Узница гаргульи - Кэти Роберт

– Порой больше нечего сказать.

Он прав. Слова не изменят наше прошлое. Делаю глубокий вдох.

– Мою маму воспитывали так же, как и меня – с рождения учили убивать. Хотя нет, не совсем как меня. Мой отец, в отличие от деда, выходил на охоту, только имея железные доказательств, что монстр навредил человеку. Когда мама вышла за него, она тоже стала более разумно подходить к охоте. Но когда отец умер, все пошло наперекосяк. Дед пережил отца всего на год и умер от болезни, а не от лап монстра. Какая ирония. А мама начала что-то искать, какой-то ответ на вопрос, которого я до сих по не знаю. Она стала одержима. В год, когда мне исполнилось двадцать, мама исчезла, ничего не объяснив и не попрощавшись. Я пять лет искала ответы, но так и не смогла понять почему. Поэтому и прибыла сюда. – Я судорожно выдыхаю. – Мою маму звали Барбара.

Брэм замирает. Он словно превратился в камень.

– Что ты сказала?

В фильмах плохие события часто изображают в замедленной съемке. В жизни так редко бывает. Осознание наступает мгновенно. Кусочки пазла складываются, и я задаюсь вопросом, как могла не понять раньше. Вот почему Азазель и Раману так странно себя вели.

Когда Брэм нарушает молчание, я уже знаю, что он скажет.

– Так звали женщину, которая убила мою семью.

Глава 23

Брэм

Я не отталкиваю Грейс, хотя все инстинкты кричат об этом. Вместо этого осторожно отодвигаю ее в сторону и встаю с кровати. И все равно мы слишком близко.

Давно надо было догадаться. Знаю, Грейс говорила, что спасала людей, но ведь часто спасение одного человека означает убийство другого. Вот какая правда таилась в ее молчании. А значит, ее мать делала то же самое; та самая женщина, которая когда-то давно заключила сделку с демоном и исчезла навсегда. Ее пропавшая мать и женщина, убившая мою семью, – это один и тот же человек? Нет, таких совпадений не бывает. И все же я не замечал очевидного.

Может, потому что не хотел.

– Мне нужно идти. Надо подумать.

– Брэм, подожди! – Нужно отдать Грейс должное, она не встает с кровати и не пытается ко мне приблизиться. А еще не прижимает простыню к обнаженной груди, чтобы прититься той, кем не является. Она охотница, это у нее в крови… Если наброшусь на нее, ответит мне с равной жестокостью. Не колеблясь. Грейс судорожно сглатывает. Я едва соображаю и не могу следить за вихрем красок в ее энергии. – Пожалуйста, давай поговорим об этом.

Ее мать в ответе за смерть всех, кого я любил. Пусть Грейс прибыла сюда по другой причине, но как можно жить с этим? Некоторые горы так высоки, что их не преодолеть.

– А что тут скажешь? – Я разражаюсь резким смехом. – Может, мои подданые правы. Может, моя семья правда проклята. Не вижу иного объяснения тому, что встретил близкого человека, а потом узнал такое, после чего мы никогда не сможем быть вместе.

– Брэм. – Грейс так и не шелохнулась. Будто думает, что может спугнуть меня слишком резким движением. Не уверен, что она ошибается. – Для меня это тоже потрясение. Я не… – Она качает головой. – Прошу, не говори слов, которые не сможешь забрать обратно. Я была искренна с тобой во всем. Ты дорог мне. Черт, я влюбилась в тебя. Отказалась от своей цели, чтобы быть с тобой. Я понимаю, что это ненормально…

– Ненормально? Да это еще мягко сказано. Я только что созвал всю знать в замок. Что они, по-твоему, сделают, когда узнают, что я добровольно пустил в свою постель дочь убийцы моей семьи? Они не пойдут за мной. И я даже не могу винить их за это.

Глаза Грейс округлились, светлая кожа стала белее полотна.

– Так вот что тебя волнует?

Не знаю, что меня волнует. Не понимаю, что чувствую. Стоило это предвидеть, и это очередное унижение невыносимо. Азазель знал. Раману тоже. Они смеялись надо мной за моей спиной? Бедный, глупый Брэм, такой недальновидный, что даже не понимает, кого ему подсунули. «Дурак» – это еще мягко сказано. Ведь я влюбился в эту женщину.

Не знаю, как можно чувствовать что-то к ней и знать о том, что теперь стоит между нами.

– Мне нужно время.

– Разве время что-то исправит?

Да, кажется, это начало конца.

– Мне нужно время, – повторяю я. – Ты хотела получить ответы от Азазеля. Отправляйся за ними на земли демонов-торговцев. Я встречусь с местной знатью, а потом мы поговорим.

– Как скажешь. – Огонь в Грейс поугас. Ее окутал светло-голубой цвет печали, мешающийся с фиолетовым цветом решимости. Молча смотрю, как она встает и одевается. Это худшее прощание, какое мне доводилось переживать. Мне правда нужно подумать. Уговорю ли я себя остаться с ней?

Грейс останавливается передо мной, и кажется, что она сейчас скажет, что любит меня. Я уже видел этот цвет в ее энергии. Точно знаю, что видел. Но она опускает глаза.

– Я бы хотела уйти.

Отхожу в сторону, она проходит мимо, не сказав больше ни слова. Может, пойти за ней, сказать, что прошлое неважно, потому что мы выбираем будущее. Но не схожу с места, пока где-то в далеком гулком коридоре не хлопает дверь в ее комнату. Только после этого лечу в свой кабинет и призываю Раману. Пока я не готов встретиться с Азазелем. Может, не буду готов никогда.

Нет, так думают трусы. Я встречусь с Азазелем. И непременно спрошу его, почему он решил отправить ко мне Грейс. Да, он возражал, но не слишком упорно, и так и не сказал почему. Одно только это обстоятельство наводит на мысль… Резко мотаю головой. Грейс не убийца, посланная за мной. В этом я уверен. Ситуация ненормальная, но не настолько.

Раману появляется через несколько секунд после призыва. Неспешно переступает порог, будто ехал сюда неделю, а не мгновенно телепортировался.

– Звал? – Голос звучит грубо, но энергия выдает его с потрохами.

– Ты почему волнуешься, Раману? Может, потому что Грейс – дочь женщины, которая убила всю мою семью?

Он поглядывает на меня и заметно опускает плечи.

– В свою защиту скажу, я же говорил, что против вашей сделки.

– Да, говорил… но не сказал почему. – Я отворачиваюсь. – Забери ее.

– Что, прости?

– Ты оглох? Не хочу, чтобы Грейс сейчас была здесь. Если передумаю, то приду за ней.

Раману молчит так долго, что мое любопытство и раздражение берут верх над здравым смыслом и вынуждают