Выше, чем звезды - Павел Александрович Зверев

Вдох, выдох.

Подняться, вдоль стенки пройти до комнаты и рухнуть на кресло. Больше сил не было ни на что. Только хриплое дыхание, и сводящие мышцы, мурашки, что от головы, растекаются по всему телу.

Как зазвучала сирена слышал лишь краем уха. После топот ног, голоса и вопросы. Попытка растормошить меня лишь породила вспышку боли, но своего добились.

Открыть глаза с первого раза не получилось. Да и со второго тоже. А вот, когда получилось, поймал момент заходящей в комнату молодой женщины, в одежде врача.

Дальнейшее особо в памяти не отложились. Обработка раны на плече, вопросы полицейских, что с трудом продирались в сознание. Я даже отвечать пытался. По крайней мере несколько предложений сложить смог. Мол, ворвались, ничего не помню, только крики. Естественно, мне не поверили. Естественно, под протестующие возгласы врача, заломили руки и поволокли вниз. Ну, а дальше часовое ожидание в машине и езда в участок. Уже здесь, заперли одного в допросной, стянув, при этом, руки за спиной наручниками.

Квадратный допотопный стол. Квадратная же светодиодная лампа, где горит лишь одна полоска. Тусклый свет порождает неприятную рябь перед глазами. Обшарпанные стены, кривой, скрипящий пол и забытая кем-то до этого, пепельница, с еле тлеющей уже сигаретой.

Значит, никакой это не пси-сифилис. Либо, я чего-то не знаю и болезни этих насекомоподобных пришельцев могут иметь свой разум? Смешно. И я бы посмеялся, если бы, обстановка в целом располагала. Хорошо хоть зеркала этого треклятого нет… Ан, нет, поторопился. В углу висит камера, чей красный индикатор противно так подмаргивает. Интересно, долго меня еще мариновать будут? И ведь помощи просить не у кого. Хотя, какая тут вообще может быть помощь? Единственный вариант идти в несознанку, ибо озвучивать, что случилось на самом деле — прямой путь в застенки к каким-нибудь больным исследователям. В таком деле никому веры нет. Тут, скорее, даже наоборот. Всплывёт какой-нибудь термин из разряда «В интересах государства» и всё, баста карапузики, как любит говорить Миша.

Дверь, что находилась у меня за спиной, отворилась с противным скрипом. Ну, в таком месте иначе быть не могло. Тяжелое дыхание, аромат табака и пота. Ах да, тяжелый парфюм на спирту там же.

Визитёр прошел к месту напротив и уселся на стул, бросив на стол папку. Мужик лет сорока, с густыми усами и лысой башкой. Белая, не первой свежести, рубашка, расслабленный галстук и взгляд человека, который не особо хочет во всё это дерьмо ввязываться.

— Воронов Антон Павлович, — тяжело роняя слова, начал он. — Четыре изувеченных тела прямо на пороге твоей квартиры. Четыре амбала с оружием, которое они применили. И ты, сопляк двадцатилетний, с одним лишь касательным ранением плеча.

— На «ты» мы не переходили, — с кривой усмешкой прохрипел я.

— Молчать! — рявкнул мужик, ударяя ладонью по столу. — Слово тебе не давали, Антоша. Сейчас, чтобы дальнейшая твоя жизнь приобрела хоть щелочку просветления, всё, что ты можешь, так это слушать и кивать. Ясно тебе?

— Пошел в жопу, — фыркнул я устало. — Меня чуть не убили какие-то уроды. Туда им, в общем-то и дорога. А вместо того, чтобы доставить меня в больницу, ты эти убийства на меня повесить хочешь? Смешно. И да, прежде чем ТЫ продолжишь брызгать слюнями, адвоката мне пригласи. Или повторю еще раз: пошел в жопу. Понял?

Батя всегда говорил, что с ментами, если они переходят границы, только так общаться и нужно. Иначе, устанешь потом доказывать, что не осел.

— Борзый, значит, — зло выдохнул мент. — Это хорошо. Это мне нравится. А знаешь ли ты, Антоша, что улик упрятать тебя за решетку, на пару десятков годков, у нас хоть отбавляй? И лучше бы тебе не строить из себя крепкого малого, а то, знаешь ли, всякое у нас тут случается. Ты, парень не маленький, да и жизнь тебе портить особо не хочется. Давай лучше по-хорошему?

Ну, вот. Наезд не сработал и заискивающий голос эдакого добряка начал подход с другой стороны.

— Дебил ты, дядя, — вздохнул я, ловя его взгляд. — Угрожаешь мне тут, запугиваешь. Адвокату будет очень интересно это послушать. А пока, свободен.

Я даже рукой дернул, в желание поднять её и махнуть, но наручники не позволили, да.

Минуты полторы этот индивид сверлил меня взглядом. Молча, долго и не моргая. Не знаю уж, чего он хотел добиться, но по сравнению с тем, что уже случилось, этот усатый таракан смотрится как-то бледно.

— Ладно, — ухмыльнулся он. — Поговорим завтра. А пока тебя проводят.

Очередной скрип двери заставил сморщится. Больно уж неприятный визг, что буквально отдает по перепонкам. А вот нахмурившийся взгляд и недовольное выражение лица мента, почему-то позабавили.

— Вы кто такой? — произнес он, поднимаясь со стула. — Кто вас сюда пустил?

Шелест бумаг без ответа со стороны нового визитера и из-за моей спины появляется знакомое лицо — полковник Епифанцев, собственной персоной.

— Ознакомитесь, подпишите, — сухим тоном бросил полковник. — Парня я забираю. Наручники снять, дело закрыть. Вопросы?

Одна бумажка, с вензелями и гербовыми печатями легла на стол, прямо перед ментом. По мере чтения, лицо того напоминало восковую маску. Ни эмоций, ни чувств. Только веко задергалось, да губы сжались в тонкую полоску.

— Вопросов нет, — так же сухо ответил мент. — Есть, закрыть дело.

Уже пиздец или еще нет?

В полной тишине этот таракан снял с меня наручники и отошел в сторону. Половник лишь кивнул, даже не удостоив того взглядом. Зато, посмотрев на меня, медленно покачал головой. И, вот не знаю, оценка ли это ситуации в целом, либо же молчаливая просьба не задавать лишних вопросов? В любом случае, ни спрашивать, ни вообще открывать рот, желания не было. Усталость подобралась с новой силой и всё, на что я был способен, так это шаркая, перебирать ногами.

По выходу из участка нас ждали.

Два черных, явно бронированных УАЗа «Патриот» и, хм, что это вообще за хрень? Какая-то армейская бронемашина, с расположенным наверху, вращающимся, защищенным пулеметным