Вторжение. 22 июня 1941 года - Алексей Исаев

Однако далее дивизия выходит на рубеж укрепрайона и надолго на нем застревает. В ЖБД 292-й пехотной дивизии отмечается:

«Между 16:00 и 17:00 508-й пп на правом крыле вынужден залечь по обе стороны высоты 162,7 севернее Злочей Аннопольских. Из-за сильного фланкирующего огня из укреплений чуть севернее Злочей Аннопольских полку приказано остановить продвижение. 509-й и 507-й пп залегли восточнее и северо-восточнее Рогавки под огнем нескольких легких и одной тяжелой батареи».

Последнее (включение в бой артиллерии), очевидно, является следствием выдвижения к границе советских частей. Командир дивизии оценил ситуацию как достаточно серьезную: «без нового развертывания артиллерии продолжение наступления будет стоить больших потерь». Соответственно принимались меры к развертыванию артиллерии для новых задач.

В штабах: роковая ошибка Д. Г. Павлова

Командованию Западного фронта требовалось оценить действия и планы противника и сообразно им разработать меры противодействия. Товарищ Павлов, к сожалению, не имел тех данных о действиях группы армий «Центр», которыми располагал фон Бок и располагаем сегодня мы. Он смотрел на противника через призму данных разведки. Что же он видел? В выводах разведдонесения № 1 штаба Западного фронта от 14.00 22 июня указывалось: «Основное стремление противника – овладеть Гродно». В следующем разведдонесении, № 2 от 16.15 22 июня, этот тезис подкреплялся дополнительным аргументом: «Основные усилия воздушных сил противника направлены на Гродно, Лида».[206]

Вечерняя (20.00) разведсводка штаба Западного фронта за 22 июня гласила: «С рассветом 22.6.41 г. немецкие войска в составе до 30–32 пехотных дивизий, 4–5 танковых дивизий, двух моторизованных дивизий, 4–5 авиационных полков, десантной дивизии, 40 артиллерийских полков перешли в наступление против Западного фронта». С формальной точки зрения, разведчики не сильно ошиблись. Советско-германскую границу в пределах разграничительных линий фронта действительно пересекли только четыре танковых дивизии 2-й танковой группы. 3-я танковая группа прорвалась в полосе соседнего Северо-Западного фронта. Это было особо отмечено в разведсводке, силы противника по ту сторону разграничительной линии, у соседей были оценены в две танковые и две моторизованные дивизии.

Совсем другая картина предстает перед нами, если взглянуть на распределение этих сил противника по различным направлениям. В разведсводке утверждалось, что на гродненском направлении действуют две танковых и две моторизованных дивизии. В действительности никаких механизированных соединений немцев под Гродно не было, только пехота. Таким образом, на долю остальных направлений оставалось 2–3 танковых дивизии. Еще одна танковая дивизия была «обнаружена» разведкой фронта на южном фасе Белостокского выступа. В реальности никаких танков тут не было, сплошная пехота. В лучшем случае усиленная САУ «Штурмгешюц». В сухом остатке на брестское направление остается 1–2 танковых дивизии. Налицо существенная недооценка противника на левом крыле Западного фронта.

С одной стороны, близорукость разведки объясняется ее слабостями. Авиация Западного фронта понесла большие потери, и поэтому выяснение обстановки воздушной разведкой было затруднено. Плотно обследовать районы к западу от Буга в районе Бреста наши летчики, похоже, не смогли. Оставался такой объективный критерий, как глубина вклинения противника и использование им в бою танков. Вклинение на брестском направлении 22 июня было еще неглубоким. Крупные массы танков из-за проблем с переправами у корпуса Лемельзена также на горизонте не появились. Нет ничего удивительного, что Павлов сразу же сосредоточился на казавшемся более опасным направлении – Гродно. Такую же опасность таил стык с Северо-Западным фронтом.

Последней соломинкой стало мнение высшего руководства Красной Армии. На обильно унавоженную донесениями о прорывах у Гродно почву упали зерна Директивы № 3, пришедшей из Москвы в десятом часу вечера первого дня войны. В ней войскам Павлова ставилась следующая задача:

«Армиям Западного фронта, сдерживая противника на варшавском направлении, нанести мощный контрудар силами не менее двух мехкорпусов и авиации фронта во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее совместно с Северо-Западным фронтом и к исходу 24.6 овладеть районом Сувалки».

На Юго-Западном фронте к вечеру 22 июня более-менее разобрались с обстановкой, и Директиву № 3 фактически проигнорировали. На Западном фронте, напротив, она вполне отвечала представлениям Павлова и его штаба о действиях и целях противника. Более того, вскоре после получения директивы в штаб фронта прибыли маршал Кулик и маршал Шапошников. Кулик сразу же отправился в 10-ю армию за 6-м мехкорпусом.

