Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР - Михаил Козырев

«Дух стяжательства и наживы заполнял все их жизненные интересы» – так официально трактовалась одержимость советских предпринимателей своим делом. Сами они, естественно, говорили об этом по-другому.

Если в среде сотрудников госучреждений энтузиазм на рабочем месте был скорее исключением, чем правилом, то цеховик, толкач, да тот же фарцовщик не мог заработать, не вложив в дело всю свою энергию и деловую хватку.

Советский адвокат Константин Саймс вспоминает, что одним из его клиентов был арестованный цеховик преклонного возраста. Ему было под 70. Это был массивный, уверенный в себе мужчина. Хозяин нескольких подпольных фабрик, производивших хозтовары и белье. В ходе обысков у него были обнаружены ценности на несколько миллионов рублей. Цеховику грозило провести остаток жизни в тюрьме или даже расстрел. Саймс защищал его в суде и встречался в Бутырской тюрьме, где тот содержался во время следствия.

Как-то раз Саймс спросил:

– Абрам Исакович, почему вы не ушли на пенсию хотя бы десять лет назад? Продолжали заниматься этим всем, несмотря на риск? Ведь того, что вы уже заработали, хватило бы вам и вашим детям, даже если бы вы прожили по сто лет?

– Ты, что, действительно не понимаешь? Ты действительно думаешь, что мне нужны были деньги?! Мне нужно было жить. А моей жизнью было мое дело!

Глава XI Что с ними стало?

Но куда же они все делись? Казалось бы, сотни тысяч хватких, предприимчивых людей. Обладающих опытом ведения дел пусть и в полулегальной, но вполне рыночной экономике. Цеховики, крупные подпольные воротилы… Люди, похожие на Крымова в исполнении Станислава Говорухина, главного отрицательного героя культовой в конце 80-х «Ассы». Обладатели больших денег.

Казалось, перед ними открывались в 90-е годы самые широкие перспективы. По идее именно они, с их жизненным опытом и деловой хваткой, должны были стать пионерами новой частной российской экономики. Имея на старте приличные по советским меркам деньги, преуспеть в приватизации, построить бизнес-империи с миллиардной капитализацией. Наконец, сформировать костяк нового класса собственников – стать хозяевами магазинов, небольших предприятий, сервисной инфраструктуры.

Они и стали. Но далеко не все. Многие предприниматели «советского» типа в силу специфики бизнеса, которым они промышляли до начала реформ 90-х, не смогли, что называется, встроиться в рынок. Другие, наоборот, адаптировались к современным условиям. Однако подпольное и полукриминальное прошлое не позволило высоко подняться.

Многие вовсе и не стремились к громкому успеху.

Многие предприниматели «советского» типа в силу специфики бизнеса, которым они промышляли до начала реформ 90-х, не смогли, что называется, встроиться в рынок.

Но кое-кому удалось добиться действительно ошеломляющих результатов. Например, братьям Черным, цеховикам из Ташкента. По справедливости их можно было бы назвать настоящими делателями миллиардеров. По крайней мере, несколько богатейших людей современной России начинали подручными у Черных. Правда, сами обладатели миллиардных состояний предпочитают сегодня об этом не вспоминать.

1

Его зовут, допустим, Сергей. Когда я встречался с ним в феврале 2009 года, ему было 58. Мы просидели за разговором часа четыре. Он успел много и откровенно рассказать о том, за что сидел, как освободился, как построил свой бизнес. Разрешил писать из этого все, что я захочу. Но попросил об одном одолжении – не называть его настоящих фамилии и имени. Не то чтобы он стыдился прошлого и считал что-то сделанное неправильным. Ему, как он сказал, не хочется шепотков за спиной и «понимающих» взглядов.

Так вот, пусть его зовут Сергей. Свой первый срок он получил в 1972 году – пять лет за операции с золотовалютными ценностями. К тому времени он вполне себе представлял что к чему и как работает бизнес в

СССР Сергей вспоминает – был летом вместе с родителями в Батуми. Куда-то поехал на троллейбусе. Дал водителю 20 копеек за билет, который стоил пятачок. Ждал сдачу. Вместо сдачи получил – «Пошел вон отсюда!» Уже потом старшие объяснили – человек заплатил за свое место, и ему надо деньги отрабатывать.

К своим двадцати Сергей, студент МАИ, уже занимался фарцовкой, «работал» с иностранцами, покупал при случае золото, чтобы потом «толкнуть» его подпольным стоматологам. Как-то раз к нему обратился приятель – сказал, что знакомый дедок хочет купить золото. Вроде бы как зубы собирается делать. Сергей дал пару золотых царских червонцев. На встречу пошли вдвоем. Приятель должен был поговорить с потенциальным покупателем. А Сергей – наблюдать за этим со стороны.

