он почувствовал какое-то холодное равнодушие ко всему. Мысль, что теперь ничего не сделать, ничем не помочь была похожа на давящую усталость. Абсолютно ничего нельзя сделать. Можно заплакать, можно крикнуть, что это они виноваты. Можно перевернуть землю, пробить головой стенку, но Рик погиб. Всё равно.

— Где он утонул? — спокойно спросил Валерка.

— Километрах в семи от города. Знаешь, где вышка на берегу? На третьем повороте, — с готовностью разъяснил Виталий Матвеевич, видимо, обрадованный Валеркиным спокойствием.

— Пойдём домой, сынок. Дождь начинается. — Мама говорила тихо и торопливо. — Виталий Матвеевич, вам нужно переждать дождь. Будем пить чай.

Но Валерка пить чай не стал. Он сразу лёг спать.

— Вот видишь, все обошлось без слез, тихо, спокойно. Ничего страшного, — говорил Виталий Матвеевич. Мама что-то ответила. Валерка не слышал. Он отчетливо вспомнил славную умную морду Рика с золотыми искрами в коричневых глазах, и в горле встал комок. Но Валерка не заплакал. Он вдруг подумал, что Рик мог и не утонуть.

Сначала эта мысль показалась совсем пустой, но лишь на секунду.

«Ведь могло просто оглушить, ранить винтом, — подумал мальчик. — А они не стали ждать. Торопились.»

За окном вспыхивали тусклые молнии и набегали негромкие раскаты. Валерка подумал, что на повороте реки собаку может выбросить на берег течение. Он помнил тот поворот с узкой песчаной косой.

Лунный свет заливал соседнюю комнату. Тонкий луч проник в полуоткрытую дверь, протянулся поперек половиц и, добравшись до кровати, опоясал узким обручем Валеркины плечи. Он медленно двигался, этот луч. Вскарабкался на подбородок, перебрался через плотно сжатые губы, пополз по переносице и упал на глаза. Глаза были открыты, Валерка не спал. Он зажмурился от яркого света и сел, обхватив руками колени.

Тикал будильник. За окном звонкие капли падали с карниза в бочку с водой. Глухо и печально трубили на станции тепловозы.

Валерка откинул одеяло. Он теперь твердо знал, что поступает так, как нужно. Лучше уж сразу сделать так, как нужно, чтобы потом было спокойно на душе.

Неслышно одевшись, он вышел на крыльцо, сырое от недавнего дождя. Круглая луна быстро катилась навстречу светлым рваным облакам. Тёмный тополь шевелил намокшими листьями, сбрасывая тяжёлые капли. Валерка передёрнул плечами. Было холодно в рубашке и коротких брюках. Но возвращаться он не стал и, спустившись с крыльца, вывел из сарая своего «Орленка».

Валерка знал дорогу. Быстро миновав улицы спящего городка, он выехал на шоссе.

Мокрая асфальтовая дорога, обсаженная редкими березами, блестела под луной. Кругом лежало тёмное поле. Оно тянулось до самого горизонта, лишь впереди вставала туманная полоска леса. Валерке стало не по себе в этом пустом огромном поле, под светлым небом с быстро бегущими облаками. Он оглянулся на далекие уже городские огоньки, пригнулся к рулю и нажал на педали.

Гребешок леса медленно вырастал впереди, и за деревьями мальчик увидел тригонометрическую вышку. Скоро он свернул на просёлочную дорогу. Ехать стало труднее, под шинами зашуршал песок, но Валерка давил на педали, чтобы страх перед темнотой леса, обступившего дорогу, не догнал его.

Совсем неожиданно среди чёрных деревьев блеснула река. Валерка слез с велосипеда и через густой кустарник выбрался на берег.

Миллиарды голубых бликов плясали на воде. Ярко освещённая песчаная коса белым языком вытянулась до середины реки. На ней можно было бы разглядеть любое пятнышко, но отмель была пуста.

Черные высокие ели замерли на другом берегу. Пронизанная лунным светом немая тишина окутала лес. И страшно было нарушать эту тишину. Валерка с трудом заставил себя разжать губы.

— Рик! — негромко позвал он, чувствуя, что делает совсем бесполезное дело. — Рик!

Даже эхо не ответило ему. Всё так же неподвижны были деревья, и лунные блики беззвучно плясали на воде. А сзади стоял молчаливый лес.

— Рик! Ричард! — отчаянно крикнул мальчик. Эхо проснулось на этот раз и глухо откликнулось с того берега.

Больше Валерка не кричал. Понял, что не найти ему собаку на этом громадном замершем берегу.

Днём Валерка почти ничего не ел, ужинать не стал тоже. Теперь от голода и усталости сильно кружилась голова.

Валерка бросил велосипед и сел, поджав колени к подбородку. Потом прислонился затылком к тонкому стволу берёзы. Сверху посыпались холодные капли, но он не пошевелился. Почти сразу Валерка задремал. Мокрые листья касались его лица, а мальчику казалось, что Рик выбрался из воды и лижет его влажным языком. Он вздрагивал и открывал глаза. Кругом были только тёмные кусты, и река блестела в разрывах между ними. Налетел из-за реки лёгкий ветер, прошумел в кустах и затих. Стало теплее. Тонкая берёза низко склонилась над Валеркой. Так низко, что ветки её спустились до земли, и несколько листьев коснулись Валеркиных ног. Все листья были холодные, лишь один был тёплым и шероховатым.