Загадка миллиардера Брынцалова - Лилия Беляева

Что я для себя извлекла из этого конкретного письма? То, что нахожусь на верном пути в своих поисках ответа на горячий вопрос, волнующий миллионы и миллионы. И книжка моя пойдет нарасхват… Как в свое время люди хватали с прилавков Дейла Карнеги, обучавшего, как вести себя с людьми, чтобы обретать друзей и не плодить врагов… Тогда, в период самого первоначального накопления в нашей стране «мавродиев», киллеров, «властилин», рэкетиров и прочего — многие решили, что как только выучатся терпеливо слушать собеседника (по рецепту Дейла Карнеги), а по утрам и вечерам говорить себе: «Я добьюсь! Я одолею! Я не отступлю!» — все у них на ниве предпринимательства будет о’кей!

ЛЕНИН, КАК КРОТ, ГОРБАЧЕВ, КАК…

Спешу в «Ферейн» на третье свидание с В.А. Брынцаловым. «А может, зря?» — опять невольно приходит в голову. — Может, его уже там нет? Может, уже чего-то там…» И почему бы мне так не думать? Вон у выхода из метро интеллигентный старичок с бородкой, в очочках милостыню просит, книжка из кармана торчит. Думал ли он, что когда-нибудь превратится в нищего? А в газетке сообщают как бы между прочим, что из Эстонии в Россию нелегально ввезены десятки тысяч «стволов» стрелкового оружия для криминальных «компаньонов», словно бы по-другому и быть не могло, что в Петербурге энергетики грозят отключить от Эрмитажа тепло, хотя это катастрофа мирового масштаба будет, потому что там, в музее, в се утыкано датчиками, которые следят за микроклиматом, и малейшие изменения его приведут к гибели шедевров Рембрандта и Рафаэля. А в Караганде голодают шахтеры, и конца-края их бедам не видно, а в Москве задержали рядового срочной службы из воинской части, расположенной в Подмосковье, и в сумке у него обнаружили сверхмощную взрывчатку, похищенную с воинского склада… А вдоль престижного Рублевского шоссе какие, однако, наросли в последнее время дачки — дворцы на пустом, вроде, месте, и никто ведь их хозяевам, сегодняшним чиновникам, вопроса не задает: «А откуда такие деньжата колоссальные взялись?»

Да мало ли, что и вдруг, и как совершается вопреки всякой логике, смыслу и поверх всяких красивых законов-постановлений, в нынешней России! Мне только обидно было бы, если бы мой герой и впрямь исчез, а я бы так и осталась с разинутым ртом, не получив ответа на свой вопрос, который одновременно волнует и почти все население страны: «Как становятся миллиардерами?»

… Владимир Алексеевич Брынцалов как ни в чем не бывало прошел в свой кабинет, и скоро мы опять сидели тет-а-тет. После того, впрочем, как он снял с себя пиджак, в котором приехал, а ему поднесли и надели на него другой, в мелкую клеточку. Возможно, опять же все это были какие-то жутко дорогие пиджаки, но я в этом не разбираюсь. И подозреваю, что если бы на моем месте был молоденький журналист, он, как в свое время все мы в этом возрасте и качестве, не преминул бы в своем очерке о миллиардере вставить липучую фразу-восторг: «разве мог черкесский строитель, выгнанный из рядов КПСС, мечтать, что когда-нибудь…» Ну и так далее. Тут — беспредел.

Подергав плечами, чтобы пиджак сел получше, поудобнее, Владимир Алексеевич тотчас приступил к делу:

— Что там у нас?

— Вы построили себе в Черкесске дом, а вас выгнали из партии.

— Исключили из рядов КПСС за мелкобуржуазные тенденции.

— Как это происходило?

— Очень просто происходило. Я всю жизнь мечтал иметь свой дом, любой человек мечтает свой дом иметь. Некоторые ждут, что даст государство или оставят родители в наследство. У меня ни того ни другого варианта не было. Я взял и быстро построил свой дом. У меня была трехкомнатная квартира, которую дало мне государство. Я ее поменял на кусок земли с хибарой, в центре города.

— Там же, в Черкесске?

— Да. Разрешение получил официальное, от городских властей, от областных властей, и проект утвердили на строительств. Построил дом за три месяца, быстро. Сказали, что коммунисту дом не нужен. Почему же коммунисту дом не нужен?

— Куда вызывали, что говорили?

— В горком КПСС.

— Какой секретарь, можете помянуть? Или не хотите?

— Рыков тогда был.

— Молодой, старый?

— Да не очень, пятьдесят лет где-то было.

— Один говорил? Один на один с вами?

— Да все говорили со мной.

— Какая аргументация была?

— Аргументация была, что есть программа КПСС, и частная собственность там не котируется. А я — коммунист. Вообще-то они правы были, формально, разумеется, они правы, а по жизни, конечно, я прав — я должен был размножаться, должен был вить себе гнездышко. Я сейчас, с этой точки зрения, смотрю, что со мной правильно поступили, конечно, что исключили из партии. А в то время считал, что неправильно.

Здесь я остановлюсь. Ну хотя бы потому, что, честно говоря, не ожидала от Владимира Алексеевича такого вот виража. Сколько помню тех, кого по тем или иным причинам прогоняли из партии, увольняли, — никакого снисхождения своим «притеснителям», одно раздражение и злость на них, даже если по фактам выходило — за дело пострадали, по закону. Человеку вообще трудно примириться с истиной, если задето его самолюбие, честолюбие…

А тут — нате вам — «не жалею, не зову, не плачу», получил поделом, раз нарушил нормы коммунистической морали…

Через затянувшуюся паузу спросила:

— На свои деньги дом построили? Не придирались?

— Нет, не дал такой возможности. Проверили все накладные, конечно. Если так, со стороны, смотреть, дом за три месяца рядовому человеку невозможно построить. Я же был управляющим строительного управления! Конечно, кран выпишу в рабочий день — кран через пять минут у меня. А простой человек пока кран выпишет… Или выписать кирпич. У нас был дефицит строительных материалов. За деньги, но все равно, в общем итоге не каждый мог достать кирпич, бетон, раствор… Наверное, помните это время? Мне полегче было. Я же строитель. И сапожнику легче себе сапоги сделать. Ну, в общем-то, не только в строительстве моего дома была моя личная независимость. Подчинялся законам, а независимость была определенная. Почему это? Я финансово независимый человек был. Я чем только тогда не занимался: разводил песцов, пчеловодством занимался…

— И все выходило?

— А чего? Разрешена была индивидуальная трудовая деятельность. Я днем на работе работал, а ночью работал на себя. Днем на государство, а ночью на себя. Мало спал, зато хорошо кушал, хорошо одевался. Мог шикануть, машины часто менял, то есть знал, что, если хочешь в жизни быть первым, нужно много трудиться. Трудишься, особенно на себя, — получаешь деньги и тратишь. Это удовольствие — тратить деньги. Покупаешь что-то, радуешься… Радуетесь вы, когда покупаете?