Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР - Михаил Козырев

5

Конвертация в золото, червонцы царской чеканки, драгоценности, украшения – другого пути у советских рублей, заработанных теневыми дельцами, не было. Во время обысков в тайниках у них обнаруживались килограммы, иногда – десятки килограммов драгметаллов.

«Шакерман, для чего такие накопления?» – спрашивал следователь у арестованного в Москве в начале 60-х цеховика, одного из хозяев подпольного трикотажного цеха, организованного при неврологическом психдиспансере. У Шакермана в тайниках было обнаружено около 10 килограммов золота и серебра. Он отвечал: «На всякий случай. Разумеется, чтобы жить хорошо и ни в чем не нуждаться. Это главное. Во-вторых, может быть, удалось бы уехать за границу и там пустить эти ценности в оборот. Например, заняться торговлей. Словом – делать бизнес».

Окно в мир открылось в 70-е годы, когда стала возможна еврейская эмиграция. Разрешение на выезд давалось по запросу проживающих в Израиле родственников. Естественно, «приглашение» имело свою цену, и далеко не все ее могли потянуть. Кроме того, в лексикон советских граждан вошло выражение «жена как средство передвижения», после того, как вполне массовый характер обрели фиктивные браки на еврейках с целью организовать выезд.

Конвертация в золото, червонцы царской чеканки, драгоценности, украшения – другого пути у советских рублей, заработанных теневыми дельцами, не было.

Открывшимися возможностями воспользовались многие из «серьезных людей», скопивших серьезное состояние. Естественно, вывести золото из СССР никто бы не дал. Поэтому семейные сбережения конвертировались в украшения. С формальной точки зрения ограничений на количество вывозимого, что называется, на себе, золота не было. «Почему женщина не может надеть на каждый палец кольцо с пятикаратным бриллиантом? Это от бабушки досталось. Мы участвовали в таких выездах. Ну что мы могли сделать – пусть уезжают. Мы всех знали, кто уезжал», – вспоминает Скороделов.

Кроме дорогих украшений, выезжающие из СССР охотились за антикварной мебелью и иконами. С собой семье разрешалось вывезти два контейнера вещей. Их старались набить как можно более ценным на Западе имуществом – старинной мебелью, иконами, картинами. Всем тем, что могло быть ликвидно за рубежом. Естественно, большая часть эмигрантов оставалась в пересылочных лагерях в Вене или в Риме, а оттуда ехали в США или в европейские страны.

Что еще? Знак эпохи – валютные чеки, по которым можно было купить что угодно в сети магазинов «Березка». Чеками расплачивались с советскими гражданами, работавшими за рубежом. Возвращаясь на родину, те чеки не отоваривали – все и так уже было, а продавали за деньги. Образовывался их вторичный рынок.

Идем дальше. Черный рынок выигрышных лотерейных билетов – помните персонажа в «Бриллиантовой руке», выигравшего в лотерею «Москвич»?! Так вот, это – не анекдот.

Импортные джинсы Levi Strauss и Wrangler, которые считались признаком принадлежности к обеспеченным слоям населения. Баночное пиво. Автомобиль «ВАЗ-2106» – в просторечии «шестерка», самый престижный из теоретически доступных для частных лиц легковых автомашин. Бытовая техника – импортный холодильник и – кричащая роскошь! – видеомагнитофон.

Те 5–6 % социально активных граждан, способных к зарабатыванию денег даже в условиях государственной системы, карающей уголовным преследованием за частное предпринимательство, жили, не шикуя.

Вот пожалуй и все. Те 5–6% социально активных граждан, способных к зарабатыванию денег и умудряющихся это делать даже в условиях государственной системы, карающей уголовным преследованием за частное предпринимательство, жили, не шикуя. Особенно по сравнению с сегодняшним днем. А если вспомнить, на каких условиях и какой ценой доставалось это благосостояние… Необходимость лгать, изворачиваться, раздавать взятки, чтобы заниматься бизнесом. Неудивительно, что следующее поколение предпринимателей, люди, заработавшие свои большие деньги в 90-е годы, без удержу ударились в показное, отвратительно безвкусное, но очень дорогое потребление. Было бы странно, если было бы по-другому.

6

Но чего у советских бизнесменов не могла отнять даже официальная пропаганда, так это активности, настойчивости, упорства и предприимчивости. Они по-разному тратили заработанное. И были разными людьми – кто-то вызывал симпатию, кто-то отвращение. Но их объединяло одно. Они могли взяться и сделать дело, выстроить работающий процесс, предложить востребованный населением (смежником, партнерами) продукт.

