Иллюзии «Скорпионов» - Роберт Ладлэм

— Человек, к которому она ведет нас, очень влиятельный сенатор, ты уже встречал его среди гостей, — прошептала Бажарат Николо, когда хозяйка направилась вместе с ними к невысокому полному мужчине. — Сейчас можешь трещать что угодно по-итальянски, а когда он будет говорить, ты поворачивайся ко мне. Вот и все.

— Хорошо, хорошо, синьора.

Восторженная хозяйка дома представила их друг другу.

— Сенатор Несбит, барон ди Равелло...

— Простите, синьора, — мягко поправил ее Николо, — но я младший барон ди Равелло.

— О да, конечно, я изрядно подзабыла итальянский.

— Если когда-то и знала его, Сильвия. — Сенатор искренне улыбнулся Николо и поклонился графине. — Очень приятно, молодой человек, — продолжил он, пожимая руку Николо. — Вы еще не унаследовали титул своего отца, и я надеюсь, что это случится не скоро.

— Что? — спросил самозваный барон, поворачиваясь к Бажарат, которая перевела ему слова сенатора на итальянский. Николо ответил, в Бажарат снова перевела:

— Он надеется, что это произойдет не раньше, чем через сто лет. Он очень любящий сын.

— Рад слышать такие слова в наши дни, — сказал Несбит, переводя взгляд на графиню. — Не могли бы вы спросить барона... простите, может быть, это не слишком корректно...

— Младшего барона, — с улыбкой прервала его Бажарат. — Это просто означает, что он наследник титула, но это не так важно. Данте Паоло только пояснил, что означает его титул, который гораздо менее важен для него, чем возможность набраться опыта у такого знающего человека, как вы, сенатор... Вы хотели, чтобы я задала ему вопрос?

— Я читал в газете отчет о его вчерашней пресс-конференции... Если честно, то на это обратил мое внимание секретарь, так как я небольшой любитель светской хроники... Так вот, меня заинтересовало его заявление о лояльности и благотворительности. О том, что его семья ценит социальную лояльность так же высоко, как и благотворительность.

— Совершенно верно, сенатор Несбит. И то и другое служит на пользу этой семье.

— Я не из этого штата, мадам... о, простите, графиня...

— Не обращайте внимания, прощу вас.

— Спасибо... Думаю, вы имеете право назвать меня просто провинциальным адвокатом, который взлетел так высоко, как и сам никогда не ожидал...

— Провинция, как вы ее назвали, является стержнем любого государства, сенатор.

— Хорошо сказано, на самом деле очень хорошо! Я сенатор от штата Мичиган, где, честно говоря, много различных проблем, но, по моему мнению, в этом штате также существует много возможностей для инвестиций, особенно в плане сегодняшних цен. Будущее штата связано с ростом образованной, квалифицированной рабочей силы, и мы возлагаем на это большие надежды.

— Пожалуйста, сенатор, позвоните нам завтра. Я предупрежу портье о вашем звонке и расскажу Данте Паоло, какое большое впечатление произвели на меня ваше высокое положение и ваши суждения.

— Вообще-то я на отдыхе, — сказал седовласый мужчина, уже третий раз за четыре минуты взглянув на своз часы, демонстрируя как символ благополучия «Роллекс», инкрустированный бриллиантами. — Но обязательно должен находиться рядом с телефоном, вот-вот позвонят эти сонные гиены из Женевы. Вы меня понимаете?

— Безусловно, синьор, — ответила Бажарат. — На младшего барона я меня большое впечатление произвели ваши предложения. Замечательное поле деятельности для инвестиций!

— Должен сказать вам, графиня, что семья ди Равелло сможет получить ощутимые доходы. На долю моих компаний в Калифорнии, без преувеличения, приходится семь, процентов ассигнований Пентагона, я эта цифра может только увеличиваться. У нас более современная техника и технология по сравнению с остальными компаниями, они могут потерпеть неудачу, а мы нет. У нас в штате двенадцать бывших генералов и восемь адмиралов.

— Пожалуйста, позвоните вам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.

— Вы понимаете, мадам, что я не имею права раскрыть вам или вашему молодому титулованному спутнику все детали, но дело касается космоса, я мы работаем в этой области. На нашей стороне все перспективно мыслящие члены конгресса и многие из них приобрели на крупные суммы акции нашего Центра исследования и развития в Техасе, Оклахоме и Миссури... и выплаты будут грандиозными! Я могу связать вас, естественно не афишируя этого, с рядом конгрессменов и сенаторов.

— Пожалуйста, позвоните нам завтра. Я предупрежу о вашем звонке.

