Полководцы Святой Руси - Дмитрий Михайлович Володихин

Точнее говоря, не остановить, а надолго притормозить. В дальнейшем она продолжится. Но пока лет на десять литовский рубеж перестал быть пылающей линией. Какой ценой Русь добилась покоя? Ценой действий целой коалиции князей, едва-едва, с большим трудом сдержавшей напор неприятеля.

Приблизительно в одно время с натиском на Тверскую землю литва по приказу князя Миндовга и под командой «сыновца» его «Тевтевила», а также некого младшего князя «Едевида» ударила на Смоленскую землю. Но наступление не удалось из-за раздоров между князьями литовскими[108].

В 1252 или 1253 году упрямая литва опять явилась на Новгородскую землю и под Торопец — столицу небольшого самостоятельного княжества, к месту давнего своего поражения. Как видно, этот город манил литовских князей, как желанный предмет обладания, с особенной силой[109]. Сам Александр Ярославич, по всей видимости, на тот момент был в Орде. Но сын его, отрок Василий, посаженный отцом на Новгородское княжение, со славой повторил успех родителя: он разгромил врага под Торопцом и «полон отъимаша»[110].

В 1258 году грянула новая русско-литовская война. Литва множеством воинов затопила Смоленскую землю, взяла штурмом городок Войщину, разгромила новоторжцев, «много зла сотворила» новгородскому «пригороду» Торжку.

На сей раз великий князь Владимирский Александр Ярославич отвел беду чужими руками, направив одного врага против другого. Очевидно, он сумел внушить ордынцам, что наступление литвы всерьез угрожает им. Те встревожились, а затем отреагировали традиционным для Орды способом. Зимой 1258/59 года «…взяша татарове всю землю литовьскую, а самех избиша»[111].

Что ж, хороший хозяин не тратит домашних ресурсов напрасно. С этой точки зрения терять своих людей в бесконечной борьбе с литовскими ордами было совершенно неразумным делом, когда появился шанс направить одних язычников на других…

Вторжение в Финляндию

В 1253 году ливонские рыцари опять напали на земли Пскова. Удачный момент: Русь Владимирская снова лежит в головешках после Неврюевой рати, будет ли помощь оттуда? Бог весть… В Псковской земле сохранялась, по всей видимости, значительная партия, ориентировавшаяся на союз с немцами; порой псковичи вместе с орденскими рыцарями противостояли усиливавшимся набегам литовских князей… Однако в тот момент агрессивные намерения немцев стали очевидны. Рыцари сожгли псковский посад, но взять город не смогли и стояли у его стен, неся тяжелые потери. Явилось новгородское войско. Оно сняло осаду, а затем перешло реку Нарову, вторглось ответно на территорию, подвластную ордену, «и сотвориша волость их пусту». Немцы попытались нанести контрудар, однако псковичи победили вражеский «полк»[112].

В 1256 году в наступление на Новгород пошли шведы и немцы[113]. Им удалось укрепиться на восточном, то есть русском берегу реки Наровы, основать там крепость. Во главе авантюры встал некий Дидман: в нем видят немецкого аристократа Дитриха фон Кивеля, но это мог быть и знатный швед. Приближение русских дружин заставило неприятеля отступить без боя. Помнили, что называется, прежнюю науку…

Вскоре последовал ответный удар. Полки Александра Невского совершили тяжелейший переход по льду Финского залива («Бысть зол путь», — говорит летописец[114]) и вонзились вглубь шведских владений в Финляндии, прошлись по территории враждебного народа емь. Впоследствии папа Александр VI писал об этом походе, что русские и карелы напали на шведов и убили «многих из его [короля. — Д. В.] верноподданных, обильно пролили кровь, много усадеб и земель предали огню», а финнов «привлекли на свою сторону». Русская летопись коротко сообщает: «Поехал князь Олександр на емь с суздальцы и новгородци. И емь победи. И много полона приведе. И приеха с честью в свою отчину»[115].

События великой войны на северо-западных рубежах Руси в середине XIII века напоминают раскаленную печь, в которую непрерывно подбрасывают сухие дрова, чтобы пламя не утихло.

Восток и запад

Александра Ярославича нередко укоряют в том, что он обращал оружие только против Запада. А Запад-де не представлял угрозы для Руси того времени, в отличие от Орды, которую князь Александр использовал исключительно «для усиления личной власти».

Всё это, разумеется, пронизано идеологией Нового времени и к Средневековью никакого отношения не имеет.

Вряд ли в отношении XIII столетия можно говорить о «едином Западе». Возможно, правильнее было бы говорить о мире католицизма, но и он в целокупности был очень пестр, разнороден и раздроблен. Руси реально угрожал не «Запад», а орденские рыцари, воинственная литва, шведские, а также датские завоеватели. И разбивали их на русской территории, а не в Германии или Швеции, и, стало быть, угроза, исходящая от них, являлась вполне реальной. Мудрено увидеть в крестоносцах союзника для противостояния монголам — они в большей степени интересовались не ордынской проблемой, а захватом Пскова и приграничных областей Новгородчины. С литвой сложнее. Но она не столько помогала Руси бороться с Ордой, сколько стремилась отхватить от русских земель кусок пожирнее, пока Русь слабее обычного, пока Русь получает удар за ударом от монголов.

Существует один миф: «повернув» к Востоку, а не к Западу, князь Александр сделал «судьбоносный выбор», заложив тем самым основы будущего разгула деспотизма в стране. Его контакты с монголами якобы сделали Русь «азиатской державой».

Это уже и вовсе беспочвенная публицистика. С Ордой контактировали тогда почти все русские князья. После 1240 года у них был выбор: умереть самим и подвергнуть новому разорению Русь или выжить и подготовить страну к новым битвам и в конечном итоге к освобождению. Кто-то очертя голову ринулся в бой, но 90 процентов русских князей второй половины XIII века избрали иной путь. И тут Александр Невский ничем не отличается от подавляющего большинства наших государей того периода. Более того, он унаследовал политику мира с Ордой и подчинения Орде от своего отца: именно Ярослав Всеволодович первым из великих князей владимирских поехал в Орду, поклонился Орде, признал зависимость от Орды. Так что Александр Ярославич никакого «судьбоносного выбора» не делал.

Что же касается «азиатской державы», то сегодня звучат разные точки зрения на сей счет. Правда же состоит в том, что Русь никогда ею не была. Она не являлась и не является частью Европы или Азии либо чем-то вроде смеси, где европейское и азиатское принимает разные пропорции в зависимости от обстоятельств. Русь представляет собой культурно-политическую суть, резко отличную и от Европы, и от Азии. Точно так же как Православие не является ни католицизмом, ни исламом, ни буддизмом, ни какой-либо иной конфессией, ни их смесью.

Но всё это частные соображения.

Стоит остановиться на концепции противопоставления «Востока» и «Запада» в эпоху Высокого Средневековья как на тотально порочной идее. Порочной в генеральном, обобщающем смысле. Итак, «Запад» для русской реальности XIII века — категория непонятная, по большому счету не существующая. И не только