Ведьма - Ольга Славина

заслужили бы мою благодарность! — вновь бесцветно отозвался Деамиурат, словно и не было секундной вспышки. — Малика была моим последним шансом! Единственная из ведьм, родившаяся десятого числа в десять часов десять минут! И я не имел права упустить такую возможность!

— Возможность?! — рявкнула ведьма, заставив мелко задрожать стекло в книжных шкафах. — Дай мне только выйти отсюда и я тебе шею сверну! Собственными руками и без всякой магии! Как ты вообще посмел приворожить мою Алечку?!

— Это не было приворотом, — отозвался хранитель. — Всего лишь строка из древнего фолианта и капля нашей магии, — лёгкость, с которой он это произнёс, не сулила ему ничего хорошего.

— Всего лишь?! — взревела ведьма.

— В любом случае уже невозможно ничего изменить, — хмыкнул Искимертад, понимая, что для него это было лучшее развитие событий. — Главное, что с Маликой сейчас всё хорошо.

— Хорошо?! — на прежней ноте продолжила она, переключив внимание на него. — Первая за триста лет самостоятельно инициированная тёмная ведьма это по-твоему хорошо?!

— Какая разница, кем именно стала Малика! — надо было бы изобразить досаду, но будущее оказалось настолько многообещающим, что Искимертаду не удалось сдержать хищной полуулыбки.

— Зря лыбишься, демонюка юродивая! — нависнув над ним, пригрозила Абигалина Рамитриевна. — Думаешь, раз этот, — она презрительно кивнула на хранителя, — ушёл с дороги, то моя девочка тебе достанется? Шиш! — она уснула скрученную дулю прямо ему под нос. — Я не могла защитить её в день двадцатилетия, но от тебя умру, но уберегу! — хрястнув кулаком по столу, ведьма высокомерно посмотрела на обоих, забрала с собой только начатую бутылку и удалилась, напоследок оглушительно хлопнув дверью.

— В чём-то я с ней согласен, — как бы между прочим заметил хранитель, вдруг стряхнув с себя оцепенение. — Малика тебе не достанется!

— Молчал бы уж, жертва пророчества! — презрительно хмыкнув, Искимертад достал ещё одну бутылку, копию предыдущей. — Не тебе об этом судить!

— Я заслужил то, что на меня обрушилось, — не стал отпираться Деамиурат, — вот только меня она не боялась — обнимала, целовала и не стремилась сбежать!

— Заткнись! — Искимертад стряхнул с рукава осколки, мгновение назад бывшие бокалом. — Иначе тебя не спасёт даже то, что ты — мой гость!

— Собственно, а почему ты не сказал ей сразу? — с неожиданным интересом спросил хранитель. — Я был уверен, что ты откроешь ей глаза ещё тогда, в ресторане, но шли дни, месяцы, а ничего не менялось — верховный демон, прославившийся своей вспыльчивостью, терпел и ждал. Возникает закономерный вопрос: чего?

Искимертад проигнорировал весь монолог Деамиурата, совершенно не волнуясь об удовлетворении его любопытства, вспоминая, чего ему стоила каждая её встреча с другим. За последний год его стали опасаться даже те, кто имел право называться его приятелем, насколько подобное вообще возможно в их кругах. Ночь за ночью, не в силах уснуть, он выслеживал в пустыне голлхроя*, скрывался в Диком лесу от эндрюсарха**, раз за разом сражался в Яме, категорически запретив себе подниматься в Средний мир до восхода солнца.

— Неужели ты рассчитывал, что она сама меня бросит? — продолжал допытываться Деамиурат, не представляя насколько близок к грани, из-за которой обычно не возвращаются. — Хотел явиться этаким рыцарем на белом коне?

Искимертад резко поднялся и вышел в спальню, отсекая себя от понимающей ухмылки хранителя. Какая жалость, что они вынуждены терпеть друг друга ещё чуть меньше суток! Он с непередаваемым удовольствием вызвал бы Деамиурата на бой и посмотрел так ли бессмертен хранитель каким хочет казаться.

Малика так и лежала на боку, не переменив позы и, обойдя кровать, он сел на край, подогнув одну ногу и опираясь на локоть рядом с ней. Настолько близко, что от её запаха начала кружиться голова, а сознание так и норовило скрыться в глубине разума, освобождая место для того, кем он родился — магического существа с древними, как мир, инстинктами. С той частью, с которой ей ещё только предстояло познакомиться. Теперь, когда между ними не стоял хранитель с его идиотскими выходками, Искимертад был уверен в том, как именно всё сложится. Он всё ещё помнил как она подчинялась ему в тот день, который ему не изгнать из памяти. Уставшая, беспокойная, в испачканном глиной платье и кроссовках, с ссадиной над бровью и желанием победить во что бы то ни стало. Самая красивая из всех, кого он когда-либо видел! Она отвечала на его поцелуй, когда он сорвался в первый раз, и сама спровоцировала у машины, заставляя терять голову от одного осознания, что она — его.

Искимертад отвёл прядь, упавшую на лицо, но Малика не проснулась. Вряд ли она вообще придёт в себя до утра и, самым бессовестным образом пользуясь этим, он лёг рядом, чувствуя, как от звука её дыхания зверь внутри него успокаивается, сворачиваясь в дальнем углу до следующего момента, когда Искимертад будет на грани того, чтобы впасть в бешенство. Малика прошептала что-то во сне и пошевелилась, рукой дотронувшись до его ладони, заставив вздрогнуть от случайного прикосновения. Его! Демона, который помнил тысячи женских лиц, сливающихся в одно бесформенное месиво. Когда это случилось? В какой момент он осознал, что её улыбка дороже собственной жизни? Спасая её от инквизиторов? Или тогда, когда впервые проигнорировал Совет верховных, сев в машину и отправившись к ней… на помощь? Да и какая, собственно, разница, если сейчас она спит в его доме, в его постели беззащитная и ранимая даже несмотря на всю свою мощь и уникальный дар?

Голлхрой*— огромных размеров песчаный червь.

Эндрюсарх**— трёхметровый волко-леопард.

Глава 30

Я просто открыла глаза.

Не было ни снов, ни головной боли, которая, как мне казалась, обязательно должна была присутствовать. Я помнила всё до последнего мгновения, провалившись в темноту как только губы Кима коснулись моих и решила бы, что просто моргнула, но вряд ли я смогла бы пропустить своё водворение в чужой спальне. Впрочем, хозяин нашёлся очень быстро и открыл глаза, стоило мне только о нём подумать.

— Доброе утро!

— Уже утро? — тяжёлые шторы были закрыты и единственным источником света был голубой магический светильник, рассеивающий темноту в метре вокруг себя, но это не мешало ни мне, ни Киму.

— Два часа дня, если тебя так волнует точность, ведьмочка, — насмешливый тон и его фирменное «ведьмочка» разом вернули меня в реальность.

— Я проспала пары, — сев на кровати, я демонстративно не обращала внимания на вальяжно расслабленного демона. И если у меня сбилось декольте, к счастью, не критично, то Ким красовался тремя расстёгнутыми пуговицами рубашки, что в подобных условиях для меня стало не столько