Фактор Ясеня (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Наконец мечница сочла уместным начать урок. Пауза нужна была не столько ей, сколько мне, чтобы прочувствовать, войти в нужное состояние психики. Даже не так — не войти, а специально погрузиться, посредством медитации на чужие звёзды и на до боли знакомые планеты… Все, кроме одной знакомые.

— Ты же хорошо умеешь считать, милый?

— Не жалуюсь, — ответ прозвучал предельно серьёзно. С кошками бы точно начал зубоскалить, но только не сейчас: любые слова наставника должны восприниматься как проявление высшей истины. — Потоки помогают…

— Потоки тебе здесь не понадобятся, — а вот Витана не смогла сдержать улыбку. — Сколько планет видишь?

— Четыре.

Новая скоротечная эволюция, сопровождающаяся стремительным удалением фрагментов созвездий, превращением самих планет в звёзды, и далее — во тьму между ними. Итогом, последним аккордом звёздной эволюции, стало отчётливо проступившее… Ожерелье Миров. То средоточие звёзд, что дало Республике НОЧ жизнь, и до сих пор выступало её постоянно бьющимся сердцем. Именно отсюда выплёскивались армады флотов. Именно отсюда проистекала элита Экспансии — валькирии. Да и орденки в основном происходили из Ядра Миров… Но преображение купола на этом не завершилось. На условное звёздное скопление легла вполне чёткая абстракция Ожерелья, каким оно ложится на грудь каждой валькирии — в виде серебряного шитья по угольно-чёрной форме. Красочный рисунок, очищенный от составляющих его звёзд.

— Узнаёшь картинку?

— Её сложно не узнать, наставница. Я ношу её на сердце большую часть дня и ночи.

— Всё так. Теперь смотри.

На картинку фракционного знака из серебристой черноты виртуального космоса наплыли три планеты. Встроились в рисунок, прижившись на нём через серебристые перемычки звёздных выходов — одна в верхней части, две по бокам. Если бы рисунок находился на груди валькирии, боковые планеты чётко легли бы на девичьи груди, в верхней их части, не доставая до области соска. Я невольно вспомнил полное Ожерелье у Валери… у Тины… Захотелось сжать орденку ещё крепче, что я и сделал. Она не мешала, наоборот — ответила взаимностью. Приятные ощущения вымели из сердца предательскую грусть по возлюбленной.

— А теперь — сколько планет видишь?

— Три… Ты права, сестра по клинку, для такой задачки потоки без надобности. Хотя некоторые могли бы и не заметить отличий даже с потоками.

— Ты не прав. Каждая Высшая отлично знает о расхождении. Ей нет надобности применять потоки ради такой малости. Её задача — выстраивать куда более зубодробительные умозаключения.

— На груди нет Псиона. И не может быть.

— Да. Всё верно.

В подтверждение наши слов трёхмерный образ планет-прародительниц сменился изображением круга, описанного вокруг знака фракции, с треугольными зубцами обруча, в свою очередь описанного вокруг круга. Между кругом и зубцами проступали схематичные изображения солнц, разнообразя здесь черноту формы — и отчётливо выделяясь на фоне «поглощённых» ими звёзд.

Я знал, что число зубцов соответствует числу смертей. Минимальное их число — пять. Именно столько смертей нужно принять, чтобы заслужить знак «Ожерелье жизни». За всю историю Республики число его носителей не превысило и тысячи человек. Эту азбучную истину знала каждая валькирия — как часть наиболее предрасположенной к обретению знака фракции.

— Или три планеты, или зубцы. Псион вычеркнут из прошлого Республики. Изъят, выброшен на помойку истории… или отложен до лучших времён — как знать?..

Опять перед нами возникли звёзды. Непривычные взгляду созвездия, с которыми я не мог «ужиться» за все время своего пребывания в Республике. Родину не выбирают… Но что делать, если их у тебя две?.. Из глубин космоса опять выплыли четыре планеты. Каждая шла по собственной траектории, каждая была не похожа на другую. Планеты встроились в фантастический рисунок созвездий, он приобрёл завершённость… дуэльную завершённость. Именно таким этот рисунок представал перед желающими разрешить взаимные претензии республиканками.

