Искатель. 2009. Выпуск №09 - Сергей Борисов

— Очевидно, Марлоу связал повышенный интерес к его персоне со стороны налоговой полиции и появление в компьютерах рядовых граждан красочных рассказов о его преступном прошлом и неприглядном настоящем. И сделал вывод, что появились эти сведения, как крапленые карты, из одного рукава. Естественно, ему захотелось выяснить, кто имеет против него зуб. Судя по качеству и оперативности работы, берусь предположить, что он привлек к своему расследованию каких-нибудь электронных умников из Силиконовой долины. Эти яйцеголовые36, правда, не смогли проследить путь компромата, попавшего в полицию, зато в два счета вышли на спамеров из Небраски. Марлоу выдвинул против них обвинение в клевете. Спамеры, разумеется, все отрицают и пока хранят свои компьютеры в неприкосновенности. Но вы же знаете, Говард, как сейчас относятся к спамерам. Того и гляди их деятельность станет уголовно наказуемой. В общем, на сочувствие со стороны органов дознания им рассчитывать не приходится. Проволочки, конечно, неизбежны, но в конце концов их прижмут к стене и в судебном порядке заставят предъявить к осмотру свои электронные анналы. А там много чего имеется, не предназначенного для чужих глаз. Чтобы не допустить соглядатаев в святая святых, спамерам, по сути, не остается иного, как самим разобраться в том, кто залез в их «мозги». Сдав меня, они выведут себя из-под удара.

— У них получается?

— Пока не очень. — Хьюэлл ухватил губами трубочку, торчащую из стакана с «колой», и со свистом втянул в себя остатки содержимого. — Но это вопрос времени.

— Сколько?

— Не знаю. Но ребята они ушлые, умелые.

— И чем нам это грозит?

— А это смотря кому они будут меня сдавать. Если судейским, это еще полбеды, а вот если напрямую Марлоу… Причем второе вероятнее. Потому что прежде всего они заинтересованы в том, чтобы Марлоу отозвал свое исковое заявление. Так он и поступит, ведь сами по себе спамеры ему без надобности. Ему нужен я. И вы.

Говард вытер губы:

— И что дальше?

— Дальше… — Хьюэлл тоже принял с я полировать губы салфеткой. — Все зависит от того, насколько Марлоу разъярен и есть ли у него привычка решать подобные вопросы силовым путем, минуя закон. Насколько я успел его узнать, такая привычка у него есть.

— Получается, рано или поздно мне предстоит познакомиться с ним лично. Или с его посланцами.

— Сначала они придут ко мне. Впрочем, вычислить вас им труда не составит. Методика отработана.

— Пугать будут? Или пытать?

— Фи! Выяснят, куда я с такой регулярностью отбываю из Чикаго, с кем веду беседы по телефону, и сделают вывод.

— Да. — Говард закурил. — Так не проще, чем врезать кулаком по физиономии, но эффективность та же. И какие у нас шансы избежать соприкосновения с этими типами?

— В сущности, нам остается надеяться, что налоговики окажутся расторопными и прижмут своего подопечного до того, как спамеры выйдут на меня. Надо думать, после этого Марлоу будет не до удовлетворения своего законного чувства мести. И поиски сами собой заглохнут.

— Тогда будем надеяться. — Говард ввинтил недокуренную сигарету в пепельницу и встал. — Раз ничего другого не остается.

— Почему ничего? — Хьюэлл тоже поднялся. — Еще можно бежать. Например, за океан. Скажем, в Англию.

— Нельсон, вы гений.

— Я знаю.

Больше о Марлоу и возможных грядущих неприятностях они не говорили. У них были темы поважнее — «Снежинка» и океан.

Волны не грохотали как прежде, сталкиваясь друг с другом и швыряясь пеной. Подустав, они лишь злобно шипели, накатывая на израненные яхты.

После того как они с Горбуновым обменялись приветствиями,

Говард вытащил на палубу плавучий якорь и с помощью двигателя приблизился к «Северной птице» на расстояние, при котором уже не было нужды вопить что есть мочи.

— Что у тебя?

Русский обрисовал ему положение, в котором оказался. Положение было аховым.

— А у тебя?

Положение Говарда было немногим лучше.

Вместе с тем, благодаря встрече, вероятность которой в этих просторах была так ничтожна, что ее с полным основанием можно было причислить к списку необъяснимых чудес, у них появилось решение общей проблемы. Из двух яхт, одна из которых не имела рангоута, а другая грозила опрокинуться, они вполне могли создать «боеспособную единицу».

Андрей колебался, и Говард не торопил его. Бросить яхту, тем более построенную своими руками, отличное судно, которое служило тебе верой и правдой, — это тяжкое испытание для моряка, некоторые считают даже — непростительный грех. Но сохранить «Северную птицу» было невозможно: за время их разговора сорвало еще один болт крепления киля.

Наконец Горбунов сокрушенно опустил голову.

Говард сократил расстояние между яхтами до трех метров. В любой момент шальная волна могла ударить «Снежинку» и «Северную птицу» друг о друга, поэтому Говард внимательно отслеживал обстановку, удерживая румпель одной рукой, а другую положив на рычаг управления мотором.

Андрей готовился к эвакуации. Он вновь и вновь спускался в каюту, вытаскивая наружу то, что считал нужным забрать с собой.

— Подводи!

Говард подвел «Снежинку» еще ближе и, на миг оторвавшись от румпеля, принял радиостанцию «Северной птицы». Его аккумуляторы плюс рация Горбунова — и вот уже у них снова есть связь с миром. За радиостанцией последовали сумка с документами, навигационные приборы…

— Остальное потом, — распорядился Говард. — Давай гик.

Андрей стал отвязывать гик. Они сделают из него мачту, поднимут паруса, и даже если спасатели, они же спасители, их не услышат…

Океан, вроде бы присмиревший, неожиданно напомнил о себе. Еще одна волна-бродяга подбросила «Снежинку» и швырнула ее на яхту Горбунова. Борта чиркнули друг о друга. Затаив дыхание, Говард смотрел, как все сильнее кренится «Северная птица». Ее мачта нависла над ним.

Выпрямится? Нет?

Нет…

Говард рванул рычаг скорости, переложил румпель, чтобы увести «Снежинку» из-под удара, хотя понимал, что избежать его не удастся. Видимо, болты не выдержали и «Северная птица» потеряла киль. Она бы опрокинулась, если бы не «Снежинка».

В последнюю секунду Говард бросился на дно кокпита и прикрыл голову руками. Мачта «Северной птицы» врезалась в палубные надстройки «Снежинки». Ванты и штаги оплели рубку и остатки релингов. Яхты оказались накрепко связанными.

И они погружались!

Говард перегнулся через борт и понял, что в запасе у них считанные минуты. Угловатая и узкая — пока узкая! — трещина прочертила корпус «Снежинки», открывая воде доступ внутрь яхты.