Гвардия Хаоса - Ардо вин Акисс

оставался воином, а его враги при всех своих размерах и жутком вооружении – неорганизованной толпой дикарей. Конечно, они были разумны – их тела были прикрыты звериными шкурами, на толстых уродливых шеях красовались ожерелья из когтей, клыков, ракушек и полудрагоценных камней, кое у кого были браслеты, а у одного – вожака, быть может – на поясе висели человеческий череп и каменный топор, слишком маленький для подобного верзилы. Определенно трофеи, и в куске заостренного кремня, прикрепленного к деревянной рукояти, Ичиро увидел шанс дорого продать свою жизнь.

Чтобы сорвать топор с пояса великана, ему пришлось выскользнуть из-под удара сразу двух дубин и прыгнуть, ныряя под его когтистую лапу. И когда оружие оказалось в руке, став ее органичным продолжением, Ичиро выпустил наружу клокочущую кровавую ярость, которая родилась в нем, едва он увидел этих существ. Это был инстинкт, некий внутренний зов, прозвеневший в подсознании приказ «Убей!», которому нельзя не подчиниться. Они – враги, те, кого нельзя оставлять в живых ни при каких обстоятельствах.

Ичиро успел ранить четырех, но серьезно – только одного, разрубив ему сухожилие на ноге. А потом удар усеянной шипами дубиной сбил его с ног, дробя ребра и позвоночник. Ичиро врезался спиной в дерево, раскроив об него череп, и потерял сознание.

Он не знал, как долго находился в состоянии беспамятства. Но точно недолго, потому что очнулся, кашляя и захлебываясь собственной кровью. И судя по тому, как быстро темнело в глазах, оставаться в сознании у него не могло получиться слишком долго. Тот, кого пронзали и рубили мечами, изрешечивали пулями, жгли огнем и вбивали в землю каменными кулаками, наконец умирал. Бессмертие, которое Ичиро осознал еще в раннем детстве, оставило его. Все, что ему теперь оставалось – это прожигать врага ненавидящим взглядом.

– Ну где же вы, твари? Подходите! – прохрипел он. Вот только в постепенно сужающемся поле зрения ни одного зеленокожего великана не наблюдалось.

Совершая последнее, предсмертное усилие, Ичиро полностью сосредоточился на той картинке, которую рисовали ему слабеющие глаза, и наконец нашел их. Великаны были совсем рядом, голова одного из них почти касалась подошвы его левой туфли. Вот только она была отделена от тела, которое, в свою очередь, было разделено еще на несколько частей. И так было со всеми – они лежали на снегу, почерневшем от их вонючей крови, разрубленные на куски. Мертвые. И перед тем, как свет померк и наступило забытье, ведущее в небытие, Ичиро увидел Дженази. Дядя стоял по ту сторону черно-зеленого пятна из крови и кусков тел, держа в одной руке тот самый каменный топор, а в другой – человеческий череп, который совсем недавно служил украшением одному из великанов.

***

Беззвучный крик вырвался из легких Ичиро, когда в них ворвался согретый солнцем воздух Фламби. Он лежал на асфальте в том самом месте, где нашел Юрику, Викторию и Ранмаро, только здесь уже никого не было. Куски льда, из которых он создал кольцо портала в Судо, россыпью виднелись там и тут. Не будь его одежда изорвана в клочья и залита его собственной кровью, Ичиро решил бы, что снег, серое небо, черные деревья и жуткие великаны просто привиделись ему – все раны исчезли, а силы вновь были при нем.

– Больше никогда не возвращайся в Волчью Зиму, – произнес Дженази, когда Ичиро поднялся на ноги и заметил его. Дядя стоял неподалеку, вертя в руках уже знакомый череп с пояса великана, у его ног лежал каменный топор, черный от крови чудовищ.

– Я мог умереть? – его племянник вспомнил о дыхании смерти, которое раньше не было ему знакомо. Гамма эмоций, возникших при этом, угнетала.

– Да, – Дженази бросил Ичиро череп, и тот поймал его без капли брезгливости. – Мы – гата, дети Волчьей Зимы, и можем умереть только в ней. А еще ее воздух, ее земля, снег – они поглощают энергию, так что привычные тебе магия и мистические искусства там не работают. Ты жив только потому, что я вытащил тебя оттуда.

– Хочешь сказать, я обязан тебе жизнью?

– Ты – сын Ришари, так что даже не думай, что я позволю тебе умереть.

– Как-то странно слышать это от тебя после того, – вспылил Ичиро, – как ты оставил шрам на ее лице. Знаешь, я считаю, что все, что произошло за последние сто пятнадцать лет, лежит на твоей совести, дядя.

Щека Дженази заметно дернулась, но он не стал отвечать и только поднял с земли каменный топор.

– Что с Юрикой?

– Она уже здесь. Выбралась из Волчьей Зимы без моей помощи.

– Это она затащила меня туда. Как она это сделала, дядя? Что такое Волчья Зима? Кто такие гата? Кем были те здоровяки?

– Много вопросов, на которые долго отвечать, – сказал Дженази, бросив Ичиро и топор. Он поймал его правой, перебросив череп в левую руку, и посмотрел дяде в глаза, спрашивая, зачем ему это. Посмотрел и понял, что совершил ошибку: самым краем сознания заметил, что реальность вокруг изменилась. Город, синее небо, асфальт под ногами – все это осталось прежним, только Ичиро, хорошо знакомый с практикой ментальных поединков, уловил легкий налет нереальности, невещественности мира. Это была иллюзия, виртуальная реальность, созданная подлинным мастером, и выхода из нее на первый взгляд не было.

– Мы в твоей голове, – Дженази постучал пальцем себе по лбу. – Сэкономим время, да и не помешает никто.

Ичиро швырнул в него топор, но дядя увернулся, и каменное лезвие вонзилось в молодой клен, находившийся за его спиной. Тяжесть оружия, свист рассекаемого воздуха, звук удара о дерево, шелест потревоженной кроны – все это было слишком по-настоящему, иллюзия Дженази была завершена полностью и накрепко связана с сознанием своей жертвы.

«Это... нехорошо,» – мелькнуло в голове, Ичиро никогда раньше не слышал, что дядя обладает подобными способностями. А значит, не был готов к подобному противостоянию.

– Череп, который ты держишь в руках, – спросил Дженази, словно никто ничего в него не бросал, – знаешь, чей он?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Гата. Одного из нашего народа. Шикчизо, которых