Невеста Горного Князя (СИ) - Кейль Мария

Она отламывает лепесток цветущего миндаля.

— Держи, мастер. Это тебе на свободу. Но только не ходи больше в гору. Утащу.

Маленькая девочка в зеленом платье резвится у останца.

— Не уходи далеко, Амалия, — серьезно говорит женщина.

— Не уйду, мам! Я от тебя не уйду!

Женщина грустно смотрит в сторону гор. Сила так и осталась у нее, девочка стала хоть и любимой дочкой, но не спасением.

— Ты ходишь в штольни, — не спрашивает, утверждает Мать Гор.

— Да, матушка, — кивает юная девушка, потупив бедовые зеленые глаза. Женщина вздыхает, и вдруг с каким-то озорством произносит:

— Увидишь там Олдрича — помоги. Хотя сейчас, у него уже, должно быть внуки…  Да и велела ему в гору не ходить, чтоб душу мне не травил.

Амалия стоит у останца и держит в руках ландыш из лунного камня, улыбается тепло и нежно. Вокруг нее еще каменные цветы.

— Ты Дочь Гор? — произносит подошедший Штефан. — Бабушка рассказывала про тебя сказки, а дед говорил, что Горы всегда помогут Олдричу.

— Так ты тоже внук Матея Олдрича?

— Да, так и есть. Можешь дать мне цветок? Мне нужно для свободы.

— Мне он дорог, но — держи.

Штефан прячет ландыш в сумку и уходит.

Высокие сводчатые пещеры с друзами кристаллов, в стенах мерцают жлы самоцветов.

— Ты влюбилась, дочь, — устало произносит Владычица. — Это плохо.

— Почему, матушка?

— Любовь, жизнь и магия текут как река, только вперед. Ты же слишком уязвима без силы. Одна лишь красота — защита слабая.

— Алеш защитит меня!

— Люди не вечны, дочь. Ты забываешь об этом. Вечны только горы…

Девушка улыбается.

— Так отдай Олдричу силу гор, матушка. Я не могу ее принять, но может, человек сможет?

Владычица перебирает бусины на длинном ожерелье. Вздыхает.

— Я бы отдала силу… другому. Но ему уже поздно.

Стеклянные стены оранжереи. И среди разных цветов идут Амалия и Мать Гор.

— Ты должна была сказать мне про его дар. Он может обратить камень в тебя, понимаешь?

— Алеш так не поступит.

Женщина снова вздыхает.

— Магия — это река. Сила Гор давала тебе жизнь, но слившись с даром этого человека, может произойти так, что ты снова станешь камнем.

— Снова, матушка? Ты говорила, что…

— Это не так. Я лишь хотела его, но не получила. Я создала тебя сама, вдохнула жизнь магией и поэтому ты Дочь и Душа Гор…

— Но как же! Ты говорила про Олдрича! Помочь его внуку!

Мать и дочь замолкают, проходя мимо Штефана, собирающего цветы.

Амалия вздыхает. Женщина улыбается.

— Но ты ведь не поэтому влюбилась, правда?

Ее счастливую улыбку, Штефан, ясно дело не видит.

— Ты должна быть со мной! Алеш — приемный, он не Олдрич!  — шепчет Штефан вечером, прижимаю девушку к стене темного зала.

— Я тебе ничего не должна! Прочь! Иначе закричу!

Сухой голос сзади:

— Поди прочь, внучек. Радуйся, что это не Алеш, иначе бы он тебя пришиб. И не смей к княжне лезть.

— Но… Она должна быть с Олдричем! А не … с этим!

Дед тяжело ворчит, и сурово произносит:

— Она с тем, кого любит. Иди делом займись. Платье ей сшей в качестве извинений.

— Но… я ее люблю!

Матей даже ничего не говорит, только смотрит прищурившись, и портной сбегает.

— Ты уж князю-то не говори, девонька. Он правда его пришибет. А он кровиночка моя… какой есть. Как ты для Владычицы, понимаешь?