Вроде бы все прошло нормально, с дедком поговорили, разошлись. Но приятелю приспичило кому-то позвонить. Он подошел к Сергею, попросил у него монетку. Так их вдвоем и «срисовали» – дедок был подставной, обэхаэсэсники следили за встречей. Обоих продавцов арестовали. Но отсидев свои пять лет, Сергей освободился, что называется, с профессией в руках.

Он отбывал срок в одном из лагерей Коми АССР Зона занималась заготовкой леса. Сергей, человек смышленый и подкованный в экономических вопросах, к концу срока заключения свел тесное знакомство с замначальника колонии по хозяйственным вопросам. А у того был свой бизнес. Или, вернее сказать, он сидел на «схеме».

Зона – это, считай, целый лесозавод со своей лесосекой, лесопилкой и гигантскими открытыми складами со сложенной в штабеля готовой к отправке продукцией. И, как и на всяком советском лесозаготовительном предприятии, здесь высились настоящие курганы отходов.

Туда уходили некондиция и просто неучтенные остатки. Что за остатки, спросите вы? Да очень просто. Возьмем конкретный пример, хотя бы с «тарной дощечкой».

Так назывались тонкие деревянные планки в полметра длиной, из которых сколачивали ящики – один из наиболее распространенных в СССР видов упаковки. По нормативам зазор между планками должен был составлять один сантиметр. В реальности он мог составлять и два, и три сантиметра. Разумеется, мужики, сколачивавшие ящики, широкие щели оставляли с ведома и по прямому указанию начальства. Возникала специфическая экономия этой самой тарной дощечки.

Сэкономив, снабженцы плодоовощных баз, где изготовляли тару, договаривались с лесозаготовителями, чтобы те поставляли им поменьше дощечки, но побольше доски или кругляка. Ведь эту тарную дощечку ни на что, кроме как на сколачивание ящиков, не используешь. А доска, брус, да и просто кругляк можно было с выгодой продать – желающие стояли в очереди. Получалась длинная бартерная цепочка.

Но в самом ее начале возникали лишние отходы – ведь чтобы получить один кубометр дощечки, надо было распустить 3 кубометра леса. А на один кубометр доски-пятидесятки уходило всего лишь 1,5 куба кругляка. Разница шла в отвалы. По большей части их просто гноили, а уж когда отвалы обретали совсем циклопические размеры, и не мог не возникнуть резонный вопрос – оттуда столько отходов – сжигали.

Однако кое-кто из числа более жадных, или, так тоже можно сказать, предприимчивых, отходы не жег, а продавал налево. В число этих предприимчивых входили и люди из администрации зоны, где сидел Сергей. Сам он к концу своего срока тоже стал одним из заметных участников схемы. Вел учет поставленному «левому» товару. Организовывал работы на «лесной бирже» – площадке, где хранился лес. Ну и так далее.

2

Освободившись, он продолжил «лесное дело». Сергей колесил по колхозам Украины, Молдавии, юга России и предлагал сверхлимитные поставки леса. Почему по колхозам? Им была разрешена продажа продовольствия на рынках и просто с машин. Поэтому водилась неучтенная наличность.

За эти наличные Сергей оформлял документы на поставки леса от якобы работавших в Коми бригад лесорубов. Никаких бригад, конечно, не было – лес поставлялся за счет тех самых остатков, которые в противном случае бы просто сожгли. А паспорта лесорубов, с которыми Сергей приезжал к председателям колхозов, были поддельными, их изготовляли зэки по заказу администрации колонии.

Схема исправно функционировала около пяти лет. Кроме леса, Сергей занимался еще кое-каким делами. Женился, родились двое детей. Числился на какой-то непыльной работенке. Свой тогдашний доход он оценивает в 700-1000 рублей в месяц. На эти деньги он купил трехкомнатную кооперативную квартиру в Москве на улице Усиевича. «Жигули» третьей модели («копейка» с кузовом «универсал»), построил дачку. Мог сходить в самые дорогие московские рестораны. По добытым через знакомых валютным чекам одевал семью в «Березке». Иными словами, вел жизнь вполне типичного представителя советской бизнес-прослойки.

Однако в 1983 году «лавочку» прикрыли. Как это обычно и бывало, все вскрылось случайно. Один из зэков, задействованный в нелегальных поставках леса с зоны, проигрался в карты. Платить было нечем, и он побежал за защитой в оперативный отдел колонии. Опера существовали несколько особняком от прочей администрации – они действительно занимались расследованиями, проводили допросы зэков, проверяли приходившие на них запросы, так что в лесные дела, которыми ворочала хозяйственная часть, посвящены не были. Неудачливого игрока приняли, вошли в положение, внимательно выслушали. А тот, набивая себе цену, рассказал про творящиеся прямо здесь, в колонии, махинации.