Портальеро. Круг второй (СИ) - Артемьев Юрий

— Чего я ещё не понял?

— Ничего… И, вообще… Я есть хочу!

— Если ты так будешь много есть, то станешь толстой и противной. А толстых женщин я тоже не люблю…

Рёв, раздавшийся со стороны кровати было не остановить. Но я уже и сам понял, что был не прав. С помощью магии или нет, но она подросла, а значит еда ей необходима сейчас для того, чтобы компенсировать изменения, которые произошли в её организме.

Хорошо ещё, что у нас сейчас с этим проблем-то особых нет. Но пришлось снова мне «вылетать» наружу, мыть котёл, набирать в него снег и варить потом кулеш. А что? Рецепт уже отработан. Единственно, используя уже появившийся опыт, на этот раз я положил поменьше крупы. И кулеш получился всё же больше похожий на кулеш, а не на кашу с мясом и салом.

Ели молча, прямо из котла, зачерпывая по очереди ложками. Машка сидела злая и с красными от слёз глазами. Но ела она с аппетитом. Так что наши ложки только и мелькали.

Чтобы не приглашать незваных мышей к нам в гости на ночь глядя, котёл я решил всё-таки сразу помыть после того, как мы прикончили наш нескромный ужин. На дворе уже была ночь кромешная. Небо было прозрачное и чистое. Луна и звёзды сверкали словно золотой диск и россыпь бриллиантов. Так бывает к морозу… Хорошо ещё, что в своём бестелесном обличье я не чувствовал холода, а моему телу, оставшемуся в землянке было тепло.

Когда я вернулся, Маша сидела возле печки, в которой потрескивали свежие дровишки.

«Молодец!» — подумал я. — «Заботится о нашем тепле и уюте…»

«Странно… А чего это она на меня совсем не смотрит? Обиделась, что ли?»

— Ты обиделась на меня? — решил помириться я. — Ну, извини, если чего-то не того тебе сказал…

Маша обернулась на меня, но сразу же снова отвернулась и при этом ещё и прыснула от смеха…

«Что-то тут не то…»

— Маша! Ты чего?

Плечи девочки тряслись. Но, нет. Она не плакала. Она смеялась надо мной. Вечер перестаёт быть томным… С чего это вдруг?

— Эй! Ты чего ржёшь-то?

Машинально я провёл рукой по лицу, и тут только заметил, что пальцы чем-то испачканы…

Чем? Да чем же ещё… Чёрная угольная пыль. Ну, или сажа…

— Мария! А ты ничего у меня на лице не нарисовала угольком, пока я там посуду мыл?

Тут уже она стала смеяться в полный голос не стесняясь.

— Вредина ты! Маленькая и вредная вредина.

— А ты… Ты — большой дурак. — огрызнулась «маленькая вредная вредина».

— Я же извинился.

— Ну, ладно… Я тоже тогда извиняюсь…

— За что?

— За то, что пока тебя тут не было, нарисовала тебе усы. Ладно. Сиди! Я сейчас вытру…

— Подожди! — попросил я её. — Я хочу кое-что проверить.

Я закрыл глаза и настроился на самолечение… Нет. Скорее на самоочищение. Сразу на ум пришло знакомое с детства: «Надо, надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым трубочистам — стыд и срам.»

— Ой!

Услышал я удивлённый возглас Маши, и открыл глаза.

— Что ты сделал?

— То же, что и проделал с твоим телом. Дал установку на полную очистку. Это что-то типа сухой бани. Р-раз… И всё чисто.

— И умываться не надо?

— Будет вода, будем умываться. А пока у нас с этим проблемы, и так справимся. Но я очень тебя прошу… Больше так не делай! Когда меня нет в теле, то не надо его трогать. Вдруг что-то пойдёт не так, и я не смогу вернуться.

— Ну… Будешь, как я тогда…

— Только я смог вернуть тебе тело, а сможешь ли то же самое сделать для меня ты?

— Не… Не смогу…

— Тогда постарайся не трогать моё тело, когда меня в нём нет. Иначе может произойти большая беда. И тебя это тоже коснётся в первую очередь.

— Да. Понятно всё… Максим! А когда мы уже отсюда уйдём куда-нибудь?

— Скоро… Может быть завтра.

— Правда? — оживилась девочка.

— Я буду очень стараться. А сегодня уже пора спать.

