Милосердный демон - Веста Сур

– Вы об изъяне?

– О нём.

– Тогда хочу похвастаться. Я вспомнил. Вернее, вновь увидел во сне. Бусы.

– Не понимаю, какие бусы?

– Те, что носила Эсми. Брингбор порвал их, так? Нуна красочно описала ту сцену. А в воспоминаниях Каима они целёхоньки, хотя Эсми явилась к нему после ссоры с мужем. Вы, конечно, скажете, что Нуна соврала. Но зачем ей обманывать нас? Да и как насчёт её слов о странном оцепенении Брингбора? Что это, если не транс духовидца?

– Хм, убедительно. И всё-таки…

Тиранай пристально посмотрел на Риноса. Пунцовые щёки, горящий взгляд, сжатые кулаки. Воплощение уверенности, настойчивости и воли к действию.

– Хорошо, открою проход через Барьер, – наконец решился караг. – Выступим перед рассветом. Готовься.

* * *

Полоска лунного света на скуле Каима подчёркивала болезненную бледность его кожи. Внук Оллата сидел, скрестив ноги, на жухлой траве посреди просеки, так, как повелел друин. Ринос устроился напротив резчика в точно такой же позе. Прежде чем приступить к делу, друин оглянулся на Барьер. Творение мастеров древности невольно вызывало трепет и благоговение. По всей северной границе Просторов, от Гребня Дракона до дремучих лесов Ралагии, протянулась стена из непрозрачного сизого тумана, высотой превосходящая даже пики Снежных гор. Ничто не способно проникнуть сквозь неё: ни звук, ни свет, ни материя, ни магия. Лишь искушённые чародеи, умеющие применять заклинание разъятия и накопившие достаточный запас силы, могут на краткие мгновения разорвать ткань Барьера и перейти на другую сторону или кого-нибудь туда переправить.

Караг сразу признался, что его запаса на троих не хватит, ведь часть силы надо было приберечь для возвращения, и посему Ринос отправится вдвоём с Каимом. А Тиранаю предстояло дожидаться сигнала друина с противоположной стороны Барьера. Вейди договорились, что когда Ринос и Каим будут готовы перейти обратно, первый создаст огненный шар, подбросит его как можно выше и взорвёт. Всполохи в небе дадут карагу понять: настал срок вновь пробить брешь в магической стене.

Ринос повернулся к внуку Оллата и ободряюще улыбнулся. Под влиянием чар тело резчика расслабилось, глаза сами собой сомкнулись.

В этот раз друин ходко продвигался по разведанному пути, словно гонец по изъезженному тракту. Капля терпения, чуточка усилий, и вот струпья ложных воспоминаний отвалились, и наружу проступила правда.

Чары угасли. Каим постепенно приходил в себя. Как только внук Оллата очнулся, Ринос подступил к нему с намерением снять магические путы, но при виде безмерного ужаса на лице резчика отпрянул назад. Заблаговременно составленное заклинание отвержения сработало раньше, чем друин успел сообразить, что происходит. Массивная туша рухнула на кучу валежника.

«Оборотень! – мысленно поразился молодой вейди. – Но как?»

Тем временем чудовище проворно поднялось, встало, опираясь на все четыре лапы. Свирепый, злобный взгляд впился в Каима. От громоподобного рычания задрожали деревья в ближней роще. А вот Ринос не дрогнул. Некогда было. Друин торопился обездвижить зверя до того, как он решится снова напасть. Частично получилось. Передние лапы медведя скрутило судорогой. Но зверь не сдался. Его ненависть оказалась настолько сильна, что заставила преодолеть мучительную боль. Оборотень в прыжке сбил Риноса с ног. Оскаленная пасть, полная отвратительной жёлтой слюны, потянулась к шее Каима.

Заклятье друина и стрела ударили одновременно. И оба поразили чудовище в голову. Зверь мгновенно обмяк. Грузное туловище придавило резчика к земле.

Пока молодой вейди вытаскивал полуживого от потрясения Каима из-под тела гиганта, на просеку за их спинами из лесных теней выступили удивительные существа. Худощавые, жилистые, низкорослые, с пышными шевелюрами и остроконечными ушами. Каждый нёс в руках лук, и на каждом луке лежала стрела. Хотя тетивы не были натянуты, грозные взгляды коротышек обещали, что в случае чего за этим дело не станет.

Ни Ринос, ни Каим никогда прежде не видели эльфов, не имели понятия, как себя держать в их присутствии, и оттого лишь испуганно таращились на вооружённую ватагу.

Один из лучников шагнул вперёд. Заря окрасила его кожу и волосы в нежные лиловые тона, что придавало эльфу потустороннюю красоту, в равной степени жуткую и притягательную.

– Эта тварь убила моего брата, – раздражённо отчеканил он с едва уловимым акцентом.

– Мы ни при чём, – поспешил оправдаться Ринос, – нас она тоже хотела на тот свет отправить.

– Пусть так, но это зло человеческого мира, вейди. Здесь ей не место. Забирайте и уходите. И советую не задерживаться: наше терпение имеет пределы.

Перечить было бессмысленно и опасно. Любой эльф от рождения владел магическим даром и, даже безоружный, представлял угрозу.

– Я понимаю, – кивнул друин. – Но нам потребуется помощь.

Отворить Барьер эльфы согласились охотно, тогда как тащить труп зверя отказались напрочь. Они не желали касаться нечистой плоти ни руками, ни магией. Пришлось Риносу с грехом пополам задействовать упрощённую разновидность «Дыхания Аэрона», на полную сил недоставало. Туша приподнялась над землёй, будто оболочку из толстого меха заполнял воздух, а не мясо и кости. Друин с Каимом взялись за передние лапы медведя и, пятясь, потянули труп к пробитой эльфами бреши. Когда Барьер был преодолён, и сизый туман заслонил хрупкие фигуры вечно юных чародеев, резчик застенчиво окликнул молодого вейди. Внук Оллата обнаружил на теле оборотня знакомую вещь.

* * *

Брингбор в растерянности перебирал четыре карминово-красные бусины, нанизанные на слишком длинную для них нитку, и никак не отваживался задать вейди терзавший его вопрос.

– Сняли с оборотня, – слова Риноса прозвучали приговором.

В доме на опушке было жарко натоплено, щели законопачены мхом, в окна вставлены рамы с бумагой, но хозяина трясло, точно от озноба.

– Эсми, она… – решился наконец узнать правду Брингбор.

– Мертва, – рубанул друин, будто вилы под рёбра воткнул, – убита эльфами за Барьером.

– Ясно.

Голова Брингбора опустилась. Здоровенный дерзкий мужик, ещё недавно не побоявшийся нагрубить вейди, вдруг разрыдался.

Между тем Тиранай подошёл к мужу Эсми и взял его за руки. На запястьях Брингбора проступили символы магических пут.

– Теперь ты не сможешь бежать, равно как и воспользоваться своим искусством, духовидец, – пояснил караг.

– А мне уже без разницы, дедуля, – отозвался хозяин дома, утираясь рукавом, – не для кого больше ворожить.

– Когда вы узнали о недуге жены? – без предисловий приступил к допросу Ринос.

– Давно, ещё до свадьбы. Фаро, паскуда, заразил её. Укусил перед смертью. Пока она маленькая была, Мэрис справлялась, гасила приступы бешенства, но год от года становилось всё тяжелее. Я появился как нельзя кстати. Оллат, когда разведал, что я способен сдерживать Эсми, согласился на наш брак, хотя до того был против. Короче говоря, поженились мы и зажили с моей красавицей в ладу и спокойствии. Так