Высокая ставка - Марсель Монтечино

— Хватит, малыш, — прошипел Ред, и его напрягшийся член прижался к спине Сэла. — Все напрасно.

— Нет, — хотел сказать Сэл, но из горла вырвался какой-то клокочущий звук.

Даго Ред продолжал затягивать петлю, и Сэл почувствовал, что задыхается.

— А-а-а-а-а! — закричал он, хватаясь за горло. — А-а-а-а! — и колотил Ногами, отчаянно борясь за жизнь. Ящик с вином упал, бутылки покатились по полу.

— Ну вот, красавчик, — проворковал Ред и, словно в любовной игре, подтащил тело Сэла к себе. — Получай! — и еще сильнее сжал гарроту.

Сэл выгнул спину, откинулся назад и стал хватать Реда за лицо, за седые волосы. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди, легкие вот-вот разорвутся. Сэл уперся ногами в металлический бочонок пива и еще больше откинулся назад. Даго Ред потерял равновесие и опрокинулся на упавший ящик с вином, увлекая за собой Сэла. Горло жгло, будто в нем бушевало пламя.

Кровь, пропитав полотенце, стекала с шеи на грудь, и, уже агонизируя, он в отчаянье закричал:

— А-а-а-а! А-а-а-а! Нет!

— Мать твою! — орал Даго Ред, пытаясь освободиться от Сэла, который, подмяв его под себя, колотил, пинал, хватал обеими руками. Но старый убийца еще сильнее затягивал петлю.

— Все равно... сдохнешь... ублюдок! — бормотал Ред, хрипло дыша. Он ловил воздух, касаясь губами уха Сэла, словно целуя его. Мертвой хваткой вцепившись в свою жертву, все туже и туже затягивал петлю.

У Сэла помутилось сознание. Ощущение было такое, будто в груди застряла кость и мешает дышать. Широко открытым ртом он пытался вдохнуть хоть немного воздуха. Он больше не кричал. Из груди не вырывалось ни единого звука. Сознание меркло, словно экран телевизора, когда неожиданно отключили электричество. «Я умираю!» — кричал мозг Сэла, и страх придал ему силы. Он широко раскинул руки и начал лихорадочно бить ногами — рыба, пойманная на крючок! Свалил телевизор.

«Он убьет меня!»

Пальцы раздирали окровавленную кожу, цеплялись за пропитанное кровью полотенце, стараясь ослабить смертельную удавку.

«Сейчас я умру».

Руки шарили по всем направлениям, словно утопающий, он искал, за какую бы ухватиться соломинку, и неожиданно наткнулся на кушетку. Ухватившись за холодную металлическую ножку, Сэл подтянулся к ней, с маниакальной настойчивостью увлекая за собой Даго. Двое мужчин барахтались на грязном деревянном полу. Пронзительная боль огнем жгла грудь. Сердце бешено колотилось, легкие отказывались служить. Сэл вцепился в матрац, на миг угасающее сознание вспыхнуло, после чего наступила полная темнота.

«Я умираю! Я умираю! Я уми...»

На него вдруг нахлынула грусть, глубокая, бездонная тоска. В потоке стенаний и криков он услышал собственный плач. Он не плакал так со дня смерти матери. В ушах звучал ее голос: «Ты хотел эту кошку, теперь ухаживай за ней». Темнота наполнилась какофонией звуков и голосов. Сестра Хилдегард наставляла его с холодной серьезностью: «И я ненавижу свои грехи», и тотчас он услышал свой собственный голос: «И я ненавижу свои грехи...», «Ибо ты накажешь меня...», «Ибо ты накажешь меня...» — откликнулся он. Удары мяча по асфальту и мальчишечьи голоса.

В далеких землях Франции

Танцуют женщины так.

Что танцем еврея они убивают.

Танцем сраженный еврей умирает.

Темноту разорвал прерывистый женский крик, потом раздался шлепок, и Сэл услышал первый свой крик и низкий голос черной няни: «Вот он!» Захлестнувшая его волна грусти достигла океанских глубин, грусть изливалась из его яичек, его пениса, всего его существа, как теплое семя, образуя поток грусти и тоски, и Сэл, плавая в этом бездонном потоке скорби и воспоминаний и барахтаясь изо всех сил, чтобы выбраться на поверхность, закричал:

— Не-е-е-е-т!

И ощутил свое тело. Сознание прояснилось, и Сэл увидел, что стоит на полу в луже крови в маленькой комнатушке в «Толл Колд Уан». Он вцепился в струну, впившуюся в его горло, просунул окровавленные пальцы под полотенце и рванул петлю, затем упал на окровавленный пол, закрыл глаза и попытался перевести дыхание. Грудь вздымалась, как у запалившегося пса. В легкие свежим горным потоком ворвался воздух. Сэл лежал на спине, и кислород наполнял его вены, его сердце, его мозг. Он жив! Горло раздирала саднящая резкая боль, он был залит собственной кровью, но он жив! Во всяком случае, пока.

А где же Ред?

