Зов Халидона - Роберт Ладлэм

Передал рассказ Сэма Такера о превращении, происшедшем с Уолтером Пирселлом, антропологом, заболевшим «островной лихорадкой» и взвалившим на себя миссию главного защитника интересов коренного населения.

И, наконец, о бритоголовом партизане-революционере Бараке Муре. И об охватившей всех жажде обнаружить «невидимую курию» под названием Халидон.

Безумие. И тем не менее — абсолютная реальность.

Первые лучи солнца пробились сквозь серые клубящиеся облака над Голубыми горами. Маколиф сидел на пороге балконной двери. Влажные запахи ямайского рассвета поднимались от земли и высоких пальм, приятно щекоча ноздри и холодя кожу.

Он почти закончил. Они разговаривали, или, точнее, он говорил, почти два часа. Остался только маркиз де Шателеро.

Элисон сидела в постели, подложив под спину подушки. Несмотря на всю усталость, она не сводила с Алекса глаз.

Он пытался предугадать, что она скажет — или сделает, когда он назовет имя маркиза. Он боялся ее реакции.

— Элисон, ты устала. И я тоже. Давай я дорасскажу остальное утром.

— Уже утро.

— Тогда позже.

— Зачем тянуть? По мне, — лучше все сразу.

— Не так много осталось.

— Значит, ты приберег самое интересное напоследок. Я не права?

Она не могла скрыть тревоги. Она смотрела мимо него, на солнечные лучи, падавшие в комнату через балконную дверь. Рассвет, как это обычно для Ямайки, окрашивал все в пастельно-желтые и оранжевые тона.

— Ты знаешь, это имеет непосредственное отношение к тебе...

— Я знаю. Я поняла прошедшей ночью. Я боялась себе в этом признаться, но... чувствовала, что это так. Потому что все шло слишком гладко.

— Шателеро, — произнес он тихо. — Он здесь.

— О Господи, — прошептала она.

— Он не достанет тебя, поверь мне.

— Он преследует меня. О Боже...

Маколиф встал и пересел к ней на край кровати. Нежно перебирая ее волосы, он продолжил:

— Если бы я думал, что он может причинить тебе зло, я никогда бы не сказал о нем. Я бы просто его... устранил.

Как легко я стал произносить такие слова, подумал Алекс. Интересно, скоро ли дойдет очередь до «убить» или «прикончить»?

— Все было запрограммировано с самого начала, — вздохнула Элисон. — И я в том числе. — Она опять устремилась взглядом в пространство за балконом, не обращая внимания на то, как он нежно гладил ее по щеке. — Мне следовало это предвидеть. Так легко они никого не отпускают.

— Кто они?

— Да все они, мой дорогой. — Элисон прижала его руку к губам. — Имена в данном случае не имеют значения. Могут быть буквы, или цифры, или какая-нибудь официально звучащая бредятина... А ведь меня предупреждали. Не могу отрицать.

— Каким образом? — Он отнял руку от ее лица, стараясь заглянуть ей в глаза. — О чем тебя предупреждали? И кто?

— Это произошло в Париже. Примерно три месяца назад. Однажды вечером, когда я как раз закончила одну из моих... бесед в подпольном балагане, мы это так называли.

— В Интерполе?

— Да. Я встретила там одного человека с женой. В приемной, кстати сказать. Этого не должно было произойти. Они страшно за этим следят, но кто-то просто перепутал комнаты... Они тоже были англичанами, и мы договорились вместе поужинать... Он был дилером компании «Порше» в Макклешфилде. Они оба уже были на пределе. Его завербовали только потому, что машины, которые он продавал, оказались замешаны в перевозке ворованных сертификатов с европейских бирж. Каждый раз, когда он думал, что наконец отвязался от них, они находили новые причины, чтобы продолжать контакт, причем по большей части не ставя его об этом в известность. Так продолжалось около трех лет. Он чуть не рехнулся от всего этого. И они решили бежать из Англии. Уехать в Буэнос-Айрес.

— Он всегда мог отказаться. Они не могли его заставить.

— Не будь таким наивным, дорогой. Каждое новое имя, которое ты узнаешь, — это новый крючок, который держит тебя, каждый новый прием, который ты используешь, еще больше затягивает петлю на твоей шее, поскольку ты приобретаешь опыт, а с опытными работниками не расстаются. — Элисон печально улыбнулась. — Ты же сам залез в шкуру информатора. И знаешь, что почем.

— Я еще раз тебе говорю: Шателеро до тебя не доберется.

Она помолчала, словно взвешивая его слова и ту убежденность, с которой он их произнес.

