Любовь и ненависть в наследство - Татьяна Аксинина

А про Аристархова я вообще молчу. Хорош гусь: совращение малолетних – уголовное преступление. Да еще и женатый был, и двое детей: Сергей и Павел. И жена, наверное, ничего не знала. У них через четыре года после смерти Лилии еще и Марианна родилась. Ну, прямо – образцовый семьянин. Козел! Неудивительно, что моя мама отвращение к мужикам на всю жизнь получила. А сейчас, как его по макушке жизнь стукнула, детей лишился, так вспомнил, что ребенка сделал шестнадцатилетней. Как только мама его простила? Я бы – никогда!

Нет, не может она мне хотеть зла. Она вовсе не жадная, наголодалась, конечно, натерпелась в жизни, но она не станет мной торговать. Она же мне еще в Новосибирске сказала: «Как ты захочешь – так и будет». Я вообще могла сюда не ехать. Нет, маму подозревать я не могу.

Виктор явно напрашивался на разговор с глазу на глаз, но я не хотела ни с кем делиться своей тайной. Мне надо было пережить свое открытие, свыкнуться с ним. Конечно, он очень приятный человек и принимает мои заботы близко к сердцу, но, в сущности, мы слишком мало знакомы. Лучше вообще никому ничего не говорить, может, я даже маме не скажу, что все знаю. А Гарри? И ему – тоже. Раз Аристархов не сказал Сломинским сам, значит, не посчитал нужным.

К счастью, с утра Виктор снова уехал по делам, и мне не пришлось избегать разговоров с ним.

***

Вечером мы сидели на веранде. Натали распорядилась, чтобы сюда подали чай. Римма взяла выходной, чайный поднос принес Константин Иванович. Обилие обслуживающего персонала в первые дни моего пребывания в этом доме, видимо, объяснялось желанием Аристархова «пустить пыль в глаза» мне. Может, раньше они и жили так роскошно, но сейчас не на что держать лишних людей, все делается гораздо проще. Вот, если мы с Гарри после свадьбы станет здесь жить, то штат можно будет увеличить. Почему «если»? Я разве сомневаюсь? Я совсем не это имела ввиду… А вдруг мы с мужем поедем на Кипр или в Испанию? Как утверждает Натали сейчас весь бомонд ездит исключительно в Испанию, и виллы там подскочили в цене.

Постепенно разговоры стихают. Вечер чудесный. Жара спала, веет ночной прохладой. Ветра нет, очень тихо. С веранды открывается изумительный вид на закат над озером. Сумерки спускаются на сад. Покой и гармония царят в природе. Мы не зажигаем свет. Не хочется расходиться по комнатам. Дворецкий убирает посуду. Натали машинально, не глядя, листает какой-то модный журнал. Кристина уютно устроилась в шезлонге. Я смотрю на белые шторы, почему они шевелятся? Мне становится страшно. Я уверенна, что она там!

– Посмотрите, кто-то стоит за шторами?

– Где? – поднимает голову Натали.

Я показываю на шторы, и вдруг вижу край розового платья Марианны.

– Посмотрите, она там стоит!

– Но я никого не вижу.

– Ее розовое платье! Она просвечивает из-за шторы!

Натали встает и идет в угол. Она отодвигает занавески.

– Посмотри, здесь никого нет. Вероятно, ты перегрелась днем на солнце. Нельзя ходить по жаре с открытой головой. – Наталья подходит ко мне, прохладная ладонь легла на мой лоб. – У тебя небольшой жар. Выпей таблетку и ложись спать. К утру все пройдет.

Я лежу без сна в своей кровати. Риммы сегодня нет со мной рядом. Зачем пить таблетки, если во сне призрак снова придет ко мне? Я смотрю на ее большой портрет. Марианна стоит в полный рост в розовом платье. Именно в нем она приходит в мои сны. Ее волосы лежат на плечах, как на этот портрете.

Я никогда не видела Марианну, но я ее ненавижу. Ненавижу за все ее достоинства, которых у меня нет и не будет. Почему все бесконечно сравнивают меня с ней? Да, она была умница, красавица, но она умерла! А могло такое случиться, что она осталась жива? Нет, этого не может быть! Ее останки нашли под разбившимся самолетом и похоронили вместе со всеми. На ее могиле стоит белый мраморный ангел. Ангел, скорбя, склонил голову и опустил крылья. А в протянутой руке он держит свадебный венок, как будто хочет положить венок на белую плиту, под которой лежит Марианна. Почему ей не лежится спокойно под этой мраморной плитой? Почему она приходит ко мне и терзает меня?

Я встаю с постели, накидываю на пижамку халат. Надо снять портрет Марианны со стены и унести его в другую комнату. Почему я раньше не догадалась это сделать? Рама массивная и тяжелая. Я чуть не падаю со стула, наступив на полу халата. Осторожно выношу картину в коридор. Куда бы мне ее пристроить? Я спускаюсь по лестнице на первый этаж. В конце концов, я хозяйка этого дома, и могу делать все, что захочу. Картину я пристраиваю в свободной комнате для гостей. Завтра распоряжусь, чтобы ее повесили в кабинете отца, а пока пусть постоит здесь.

Слышу голоса, кажется, кто-то разговаривает в гостиной. Виктор и Натали. Он приехал! О ком они говорят «она»? Неужели обо мне? Нехорошо подслушивать, но я тихонько подхожу к приоткрытой двери.

– Мама, ты уверена, что она спит? – спрашивает Виктор. – Не такая уж она простая и доверчивая. Мне ни словечка не рассказала про то, что написано в досье. Но вид имела ошарашенный.

– Не беспокойся, она напилась таблеток и уснула, я проходила мимо ее комнаты. Рассказывай, мне не терпится узнать, как ты съездил. Поездка была удачной?

– Да, более чем. Я добился свидания с Романом.

– И что он из себя представляет?

– Мерзавец отъявленный. Заслуженно посадили.

– И что он тебе рассказал о ее матери? Он был с ней знаком?

– Да, еще по детдому. Но Татьяна не ее мать.

– Вот как! Не хватало, чтобы к нам явилась настоящая мать Полины.

– Успокойся, не явится, она умерла и очень давно. Она была сестрой Татьяны. Ее звали Лилия. Как ты думаешь, чем она занималась? Не отгадаешь! Она была элитной проституткой, и ее где-то снял наш любимый папочка.

– Обалдеть! Это точно?

– Конечно, Роман ее бывший сутенер. Потом Лилия забеременела от папаши, сбежала, родила Полину.

– А дальше что?

– Дальше Роман в подробности не вдавался, но суть я понял. Эта проститутка после рождения ребенка сошла с ума и сама бросилась под машину. Она умерла, а ребенка взяла к себе Татьяна. Они жили себе в провинции, в этом Новосибирске, где их нашел наш папочка.

– Значит, ее мать сошла