— Да, отброшен. Но это не значит, что он сам вдруг взял, и исчез куда-то. Псион существует. Не скажу, что процветает… Я тебе много рассказывала про так называемые Свободные миры. Рассказывала без всяких купюр. Поэтому, говоря, что он не процветает, живя самостоятельно, я говорю так, как оно есть в реальности. Понимаешь?..

— Полностью выкинуть предубеждённость сложно. Особенно если вы так сильно непохожи.

— Тем не менее мы в Ордене стараемся. Есть чёткие критерии, указывающие на развитие. Или на стагнацию. Или на деградацию. Разумеется, тут важно то, что берётся за отправную точку.

— … И критерии сопоставления, — усмехнулся я, почему-то подумав в этот момент про «белую плесень» феминизма, каковой республиканский матриархат представлялся в мирах внешников.

— По критериям проще. Мы берём все сферы общества и определяем, насколько хорошо они выполняют свои функции именно как особые сферы общества. Как экономика снабжает товарами, как культура — пищей для души, как государственность — перераспределяет ресурсы между сферами и насколько эффективно управляет обществом в целом. Берётся также идейность, то есть то, насколько адекватны друг другу мысли людей и продвигаемые общественнозначимые идеалы. Насколько эффективно работают трудовые коллективы. Насколько эффективно отстаиваются общие гражданские интересы. У нас, например, нет политических партий, но зато есть Орден и разные течения внутри него; плюс, фракции, как особые гражданские объединения на высоком уровне. Важно и как распределяются доходы общества в целом, кто какой пирог от совокупного дохода получает, за что, насколько это справедливо и отвечает потребностям широких масс. В конечном счёте — насколько хорошо физически и полно душевно живёт каждая дочь и сын Республики. Как полагаешь, такой подход в целом можно назвать объективным?

— Да. Насколько это вообще возможно… Те же внешники могут сказать, что удовлетворённость жизнью мужчин в Республике не слишком высока. Их критерий при этом — такая слагаемая духовного развития, как возможность выбора жизненного пути.

— Ну, мы со своей позиции тоже можем сказать, что выбор жизненного пути у женщин в мирах внешников ограничен. При этом их швыряют в мир, как слепых котят. Рожай, но сама ищи способы нормально обеспечить ребёнка. Если очень повезёт, тебе в этом поможет мужчина — при условии, что не окажется форменным козлом и не сбежит аккурат после твоей беременности… — подмигнула мне Витана, поворачиваясь и заглядывая в глаза. Её взгляд смеялся. — Как тебе такой критерий?

— Внушает… — протянул я, аж подавившись от столь меткого замечания республиканки. Примечательно, что она даже и не думала давить — напротив, вовсю иронизировала. — И он учтён в модели?

— Разумеется! Как и наши ограничения для мужчин. Которые, кстати, не сильно влияют на демографию… И не травмируют так сильно детскую психику… Притом что о мужчине реально заботится его женщина. Ей ведь нет надобности бросать его при угрозе приплода… — опять эти смешинки в уголках глаз.

— То есть учтён со знаком минус… против республиканского плюса.

— Я так скажу: ты не с той стороны смотришь, Леон. Это взгляд внешника. Мы же сейчас исходим из одной точки, которая для Псиона и Республики отстоит не так далеко в недра истории. Точка отсчёта важна, как я уже сказала. И важна она не только тем, что даёт возможность сравнить, что произошло после. В случае с Псионом она позволяет куда больше: она даёт возможность сравнивать варианты развития народов с одним и тем же, генетически изменённым, геномом, при разной социальной организации.

— Вот как? Что ты имеешь в виду?

— Генетически мы куда ближе с псионцами, чем с теми же внешниками. Их жизненные пути с Республикой разошлись значительно позже. После Эпохальной Революции мы вместе начинали строить нового человека. А ещё… — девочка на мгновение замолчала, вглядываясь в мои глаза, точно примеряясь к удару, — у них есть свой Орден.