Девушка кивает. А потом спрашивает:

— А почему вы не пошли с Владычицей?

— Потому что я б сам себя съел потом. Не смог бы быть с Эммой.

— Но ее сейчас нет, — резонно замечает Амалия.

— Да, нет. Но знаешь, девонька, я не жалею. Может были бы как вы с Алешем — счастливые-бессмертные, но так… когда приходится отпускать, так любовь еще дороже.

Штефан приносит платье, вышитое ландышами для Амалии, а кроме него — манускрипты.

— Вот, дедуля выменивал у торговцев из Катайи. Тут написана история о том, как Ветер Горный передал силу человеку. И человек смог совладать с этой силой, только когда полностью получил силу Ветра.

— Ты слышишь, матушка? — зовет Амалия и из каменных стен выходит Владычица.

— Пути назад не будет, Дочь.

— Я рискну.

Они выходят из покоев, а из кулака Штефана выпадает лист с окончанием повествования: «… и после того человек овладел силой Ветров, но невеста его стала Ветром»

Портной бомочет себе под нос:

— Если не мне, так никому не достанется!

Мы стоим друг напротив друга, я и Амалия:

— Ты не могла этого видеть, — замечаю я.

— Горы видели все. Я рада, что ты пришла. Мама сказала мне еще, что мы должны отпустить друг друга, если вдруг что-то пойдет не так.

Мне вспомнился наш неудавшийся ритуал.

— Но вы не смогли.

По ее щекам текли слезы.

— Нет. Я не хотела его отпускать, и мое желание быть рядом позволяло создавать связь. А его желание быть со мной и чувство вины заставляло горы гневаться, когда очередная княжна пропадала. Мы словно оказались в вечном сне… Я все надеялась, что Алеш догадается отпустить меня… Но он призвал тебя.

— Меня призвал Матей, он сказал, чтобы отпустить нужна живая душа.

Девушка рассмеялась.

— Значит, матушка была права, когда хотела отдать силу. Просто не того Олдрича выбрала.

Мы стояли друг напротив друга, я и живая Амалия. Она изначально была каменной и потому так легко попала под усиливающийся дар Алеша. Это Мать Гор создала дочь супротив потока жизни, но… магия как река. Нельзя повернуть назад, удержать дамбой можно только на время… Вот как Мать Гор оживала Дочь.

— Иона! — крикнул Алеш от дверей и замер. — Амалия?

— Это ее ты должен был…, — я осела на руки князя.

— Это меня ты должен был отпустить, милый. А я тебя. Прощай, Алеш… Олдрич, — произнесла Амалия, провела нежно рукой по щеке князя, улыбнулась и растворилась в искрящейся каменной пыли.

Теряя сознание, я почувствовала, как с запястья упал на пол турмалин и рассыпался со звоном стекла. Каменные стелы вокруг молчали, и не нужны были им ни ритуалы, ни длинные слова.

23. Живые люди (1)

Иона

Пространство, казалось, искрилась свободой и спокойствием. У Алеша даже лицо посветлело. Вокруг мелодичным звоном покачивались, как живые, каменные цветы.

Амалия ушла, а я вдруг почувствовала, что у меня немеют руки. Почему? А… точно, магию не сдержать. Жизнь в каменном теле — лишь плотина на пути потока. Но надо успеть сказать самое важное.

— Это не горы гневались… Это ты сам гневался на себя. Потому что Горы — это ты.

Я запустила пальцы в его волосы, растрепала их.

— Классная вышла стрижка, Алеш. Слушай, это Штефан подсказал Матери Гор отдать всю силу, и он же отдал ландыш Мартичу…

В зал, запыхавшись, ворвался Матей. А следом Маги и Тейтана.

Я не услышала ответ князя. Передо мной был зимний город. Шум машин, скрип тормозов, высотки, грязный снег, нервные птицы на проводах. Привычный, но уже такое чужой путь до работы.

— Эй, красавица, чего встала? — окликнул дерзкого вида парень, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.  Я действительно замерла посреди узкого тротуара между сугробами, и мешала пройти.