— Вечеринки с участием политиков — это просто национальная игра, — усмехнулся рыжеволосый мужчина лет тридцати, поздоровавшись за руку с младшим бароном и поклонившись — ниже, чем того требует этикет, — графине. — Вы сразу поймете это, если походите среди гостей без сопровождения нашей хозяйки.

— Уже поздно, и я думаю, что ей это надоело, — ответила, смеясь, Бажарат. — Она оставила нас недавно, решив, что Данте Паоло уже познакомился со всеми заслуживающими внимания гостями.

— О, тогда она забыла обо мне, — возразил рыжеволосый. — Ей бы следовало знать, что я получил срочное приглашение на этот прием.

— А кто вы?

— Один из самых ярких организаторов политических кампаний в этой стране, но, к сожалению, моя репутация не выходит за рамки штата... ну, скажем, нескольких штатов.

— Тогда вы на самом деле не такая уж важная фигура, — подытожила графиня. — Непонятно, каким образом вы получили приглашение.

— Меня пригласили потому, что мои уникальные таланты убедили «Нью-Йорк Таймс» привлечь меня к регулярному сотрудничеству, чтобы я высказывал им свою точку зрения. Платят мало, но это мой бизнес. Бели мое имя будет достаточно часто появляться в таком солидном издании, то со временем придут и деньги. Так что все очень просто.

— Да, очень приятно было побеседовать с вами, но боюсь, что мы с бароном уже устали и должны попрощаться с вами, синьор.

— Подождите, пожалуйста, графиня. Вы можете не поверить мне, но я на вашей стороне, если вы действительно являетесь теми, за кого себя выдаете.

— Откуда это у вас такие мысли?

— Видите вон того человека? — спросил рыжеволосый журналист, кивнув в сторону стоящего в толпе человека среднего роста с загорелым лицом, который наблюдал за ними. Это был репортер «Майами геральд», говорящий по-итальянски. — Он считает, что вы дурачите всех.

Тело Хоторна ныло от всей этой бешеной кутерьмы, происходившей там, на дымящемся холме. Они с Пулом, сбросив черные костюмы, сидели в одних рубашках на тускло освещенном луной пляже. Они ждали, когда из субмарины, стоявшей на мелководье, появится Кэтрин Нильсен.

— Как нога? — усталым голосом спросил Тайрел.

— Переломов нет, просто несколько чертовски болезненных ушибов, — ответил лейтенант. — А как твое плечо? Кровь до сих пор течет из-под повязки, которую наложила Кэти.

— Кровь уже останавливается. Кэти просто плохо затянула повязку, вот и все.

— Ты критикуешь мое начальство? — улыбнулся Пул.

— Мне бы не хотелось делать этого в твоем присутствии... мой дорогой.

— Тебя на самом деле задевает эта фраза, да?

— Нет, Джексон, она меня нисколько не задевает. Просто я нахожу ее несколько загадочной в свете нашего предыдущего разговора, где ты говорил об отсутствии взаимности.

— Мне кажется, что я тогда говорил о «настоящей страсти», а не просто об обычных человеческих отношениях.

— А сейчас я слышу голос другого Пула?

— Нет, сейчас ты слышишь голос несостоявшегося мужа из Луизианы, чья невеста так и не явилась в церковь.

— Не понял, о чем ты? — спросил Хоторн, поднимая отяжелевшие ресницы и вглядываясь в усмехающегося офицера ВВС.

— Ох, мне в своей жизни приходилось столько извиняться... Это даже превратилось в своего рода шутку вроде «мой дорогой».

— Ты не мог бы объяснить мне, в чем здесь дело?

— Конечно. — Пул улыбнулся и задумался. — Меня обманули, — и я тронулся умом — вот что произошло. Я вместе со своей суженой отыскал лучшую баптистскую церковь в Майами, и в назначенное время наши семьи собрались там. Мы прождали два часа, а потом с криком прибежала ее горничная... Оказалось, что моя невеста сбежала с гитаристом.

— Прости...

— Не извиняйся. Лучше уж тогда, чем когда у нас появились бы дети... Но у меня помутился рассудок.

— Помутился рассудок? — Несмотря на огромное желание поспать, Тайрел не мог оторвать взгляд от лейтенанта.

— Я выскочил из церкви как угорелый, купил несколько бутылок виски, сел в свадебную машину с лентами и разукрашенными стеклами и поехал в самый грязный притон со стриптизом, который только смог отыскать. Чем больше я пил, тем больше склонялся к мысли о самоубийстве...

— Ну и что было дальше?

— Ладно. Кэти, Сал и Чарли поняли, что я не в себе, и отправились разыскивать меня. Не такими уж они оказались ловкими, как считали, просто моя машина была слишком приметной. Ты понимаешь, что я имею в виду?