Сэл приподнялся на локтях и открыл глаза. Серый рассвет вливался в окна. Даго Ред Ла Рокка, завалившись на бок, лежал в нескольких футах от него. Сэла захлестнул страх. Что-то с Редом неладно. И без того серое одутловатое лицо старика приобрело землистый оттенок. Широко открытые невидящие глаза были устремлены на Сэла. Вытянув правую руку, он с огромным трудом приподнялся всего на какой-нибудь дюйм, потом замер, еще раз взглянул на Сэла и со стоном схватился за грудь. Корчась, он подтянул колени к груди, руки скрючились и стали похожи на клещи. На лице появились отвратительные признаки смерти. Рот приоткрылся, обнажив зубы, огромные, как волчьи клыки, в глазах застыл ужас. Сэл понял: он жив, потому что у его убийцы случился сердечный приступ. Даго Ред умирал. Последний стон вырвался из груди старого бандита — словно ледяной ветер пронесся над мертвыми деревьями. Он вздохнул, и ад принял его душу. Тело Даго Реда обмякло, колени с тихим стуком опустились на деревянный пол. Груда мертвого мяса. Сэла стошнило. Израненное горло болело так, словно его жгли паяльной лампой. Его вырвало несколько раз, но, не в силах подняться, он так и остался рядом с этой зловонной лужей, раскачиваясь и со свистом втягивая в легкие воздух. Потом заплакал.

Прошло добрых полчаса, прежде чем ему удалось подняться на дрожащие ноги и дотащиться до крошечной ванной комнаты. Он сел на стульчак, бросил полотенце в бак для белья, залил холодной водой, потом вынул, обвязал вокруг шеи. По телу струилась вода. Вокруг все горело. Сэл содрогнулся, увидев свое отражение в потрескавшемся зеркале, и осторожно размотал полотенце. Глубокая рана кровоточила, будто кто-то полоснул по шее ножом. Сэл осторожно дотронулся до нее и поморщился. Он сидел на стульчаке, наблюдая, как проникает солнечный свет сквозь оконные занавески, и пытаясь осознать, что с ним произошло.

«Они меня нашли, — думал Сэл. — Нашли. И подослали Даго Реда — убийцу. И он убил меня. Убил! Я мертвец; Я умер. Даго Ред меня задушил. И все-таки я жив. Я сижу на этом дерьмовом стульчаке, а Даго Ред лежит там. Мертвый. Я жив благодаря полотенцу. Не повесь я на шею это говенное полотенце, то лежал бы, как Даго Ред. Чертова смерть! Если бы не полотенце, если бы не сердечный приступ у Даго... Если бы, если бы, если бы...»

Все это слишком трудно переварить. Сэл знал, что до конца своих дней будет стараться понять, что же произошло на этом пропыленном винном складе.

Ему понадобилась минута-другая, чтобы побросать в чемодан свои вещи. Как зайти в бар и взять из кассы долларов триста, думал он, спускаясь с лестницы. А может быть, пошарить в карманах Даго Реда? Он снова поднялся наверх и, весь дрожа, подошел к Даго. А вдруг старый ублюдок жив? Сэл видел покойников только в гробах. А Даго Ред лежал просто так, уткнувшись лицом в грязный пол, со скрюченными конечностями. Сэл подсунул ему ногу под мышку, перевернул его и отошел на шаг. Даго Ред выглядел хуже некуда. Морщинистое лицо его, хотя и умиротворенное, было грязно-серого цвета. Веки полуопущены, глаз не видно. Лежал он в луже, видимо, обмочился. Сэл с опаской встал на колени, ожидая, что старый убийца в любой момент схватит его, нащупал пульс. Пульса не было. Впрочем, и без того Сэл понял, что старый преступник мертв. Еще не остывшее тело его было безжизненным.

Сэл быстро обыскал карманы. В левом боковом нашел старый бумажник. Без денег. Вывернул его наизнанку. Ничего! Только семь кредитных карточек — все на разные имена, — фотография девочки-подростка в форме католической школы с надписью: «Дяде Реду с любовью. Дениз» и раскрашенная фигурка Святого Кристофера. В левом переднем кармане пачка банкнот, перехваченная резинкой. Семьсот двадцать пять долларов — пятерки, десятки, двадцатки и шесть сотенных. Сэл опустил деньги к себе в карман, подумал с тревогой: пожалуй, пора уходить, но не ушел, а перевернул мертвеца на другой бок. В правом боковом кармане оказалась маленькая грязная расческа с седыми волосками. Из правого переднего кармана, пропитавшегося мочой, Сэл вытащил три связки ключей. Одна, видимо, от дома Даго Реда. На другой — ключ зажигания с маленьким пластиковым номером машины и ключик от чемодана и наконец ключ от комнаты номер 206 «Скайпорт-мотель» в Чикаго. Прежде чем выйти, он бросил последний взгляд на комнату. Здесь был настоящий разгром. Из-за разбитых бутылок в воздухе стоял запах джина и водки. Стены были забрызганы кровью, на полу лежал мертвец. Вряд ли это понравится Ким.