Компаньон её сиятельства - Эванджелина Коллинз

Гидеон взял ее на руки, встал, посадил на край кровати и опустился на колени. Он задрал ей юбки до талии, раздвинул бедра, прижался губами к розовой влажной плоти. Он попотчевал ее легкими выпадами языка, мягким прижатием губ и дразнящим скольжением зубов, прежде чем погрузить внутрь один палец, потом еще один. Ее тело туго сжалось вокруг его пальцев, и он зарычал, чувствуя, как плоть его разбухает.

Белла застонала, выгнулась, пальцы запутались в его волосах, ноги раздвинулись шире. Но он не поднялся вверх по ее телу. Остался там, где был, доставляя ей наслаждение, пока вновь не перебросил ее через край.

 — Гидеон, пожалуйста. Я хочу…

Она застонала, резко втянула воздух, когда он скользнул в нее еще одним пальцем, затем стала вращать бедрами.

— Гидеон. — Она снова потянула его за волосы. Ее затянутые в шелк ноги обвили его спину, пятки прижались к лопаткам — Пожалуйста.

Но он проигнорировал ее просьбу, заставляя взлетать на вершину блаженства снова и снова, пока не выбьется из сил.

— Гидеон. Пожалуйста. Возьми меня.

В этот раз содрогнулся он, застонал. Этот грубоватый приказ из ее уст едва не побудил его нарушить нерушимое правило. Он стал неистово дергать пуговицы ширинки и расстегнул одну, прежде чем пришел в чувство.

Гидеон чертыхнулся, проклиная себя за глупость, — ведь он не взял с собой ни одного французского письма. Он не имел ни малейшего намерения спать с ней, когда отправлялся в особняк, собираясь уехать сразу же после обеда. Его сундук стоял нераспакованным прямо за дверью садового домика. И теперь по собственной глупости он не мог сделать то единственное, чего хотел, в чем нуждался.

Он знал, что это болезненное, примитивное желание, снедающее его, не имеет никакого отношения к последним четырем неделям воздержания. Зато имеет отношение к ней. Он жаждал почувствовать, как ее гибкое тело извивается под ним, как ногти царапают спину, как длинные ноги обвивают его таз. Но дьявол побери!

Хотелось завыть от такой несправедливости, но все же он не мог допустить, чтобы она пострадала от его глупости. Поэтому он утроил усилия, используя все свое мастерство, приобретенное за последние тринадцать лет, с тех пор как потерял невинность в четырнадцатилетнем возрасте, дабы выжать из ее тела все оргазмы до единого.

Но Белла не желала быть обделенной. Она настаивала, повторяя эти два слова снова и снова, до тех пор пока они не стали тем единственным, что он мог слышать, даже заглушая громкий стук сердца и его тяжелое дыхание, подталкивая его к грани, о которой он и не знал, пока он уже не мог больше вынести. Пока не заставил ее замолчать, чтобы эти слова не вытолкнули его за пределы здравомыслия и самообладания. Он поднял голову.

— Нет. — Отказ был резким, гортанным, грубым. Она замерла и испуганно посмотрела на него.

— Я не могу, — сказал Гидеон, увидев, что Белла обиделась.

— Почему? Ты нужен мне, Гидеон.

— Не могу. Не сегодня, Белла. Просто позволь мне доставить тебе наслаждение.

Он видел, что она не может понять, сознавал, что она начинает видеть в этом какого-то рода наказание, воздаяние, месть за ее вызов. Мышцы стройных бедер напряглись под его руками. Поморщившись, Белла отвела взгляд.

— Я не принес… у меня нет с собой… — Он сделал глубокий вдох, силясь собраться с мыслями, подобрать слова. — Я оставил их в садовом домике.

Она снова взглянула на него.

— Что оставил?

— Чехлы. Французские письма. Без них я не войду в тебя.

— Мне все равно, Гидеон. Я хочу тебя.

— Нет, Белла.

— Пожалуйста, Гидеон, Это не имеет значения. Я хочу тебя.

Но это немыслимо без защиты — риск слишком велик. Существуют и другие способы предотвратить зачатие, и все же Гидеон решил не рисковать.

— Нет, Белла. Пожалуйста, не настаивай. Я не могу. Сегодня позволь мне подарить тебе только такое наслаждение, а завтра у тебя будет все.

Стоя на коленях, полностью в ее власти, он затаил дыхание, боясь, что она будет настаивать. Или, хуже того, неправильно воспримет его отказ. Или, еще хуже, прогонит его.

Удерживая его настороженный взгляд, Белла кивнула.

— Завтра, — прошептала она.

Улыбка облегчения осветила его лицо.

Завтра.

И он сдержал свое обещание.

Глава 12

— Наклонись вперед.

Слова Гидеона щекотали ей ухо. Его жар согревал спину. По рукам побежали мурашки. Белла подчинилась.

— Ниже. — Белла не выполнила его приказ. — Ты сама предложила это времяпровождение. Если не хочешь играть…

Положив предплечья на зеленое сукно, она наклонилась.

— Так? — Взглянула через плечо, вскинув брови с напускной надменностью.

Его взгляд задержался на ее ягодицах.

— Отлично.

Ей хотелось выгнуть спину, пригласить его поиграть в другую игру. Вместо этого она устремила взгляд прямо перед собой, пока ее порывы не взяли верх над разумом.

Он склонился над ней, положив ладонь рядом с ее локтем. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Даже его запах возбуждал Беллу, тем более когда он сзади нее вот так… Белла судорожно сглотнула.

— Теперь возьми это. — Обхватив ее руку своей, он протянул длинную деревянную палку.

Она перенесла вес на одну руку, упершись в его широкую грудь, и взяла кий. Прекрасно отполированное дерево было прохладным на ощупь.

— Не так. Вот так. — Он потянулся, обхватывая ее руки с обеих сторон своими. Волосы защекотали ей ухо. Она расслабила руки, давая ему возможность поменять их положение. — Одна на конце, чтобы обеспечить выпад, другая на середине, чтобы направлять. Нет-нет, не хватай. Обхвати кий большим и указательным пальцами, но свободно. Он должен легко скользить у тебя между пальцами. Смотри.

Положив свои руки поверх ее, он подвигал кием взад-вперед, наведя на мысль, как он скользит у нее в руке, хотя она никогда бы не смогла удержать его вот так между двумя пальцами. Гидеон мог бы посрамить тонкий кий. Перед мысленным взором возник образ его великолепного возбуждения. Она подавила стон, когда волна вожделения накрыла ее с головой. Внутренние мышцы сжались, вспомнив, как идеально он входит в нее, словно нож в ножны. Внушительная длина. Значительная толщина. Твердые, мощные толчки, которые вызывают оргазм за оргазмом. Вчера вечером он выполнил и даже перевыполнил свое обещание, данное третьего дня. Она настолько выдохлась, что даже не помнила его последний поцелуй, прежде чем он ушел от нее.

Но утром она проснулась, полная сил, ожидая еще. Мужская бильярдная с ее тяжелыми бархатными портьерами, плотно задернутыми, дабы удержать тепло огня, пылавшего в камине, предоставляла идеальное место в доме для дневного любовного свидания. Но вначале она действительно хотела научиться играть на бильярде.