— Тебе это покажется странным, Алекс. Я, конечно, по натуре совсем не герой, но смертельного страха перед ним я не испытываю. И боюсь я не его, а их.Именно они никогда меня не отпустят. И плевать им на все обещания, договоры и гарантии. Они просто не смогут удержаться от соблазна использовать меня вновь и вновь. В какой-нибудь бумаге или на компьютере случайно всплывет его имя — и мое автоматически окажется рядом. Фактор Х плюсфактор Y -а в результате твоя жизнь уже тебе не принадлежит. И конца этому нет. И ты вынужден жить в постоянном страхе.

Алекс обнял ее за плечи.

— По закону нас никто не может заставить. Мы можем сейчас же упаковать чемоданы и уехать.

— В том-то и дело, дорогой, что ты не можешь.Неужели ты не понял? Так ничего не решить. Ведь остаются соглашения, бессчетное количество бумаг, в которых слова, твои слова... Ты не сможешь их отрицать. Весь этот груз висит у тебя за спиной. Чтобы пересечь границу, тебе нужны документы. Чтобы устроиться на работу — рекомендации. Тебе надо водить машину, покупать билеты, брать деньги в банке... А все средства у них в руках. Ты не спрячешься. От них — никогда.

Маколиф встал. Он взял в руки металлический цилиндр и в который раз прочитал, что на нем написано. Потом добрел до открытого балкона и глубоко вдохнул свежий утренний воздух, в котором плыл почти неуловимый, тонкий запах ванили и пряностей.

Запах рома и ванили.

Ямайка.

— Ты ошибаешься, Элисон. "Нам вовсе не нужно прятаться. По целому ряду причин мы должны завершить то, что начали; в этом ты безусловно права. Но ты не права в своих выводах. Конец всему этому придет. И придет обязательно. — Он обернулся к ней. — Поверь мне, так и будет.

— Мне бы очень этого хотелось. Только я не знаю как...

— Есть старая пехотная истина. Напади раньше, чем нападут на тебя. Все холкрофты и интерполы используют нас только потому, что мы их боимся. Мы знаем, во что они могут превратить нашу замечательно налаженную жизнь. И правильно боимся: все они ублюдки без стыда и совести. Они и сами это не отрицают... Но ты когда-нибудь думала, что мы способны сделать с ними то же самое?И это тоже будет по правилам: с волками жить — по-волчьи выть. Мы тоже можем играть в эти игры — выставлять часовых, обходить с флангов... И уж когда мы закончим, мы закончим со всем. И с ними в том числе.

Чарлз Уайтхолл сидел в кресле перед крошечной рюмкой перно. Было шесть утра; он еще не ложился. Да и не было смысла — все равно не заснуть.

Два дня на острове разбередили раны десятилетней давности. Он этого не ожидал: он полагал, что теперь будет контролировать ситуацию. А вместо этого сам оказался под контролем.

И его врагом — точнее врагами — оказались вовсе не те, к схватке с кем он готовился все эти десять лет: не власти Кингстона и даже не леваки типа Барака Мура. Появился новый враг, более опасный и несравнимо более могущественный, поскольку в его руках оказался контроль над всей его любимой Ямайкой.

И главным средством этого контроля была коррупция, основанная на безграничной корысти и стяжательстве.

Маколифу он сказал неправду. Шателеро в Саванна-ля-Мэр прямо заявил ему о том, что он среди тех, кто стоит за тайными акциями в Трелони. В этом британская разведка не ошибалась. Маркиз выделил часть своих средств на развитие нетронутых участков северного побережья и Кок-Пита. И он хотел, чтобы его инвестиции были надежно защищены. Уайтхоллу при этом отводилась роль первого эшелона обороны, и в случае неудачи он должен был погибнуть, в случае отказа — уничтожен; Все обстояло очень просто. Маркиз даже не пытался этого скрывать. Он сидел напротив Уайтхолла и с тонкой галльской улыбочкой спокойно перечислял имена участников и все акции, которые совершила на острове за десять лет тайная сеть, созданная Уайтхоллом.

И что самое страшное, он владел самой опасной информацией: графиком намеченных событий и методами, при помощи которых Чарлз Уайтхолл и его партия намеревались прийти к власти в Кингстоне.

Он знал о планах установления военной диктатуры во главе с гражданским лицом, получавшим титул претора[18] Ямайки. Этим лицом должен был стать Чарлз Уайтхолл.

И если Кингстон узнает об этих планах, в его реакции можно было не сомневаться.

Но Шателеро ясно дал понять, что их личные интересы не пересекаются. В философских, политических, даже финансовых вопросах они легко смогут найти взаимоприемлемые решения. Но на первом месте стояла деятельность по освоению северного побережья. От этого зависело все остальное.