— Угу…

Я, конечно, беспокоился из-за того, что несовершенство печной конструкции может повлечь не слишком хорошие последствия. Да, что там говорить… Сколько народу угорело из-за невовремя закрытой печной заслонки. А у нас и заслонки-то никакой нет.

Машка уже угнездилась под «одеялами» из различных тканей, а я всё не ложился, наблюдая за поведение догорающих поленьев. Исходя из моих наблюдений, и тяга есть, и дым уходит. Так что у нас больше шансов замёрзнуть тут, чем угореть в этой землянке. Я подбросил ещё дровишек в печь, а потом уж забрался к Машке под одеяло. Усталость от прошедшего дня дала себя знать, и я провалился в сон. Глубокий такой сон, без сновидений. Похоже, что даже у магически усиленного организма тоже есть свой предел.

Сколько я проспал? Даже и не знаю… Но, когда я проснулся от того, что до меня добрался холод наступившего утра, сквозь прикрывающие выход из землянки брёвна в землянку уже проникали узкие, как клинки лучи солнца. Спящая рядом Машка, вжавшись в меня, сопела куда-то мне в шею. Дыхание у неё было тёплое. Но от этого по всему телу пробегал ещё больший озноб.

Пора, наверное, вставать… Но будить спящего ребёнка не хотелось. Хотя, какой ребёнок? Она же, воспользовавшись доступом к магии, во время лечения, отрастила себе уже всё, что надо и где не надо… Нет, без фанатизма, конечно. Но скорее всего, примером для моделирования тела у неё была её мама. Она рассказывала, что та была небольшого роста, но вся такая гармоничная и ладненькая. Таких обычно называют миниатюрными женщинами. Похоже. Что чисто генетически, а может чисто гипотетически, Маша тоже в будущем должна была стать такой же миниатюрной куколкой. Но в будущем же, а не сейчас… Ох, уж это, чисто детское стремление поскорее вырасти и стать взрослой. Я сам виноват, наверное, в этом. Показал «плохой» пример. Но я, дав установку своему организму вырасти до уровня восемнадцати-двадцати лет, руководствовался вполне себе утилитарными и приземлёнными причинами. Мне надо было стать взрослее, чтобы при попадании куда бы то ни было, можно было решать вопросы, так сказать, по-взрослому. Хотя у Маши, наверняка, тоже были вполне себе приземлённые причины. Она так втемяшила себе в голову, что ей надо во что бы то ни стало стать желанной для меня, и завладеть не только моим сердцем, но и телом. Вон, даже к Мирославе ревновала. Девочки… Они такие девочки. Во всём…

Ладно. Всё равно надо уже вставать. Хотя бы для того, чтобы подбросить дровишек в печь. Иначе так и околеем от холода с Машкой в обнимку.

Чтобы не будить рыжеволосую «спящую красавицу», я решил воспользоваться уже отработанным приёмом. Просто покинул своё тело, подкормил почти уже угасшую печку порцией дров, а потом решил «проветриться», да и посмотреть, что творится за пределами нашей землянки.

Январь 1942 года.

СССР. Где-то в лесах под Смоленском.

В лесу было всё, как обычно. Привычно… Тихо… Белым-бело… И, наверное, холодно. Сейчас, в роли призрака, я этого не чувствовал. Но там, в землянке, моё тело чуть не замёрзло ночью. Несмотря на то, что тёплая Машка спала рядом…

Да, кстати, дрова уже подходят к концу. Надо бы заняться заготовкой. Находясь посреди поляны, на которой мы впервые появились в этом мире, пройдя сквозь портал, я выбирал дерево, которое бы сгодилось нам на дрова. Хотелось бы, чтобы пейзаж не особо изменился, после моего варварского вторжения в этот лес. Наконец, выбрав какую-то кривоватую берёзу, я уже было собрался разделать её на мелки составляющие, способные поместиться в моей самодельной печке, когда заметил, что камень в моём перстне подмаргивает мне слегка голубоватым светом.

Опыт нахождения направления наиболее сильного сигнала у меня уже есть. И, как оказалось, сигнал о магической активности исходил именно оттуда, откуда мы и появились тут, пройдя сквозь портал.

И что это означает? Магический след от того, что именно здесь был портал? Или это некое место силы, в котором портал присутствует постоянно. Только сейчас он не активен, и поэтому… Поэтому, если его активировать каким-то образом, то им снова можно воспользоваться.