За двадцать минут до полуночи 22 июня состоялся разговор между Павловым и Болдиным. Командующий фронтом приказал своему заместителю: «организовать ударную группу в составе корпуса Хацкелевича плюс 36-я кавалерийская дивизия, части Мостовенко и нанести удар в общем направлении Белосток, Липск, южнее Гродно с задачей уничтожить противника на левом берегу р. Неман и не допустить выхода его частей в район Волковыск».[207]

Как мы видим, Павлов ждал удара на Волковыск, т. е. наступления противника в тыл фронта на сравнительно небольшую глубину. Как ни странно, это решение Павлова сыграло на руку Гудериану. Среди направлений, на которых планировалось использовать резервы Западного фронта, Брест не значился. Это избавило подопечных «быстрого Гейнца» от досрочной встречи с танками Т-34 и КВ 6-го механизированного корпуса Хацкилевича. Разумеется, никаких преднамеренных действий Гудериан для этого не предпринимал. Не подпиливал же он мост под танком своей дивизии. Это можно назвать как угодно – везение, удача, благосклонность богов. 6-й мехкорпус до войны дислоцировался в центре Белостокского выступа. Такое положение позволяло выдвинуть его в случае нужды в любую точку на периметре выступа. Прикрытие шоссе от Бреста на Барановичи было вполне логичным решением. Но этого не произошло. Командующий 2-й танковой группой получил «зеленую улицу» в направлении Барановичей и даже Минска.

Вместе с тем не следует думать, что брестское направление было оставлено Павловым на произвол судьбы. Однако сообразно оценке противника командующий фронтом стал усиливать 4-ю армию пехотой. В принципе, это даже соответствовало «домашней заготовке» в лице плана прикрытия. В нем было сказано: «47-й стр[елковый] корпус в составе 55, 121 и 155-й стр[елковых] дивизий, который с М-3 по М-10 автотранспортом, походом и по жел[езной] дороге сосредоточивается в районе Пружаны, Запруды, Береза-Картуска, Блудень и до получения боевой задачи готовит оборонительный рубеж на фронте Мурава, Пружаны, Днепровско-Бугский канал до Городец». Именно этот раздел плана прикрытия и начал выполняться.

Также Павлов был вынужден озадачиться положением 10-й армии. Она была атакована на широком фронте пехотой с форсированием Буга. Удержание позиций на границе было уже невозможным. Поэтому Павлов приказал командарму-10 генералу Голубеву в ночь на 23 июня отвести войска на восточный берег р. Нарев и организовать прочную оборону на этом рубеже. Опора на водную преграду позволяла обеспечить хоть какую-то устойчивость обороны.

Выводы

Западный особый округ, ставший с началом войны Западным фронтом, со всей очевидностью показал цену ошибки с размещением войск в мирное время в непосредственной близости от границы. Расположенные в Брестской крепости части находились в равных условиях с другими соединениями в отношении времени подъема по тревоге. Однако, ввиду расположения у границы, они не могли спокойно построиться в маршевые колонны и двинуться к границе, как это происходило на других направлениях. Они сразу же попали под мощный удар немецкой артиллерии и реактивных минометов. Тем не менее удар этот был сильным, но не смертельным. Толстые стены старой крепости выдержали удар, и штурм цитадели обернулся для 45-й пд неудачей.

Под Гродно немцами было продемонстрировано могущество артиллерии, вклад которой в «блицкриги» нельзя недооценивать. Дело дошло до того, что данное направление было оценено командованием Западного фронта как высокоприоритетное, с нацеливанием на него сильнейших резервов.

Часть четвертая

КОВО. Пешечный штурм

Вторая мировая война была войной моторов. Авиация и танки считались ключевыми, даже главными участниками сражений. Действия пехоты в связи с этим часто недооцениваются, несмотря на то что пехотные (в СССР – стрелковые) дивизии составляли подавляющее большинство соединений армий сторон. Пехотные и стрелковые дивизии, «махра» и «царица полей», становятся своего рода пешками сражений нового времени. Более того, число танков на страницах популярной литературы становится мерилом возможностей объединений – армий, фронтов, групп армий. Однако реалии войны были таковы, что артиллерия и пехота, составлявшие костяк армий, могли добиваться внушительных успехов даже без помощи танков или при минимальном их участии. В этом отношении вторжение главных сил ГА «Юг» на территорию Киевского особого военного округа 22 июня 1941 г. более чем показательно. «Пешки» в лице пехотных дивизий немецких 6-й и 17-й армий в первый день войны сделали больше, чем танки 1-й танковой группы.