В 1973 году в «Литературной газете» была опубликована серия материалов, посвященных деятельности бригад шабашников в новостройках Москвы. Корреспондент «Литературки» устроился работать в одну из государственных контор по благоустройству. Отработав там два месяца, он написал репортаж о том, почему частники работают лучше, чем сотрудники государственного учреждения. Шабашники, которые обивали дерматином двери, циклевали полы, клеили обои в квартирах новоселов, были названы, естественно, хапугами и дельцами. Автор признал, что они, конечно, работают в чем-то лучше, чем госконтора. Но милиции надо разобраться с этим явлением – из примерно 14 млн рублей, что москвичи тратят каждый год на ремонты в новых квартирах, 10 миллионов уплывает частнику. Непорядок!

А через пару месяцев в редакцию «Литературной газеты» пришло, и что самое удивительное, было опубликовано, анонимное письмо от бригады шабашников:

…Учтите, что если нам запретят заниматься дверьми и циклевкой (как в свое время фотоделом), мы найдем себе новые формы работы. В нашем деле инициатива, смекалка, изобретательность и коммерческая расторопность окупаются мгновенно и очень щедро. Потому что в сфере бытовых услуг и особенно новых форм мы – шабашники – доминировали и будем доминировать. Нам ведь не нужно согласовывать и носить на подпись тысячу бумажек, чтобы вбить лишний гвоздь или изменить устаревший стандарт.

Анонимное письмо от бригады шабашников, «Литературная газета», 1973 г.

Понятно, что «Литературка» – это не официозная «Правда». И публикация письма шабашников – это скорее фрондерство, а не признание легальности частного уклада. Но характерен сам факт – даже в официальных советских СМИ подтверждается, что частник более качественно работает, он предприимчив и более гибок, чем неповоротливые профильные госструктуры.

31 января 1982 года в местной газете «Советское Зауралье» была напечатана статья «Крах фирмы Марка Шермана и К°». Автор – завотделом фельетона Михаил Забегай. До суда, естественно, как принято. Так вот, в этой статье хоть автор и кривляется, называя меня преступником, но проглядывает ко мне уважение. В части дела, его объема… Называя меня дельцом и жуликом, он все вопрошает: как так частник может, а снабженческие организации не могут? Это я, конечно, по памяти цитирую. Все-таки восемь лет прошло…

«Записки советского брокера», Марк Шерман

И действительно, как так? Он может, а официальные плановики и снабженцы нет. Ответ прост. Надо по-настоящему жить делом, которым занимаешься. И если в среде сотрудников госучреждений энтузиазм на рабочем месте был, несмотря на все пропагандистские усилия, скорее исключением, чем правилом, то цеховик, толкач, да тот же фарцовщик не мог заработать своих денег, а тем более больших денег, не вложив в дело всю свою энергию и деловую хватку. Им надо было действительно работать, а не отбывать рабочий день в конторе.

Ян Рокотов, расстрелянный в 1962 году по обвинению в незаконных золотовалютных операциях, на допросе у следователя показал:

– Устав от валютных сделок и почувствовав, что начинают сдавать нервы, я решил отдохнуть. Достав в санаторий путевку на 24 дня, я отправился в Крым, к Черному морю. Пробыв там неделю, я сбежал. Не выдержал. Лежишь на пляже, а в голове сверлит мысль: там, в Москве, мои конкуренты делают бизнес, зарабатывают большие деньги, а ты здесь валяешься на песке, загораешь. Через неделю я прибыл в Москву и занялся своим делом.

Примерно так же говорили и другие. Ройфман, партнер Шакермана по трикотажному цеху при психдиспансере:

– Надо было держать в голове десятки операций по сбыту продукции, приобретению сырья, помнить все расчеты с соучастниками… В то же время надо было думать, чтобы не попасться. Тут не до книг и газет…

«Дух стяжательства и наживы заполнял все их жизненные интересы» – так официально трактовалась одержимость советских предпринимателей своим делом. Сами они, естественно, говорили об этом по-другому.

Если в среде сотрудников госучреждений энтузиазм на рабочем месте был скорее исключением, чем правилом, то цеховик, толкач, да тот же фарцовщик не мог заработать, не вложив в дело всю свою энергию и деловую хватку.