Тело каждого: книга о свободе - Оливия Лэнг

двигатель всего живого. Вернувшись в свою лабораторию в Форест-Хиллс, он соорудил механизм для аккумуляции этого свободного межпланетарного ресурса. На схеме отдаленно похожий на клетку Фарадея (сетчатый короб для экранирования электромагнитных полей), оргонный аккумулятор представлял собой деревянный шкаф размером с человека, сколоченный из сосновых панелей с несколькими прослойками стальной ваты и овечьей шерсти, изнутри обитый оцинкованной сталью. Словно в эзотерическом солярии, пациент получал мощный заряд оргонной энергии, которая, по утверждению Райха, должна была стимулировать его энергетические ресурсы и сделать его более устойчивым к болезням, инфекциям и стрессу.

Есть что-то невероятно печальное в образе Райха того года, сидящего внутри своего прибора, – воплощение одновременно изоляции и чувства постоянной внешней угрозы. Оргонный аккумулятор сказал гораздо больше о психическом состоянии Райха, чем он мог осознать: машина освобождения в форме чулана, в которой ты сидел один, защищенный и отрезанный от внешнего мира. Если верить, что аккумулятор в самом деле работает, то становится не важно, что Райха исключили из Международной психоаналитической ассоциации, что «Секспол» ничего не добился, что Фрейд умер, а сам он оказался сослан прочь от всего, что ему дорого. Его машина могла автоматизировать весь коллективный труд, которым занимался Райх в Европе, упразднить необходимость как в практической терапии лицом к лицу, так и в массовом активизме. Ему не пришлось бы сотрудничать с другими людьми и рисковать быть отвергнутым ими. Самая горькая ирония жизни Райха заключается в том, что он, страстный заступник телесного контакта, создал прибор, подразумевающий полное отсутствие оного.

С изобретением своего агрегата Райх не утратил жажды изменить мир. Он верил, что оргон способен обратить вспять процессы застоя и подавления, порождающие рак и фашизм, и в таком случае его долг – сделать его доступным для более широкого круга людей, чем его пациенты и последователи. В начале 1940-х он открыл издательство при Институте оргона, чтобы самостоятельно публиковать переводы своих трудов, в которые он вольно вплел упоминания пульсирующего синего света оргона. «Функция оргазма» вышла в 1942 году, вслед за ней в 1945-м – «Анализ характера» и «Сексуальная революция». Через эти книги о его идеях о сексе, политике, болезни и теле узнало новое поколение мыслителей, в их числе Пол Гудман, Уильям Берроуз, Джек Керуак, Джером Дэвид Сэлинджер, Сол Беллоу и Норман Мейлер.

Аллен Гинзберг был так восхищен, что написал лично Райху с просьбой помочь ему, гомосексуалу, справиться с непроходящей меланхолией и депрессией. Райх отказывался лечить геев, но Илзе, выполнявшая функции одновременно секретарши и лаборантки, предложила Гинзбергу в ответном письме трех других специалистов, последователей Райха. Гинзберг выбрал Алана Котта, который дважды в неделю проводил с ним сеансы терапии в оргонном аккумуляторе, буквальном чулане, из которого он совершит решительный каминг-аут[167] перед своим отцом зимой 1947 года.

Хотя Берроуз говорил Гинзбергу, что не доверяет «этим генитальным гетерорайхианцам отсюда и до Бенни Граффа»[168], его тоже завораживали идеи Райха о раке и броне характера. Он построил свой первый из многих оргонный аккумулятор в апельсиновой роще в городе Фарр в Техасе весной 1949 года после прочтения «Биопатии рака» Райха, которая вышла в предыдущем году и включала в себя инструкции по сборке аккумулятора. Берроуз медитировал в нем голым и испытал череду феерических оргазмов. «Говорю тебе, Джек, – писал он Керуаку восторженно, – он единственный во всем анализе, кто соображает»[169]. Через несколько месяцев в еще одном письме он с беспокойством спрашивает Керуака, не может ли тот выяснить, как в точности должен выглядеть аккумулятор и должно ли в нем быть окно (в инструкциях Райха почему-то не описана форма прибора). В 1957 году Берроуз собрал еще один аккумулятор в Танжере. Обосновавшись в лофте в Сохо двадцать лет спустя, он выстлал свою новейшую модель кроличьими шубами: «Очень органично, словно ванна из меха»[170].

Джеймс Болдуин пишет в «Новом потерянном поколении» – отрезвляющем рассказе о том времени и его перевозбужденных героях, что зерна идей Райха упали на плодородную почву. Война вытравила в людях стремление к политическому активизму и обострила тягу к удовольствиям. Идея, что сексуальное освобождение – это путь к общественным переменам, выглядела крайне привлекательной. «У меня складывалось ощущение, – вспоминает Болдуин, – что люди отказались от идеи улучшения мира через политику в пользу идеи улучшения мира через психологическое и сексуальное здоровье – как грешники приходят к Богу на христианских собраниях»[171]. Адепты свободной любви излучали эйфорию, но Болдуину казалось, что они устремили всё внимание внутрь, стали закрытыми, менее щедрыми и восприимчивыми в вакууме собственных интересов, – так можно было бы описать и самого Райха.

К бесконечному огорчению Райха, его идеи стали теоретической основой хипповой, сексуально раскованной контркультуры, к которой сам он относился с подозрением, если не с откровенной неприязнью. Он не чувствовал себя в своей тарелке среди богемы Гринвич-Виллиджа и в 1950 году вновь сменил место деятельности, переехав с Илзе, их новорожденным сыном Питером, своей взрослой дочерью Евой и несколькими помощниками на окраину Рэнджли, городка в Мэне, где он впервые увидел оргонную энергию.

Он окрестил свое новое царство Оргононом (отсюда журчащая первая строчка песни Кейт Буш «Cloudbusting»: «I still dream of Orgonon»[172]). Он представлял, что здесь будет центр управления новой смелой науки об оргоне, которая однажды положит конец раку и войне (еще он трогательно отмечал, что в Мэне он медленнее набирает вес, чем в Нью-Йорке). Райх планировал построить университет, больницу, даже завод по производству оргонных аккумуляторов, но в действительности его проект ограничился модернистским зданием Обсерватории оргонной энергии, по совместительству семейным домом, и лабораторией у подножия холма, где занимались исследованиями его студенты и коллеги. На фотографии времен бурного расцвета этого места Райх в клетчатой рубашке выступает перед группой молодых людей строгого вида в лаборатории, оснащенной загадочными блестящими аппаратами.

Оргонон, может, и напоминал штаб-квартиру бондовского злодея, затерянную высоко в холмах над холодными синими водами пруда Додж, но его стены не защищали от проверок и вторжений. В 1947 году красивая журналистка и якобы активистка по защите прав потребителей по имени Милдред Эди Брэди взяла у ничего не подозревающего Райха интервью для разоблачительных статей в «Харперс Магазин» и «Нью Репаблик». Она объявила его лидером «нового культа секса и анархии»[173], хотя анархистом он никогда не был, а порнографию и распущенность бит-поколения считал признаком хронической сексуальной дисфункции, а не примером для подражания. В довершение она обвинила его в продаже шарлатанского устройства – ящика, который лечит все болезни, от рака до простуды.

Эти статьи, а вслед за ними многие их вторичные версии открыли Райха для массовой аудитории (по свидетельству Кристофера Тёрнера, «Психология масс и фашизм» в 1949 году стала самой востребованной книгой Нью-Йоркской публичной библиотеки), но также привлекли к нему внимание Управления