Низвергнутый - Тимур Лобанов

и самопожертвование, ничего не полагается? Не верное распределение опыта. Я тоже участвовал. Надо репорт написать, после того, как текущее событие закончится. Не забыть бы. Пусть пересматривают, может компенсируют. Такую зверюгу завалил, опыта кусок точно должен был прилететь. Пока думал о своем, уставившись в открытое окно с характеристиками, со стороны казалось будто впал в транс, всматриваясь в одну точку. Герхард расценил это по-своему, тревожно тронув меня. Прикосновение холодных рук, к замерзающей коже было противным, я вздрогнул. Свернул окно и посмотрев на командира, кивнул: - Готов. В движении по городу, разгоряченный, с плещущимся из ушей адреналином, холод ощущал не сильно. Сейчас же, стоять на промозглом ветру, по пояс голым, заляпанным кровью, подмерзающей от мороза – приятного мало. Вот схвачу этот огненный шарик и согреюсь сразу, до хрустящей корочки. Потом, после боя, надо сразу накинуть что-нибудь на себя, пока вопросы неудобные задавать не стали. У меня же там, на спине, коротенькие обрубки торчат. Это сейчас, в темноте, разгоняемой вспышками швыряемых молний и фаеболов, пока все больше заняты выживанием, чем рассматриванием друг друга сзади, не до того, а потом точно заметят. Я вообще сглупил, что разделся. Одежду пожалел, как бы потом не аукнулось. Командир передал приказ старшим отрядов, те дальше по цепочке. Герхард достал витой рог, приложил к губам, надул щеки и сильно подул. Следуя полученным распоряжениям, бойцы расступились, сооружая коридор от центра, до наступающего противника. В этот момент я режу ладонь. Время – стоп. Шар схватил все той же левой рукой, все еще обмотанной в бинты. Может хоть так, повреждения будут менее плачевными. На ощупь он был как кусок желе, только жег неимоверно, будто уголек из костра выхватил. Бегу сломя голову, через коридор, втискиваюсь между вражескими воинами. Их строй не такой плотный, как наш. Они перешли в наступление, рассредоточиваясь по площади. Требуется дотащить этот огненный комок как можно дальше, но надо оставить хотя бы пару секунд себе на отступление. А то разметает мои кусочки вокруг. Как потом вернувшись в Хедебю, объясню, что из боя исчез, а тут раз, живехонький, нарисовался. С шаром творится что-то не ладное, он начинает раздуваться. Пока медленно, но все ярче и горячее. От боли, закусываю губу, до крови. Хочу бросить его прямо здесь. Замедление на него сработало, но как-то не до конца. Похоже предметы, до которых дотрагиваюсь, замедляются не полностью, продолжая жить из-за прикосновения. В тот раз заметить не успел, все произошло быстрее. Не надо было протискиваться среди манекенов, как сейчас. Тик маны показывает, что осталось две секунды. Разжимаю руку, оставляя шар в воздухе, на уровне пояса. Назад не пойду, путь сюда занял восемь секунд, завязну прямо посреди вражеского войска. Только вперед. Бегу дальше, пустое место. Краем глаза замечаю сложившего руки на груди бородача, стоящего неподалеку, в десятке метров, в окружении нескольких бойцов. Знакомая морда. Все-таки вот как тебя зовут, человек с которым у нас личные счеты – конунг Дьрви. Над его головой загорается надпись – имя. Теперь я тебя найду всегда. Пока рваться к нему смысла нет, противопоставить вооруженным опытным воинам мне нечего, без своего замедления я пшик - пустышка. Проклинать тоже не буду, хочу все сделать сам, своими руками. Месть - это такое блюдо, только мое. Ныряю в ближайшую дверь дома, выходящую на площадь. Время возвращается. Позади, на улице раздается громкий взрыв. За ним крики страданий и воодушевленный рев наших. Сажусь на пол. Рука совсем плоха, висит плетью. Бинты пригорели к коже. В воздухе, вокруг меня, распространяется зловонный запах подгорелого мяса и паленых волос. Все дальше участвовать в сражении за город не буду, пока отвоевался. Прислушиваюсь к происходящему снаружи. Лязг оружия усиливается, так продолжается в течении получаса. Когда все несколько затихает, встаю, пошатываясь от накатившейся слабости, приоткрываю дверь, выглядывая в щель. На площади множество трупов, среди которых ходят воины вонзая мечи в недобитых. Вроде бы это наши, но не уверен, различать так и не научился. Вижу в центре человека со знакомым именем над головой. Точно, наши. Надо взять на заметку, перед каким-либо боем перезнакомиться со всеми, чтобы по именам над головами можно было понимать, кто свой, а кто нет. Пойду к своим, накину только что-нибудь, спрятать обрубки. С ближайшей лавки хватаю старую шкуру, накидываю на плечи. Каждое движение отдается в поврежденной руке. Шатаясь выхожу, подняв вверх здоровую руку, чтобы не убили, приняв за очередного вылезшего горожанина. Внимания не обращают, похоже воины лучше меня ориентируются в понятиях: свой-чужой. Беспрепятственно добираюсь сразу к командиру. Тот стоит, в окружении подчиненных, рангом поменьше, выслушивая доклады. Говорит один из эльфов, похож на тех, кто был в разведке. Слышу окончание доклада: - … а конунг с приближенными сбежал. Остальные горожане сложили оружие. Город взят. Герхард жестом отпускает эльфа, поворачивается к подошедшему мне. Оценивает состояние и зовет лекаря. Наконец то, меня опять подлатают. Прибывший давешний лекарь осматривает руку, качая головой: - Тут, боюсь, я вновь бессилен. Обгорела сильно. Сильнее чем в прошлый раз. Киваю, принимая диагноз. Было действительно больнее. Дольше тащил, а эта неожиданная открывшаяся возможность ускорять предметы, до которых дотрагиваешься, только усугубила все. Но все равно против ампутации. До свадьбы заживет, потому спрашиваю: - Док, есть что-то, чтобы не болело? А там, я поправлюсь. Сам. Лекарь в задумчивости чешет голову, затем перекидывает из-за плеча сумку, открывает ее и копается внутри, звеня склянками. Из недр аптечки появляется пузатый флакончик. Протягивает мне: - Есть одно средство, недавно делать научился, из грибов. На вкус - дрянь редкостная, а выпьешь - тебя хоть на куски режь, все нипочем. Кровью истечешь – не заметишь. На смертельно раненых ее применяю. На себе проверил, потом пластом лежал несколько дней, как эффект закончился. Сомневаюсь, нужно ли мне это. Выпью сейчас, боль временно уйдет. До момента окончания скорее всего найду себе жертву, и вытянув жизненную силу – исцелюсь. Возможно состоянием берсерка и негативный эффект сумею минимизировать. Не хочется мне пластом несколько дней лежать. Так я до похода в Упсалу время в пустую потрачу, которое можно обратить в обогащение, получения опыта и быть может приобретения каких новых способностей. Даже сейчас, если по площади прогуляться, поковырявшись во внутренностях павших, и то, точно станет лучше. Переломным моментом в принятии решения выступил разведчик, вихрем прилетевший к командиру на доклад: - Один из пленных рассказал, где может быть конунг - в схроне, там же, куда по тревоге