Выше, чем звезды - Павел Александрович Зверев

гнездом. Причем база явно не легковая. Да и длинна машины подразумевает наличие десантного отсека позади.

— Во второй, — кивком головы указав на один из уазиков, произнес полковник. — Не дергайся. Никто тебя не съест.

Ответил я кивком головы, так как на разговоры сил не осталось.

В машине кроме нас присутствовал еще и водитель. Сам полковник сел на пассажирское сидение спереди, а я, соответственно, сзади. Момент доверия оценил, и на доли секунды позволил себе поверить, что и правда не съедят. По крайней мере я, будь на месте полковника, накинул бы черный мешок на голову и запихнул в контейнер какой. От греха подальше. А здесь, либо они не до конца понимают, с чем имеют дело, либо играют именно на публику в лице одного меня.

В любом случае это лучше, чем сидеть в прокуренном кабинете, с наручниками на запястьях.

Признаться, изначально я думал, что поедем мы в какое-нибудь сильно секретное место. Бункер, может, какой. И охрана, обязательно охрана количеством в пару сотен человек. Но нет, тот же самый кадетский корпус и в качестве финального штриха то же самое медицинское помещение.

Здесь нас уже ждали. Пожилая женщина лишь встретилась со мной взглядом, после чего всплеснула руками, и как добрая бабушка, подхватив под руки, повела в сторону. Её щебетание умиротворяло и убаюкивало. А, может, это просто организм уже сдался вовсе, не в силах продолжать бодрствование дальше.

Проход по коридорам в памяти практически не отложился. Помню только еле слышный треск срабатываемого реле мерцающих лампочек, да пару явных спусков на уровень ниже.

— Проходи, милый, проходи, — ворковала женщина. — Сейчас ложись вот сюда, мы тебя прокапаем и станет чуточку легче. Как чувствуешь себя? Болит что-то?

— Слабость, — прохрипел я. — Головная боль. Пелена перед глазами. Ну, и плечо ноет.

— Хорошо, хорошо, — приложив ладонь ко лбу, женщина нахмурилась. — Сбивать надо, горячий, как чайник.

Состояние моё и правда ухудшалось. Появился озноб, мурашки, будто отлежал всё тело и уже не просто пелена перед глазами, а какое-то белесое марево.

— Зин, подожди, — раздался сухой голос полковника. — Антон, ты меня слышишь? Ответить на пару вопросов сможешь? Это важно. В первую очередь для тебя.

— Смогу, — выдохнул я, в попытке собраться. — Спрашивайте.

— Четверо на пороге, твоя работа или…? — вопрос без продолжения, смысл которого я, впрочем, уловил.

— Не я, — ответил, с трудом сглотнув вязкий ком слюны. — Сначала пропали эмоции, потом всё происходило без моего участия. Я даже осознать произошедшее смог только после. По факту. Словно сторонним наблюдателем был.

— Черт, — расслышал еле брошенное слово. — Как мы и думали. Значит, Антон, слушай внимательно и постарайся осознать сказанное. Не бойся, мы здесь не для того, чтобы ставить на тебе опыты. Парень ты неглупый, понимаю, что в альтруизм не поверишь, но выбора у тебя особо и нет. Готов слушать?

— Да, — выдохнул я.

На несколько секунд страх сковал всё тело, оставляя далеко позади все остальные чувства.

— Хорошо, — коротко кивнул Епифанцев. — Значит так, внутри тебя ментальный паразит, личинка, если угодно. Не в прямом смысле, не делай такие глаза. Пришельцы способны управлять силой, которая пока еще чужда нашему пониманию. Её называют, — запнулся он на несколько мгновений уводя взгляд в сторону, — мы называем её псионика. Так вот, с её помощью они способны подчинить человека своей воле, полностью замещая его личность. То есть, сейчас в тебе развивается личинка постороннего разума, которая по созреванию полностью заменить тебя собой. И в этом случае мы получим, даже уже наверно не человека, но существо, полностью подчиненное воле улья, к тому же, владеющее псионикой. Стоп! Не перебивай! Угроза твоей жизни, воспринимается ей, как угроза самой себе. Отсюда и все эти действия. Приоритетная задача — вылупиться. Прошу прощения — созреть. Ценность сосуда для неё абсолютна. Приживаться получается не ко всякому телу. Теперь, непосредственно, к нашим баранам, — майор поправил воротник, словно тот его душил. — На все эти аномальные манипуляции тратится очень много силы. Собственно, сейчас личинка ослабла и у нас есть шанс. Внутривенно вводим тебе транквилизаторы, напрочь убивая твой психоэмоциональный фон. Где-то часов через десять вводим тебя в кому. Это необходимо! Нужно свести на минимум мозговую деятельность. В какой-то мере именно от неё они подпитываются и соответственно лишив её подпитки, удастся ослабить её на максимум возможного. Ну а после, после есть шанс, что твоя собственная энергетика сможет растворить эту личинку.

— Хааааааа, — протянул я, закрывая глаза. — Шанс?

— Что бы ты понимал, — вздохнул полковник, — всё это лишь наброски и предположения. У нас нет ни теоретической базы, ни практической. Лишь умозаключения, основанные на, скажем так, добытой в бою информации. Кроме того, весь наш исследовательский состав склоняется к реальности данного метода. Другого всё равно нет.

Последнее прозвучало, как финальный гвоздь в крышку моего потенциального гроба.

А ведь, если подумать, есть ли у меня другой выбор? Нет. Кроме, как довериться полковнику, ничего другого на ум не приходит.

— Подопытным свинкам ставка какая положена? — прохрипел я, с трудом поднимая взгляд на Епифанцева.

— Выживешь, поговорим об этом, — отвел тот взгляд в сторону.

— Бесперспективняк, — на удивление четко выдал я. — Начинайте, тогда. Хрена ли ждать у моря погоды.

Кивок от полковника в сторону женщины показался мне слишком резким. Ну, а после, после всё пошло совершенно не так, как мне тут расписывал Епифанцев.

Личинка внутри не собиралась терпеливо ждать, пока её заморят голодом. И вот на кой нужно было мне всё расписывать⁇

Только женщина дернулась в мою сторону, как всхлипнула и осела на пол, обильно заливая его кровью из носа. Полковник, было качнулся вперед, не знаю уж, что он хотел сделать, да так и замер в нелепой позе, протягивая в мою сторону руки. Его широко раскрытые глаза смотрели прямо на меня, что позволило четко поймать момент, когда в них начали лопаться капилляры.