Вне игры - Алексей Зубов

«Красива, болтлива. Преподавательница музыки из Одессы. Рассказала несколько пикантных политических анекдотов. Падка на сувениры. В первый же день приезда ринулась в магазины. Много рассказывала об Одессе, о своих знакомых в высших сферах города».

На следующей странице был дан список этих знакомых.

И снова запись об Оксане, теперь уже с некоторыми комментариями. Он сопровождал одесситку в ее очередном путешествии по магазинам, прислушивался к ее беседам с продавцами.

Но одна Оксана — это не так уж много. И в кино Нандор вновь пытается установить контакты, вовлечь русских в разговор. В ход пущен давно задуманный прием — он приберег его, как самый сильный козырь. Австриец вскользь заметил, что в этом зале проходила конференция руководителей социалистических стран:

— О, это было очень знаменательно… Вершители судеб мира…

И вскользь заметил, что было бы интересно узнать, где находится та мебель, которой пользовались главы делегаций. Нандор уже приготовился сделать следующий ход, как одна из дам, взметнув брови, не без иронии заметила:

— По моим сведениям, эту мебель разобрали, распилили и по кусочкам увезли в качестве сувениров туристы из Австрии…

Нандор смутился, пробормотал что-то о голосах истории, и тут же в зале погас свет. В общем, широкие контакты с русскими у него никак не устанавливались, а шел уже десятый день его пребывания в Карлсбаде. Он утешал себя удачей с Оксаной и тем, что ему удалось перемолвиться кое с кем из местных литераторов, рекомендованных мюнхенским деятелем. И не без пользы для дела, которому он служит. Прогнозы шефа о надвигающейся буре недалеки от истины. Но это известно штаб-квартире и без Нандора. А вот что думают по этому поводу люди из Советского Союза? Они гуляют, отдыхают, читают, смотрят кинофильмы, играют в шахматы, преферанс и почему-то не склонны поддерживать разговор с Нандором, когда он вдруг начинает разглагольствовать, о последних статьях в «Руде право». Да, ему, кажется, не повезло — странные попались курортники. Разве только вот эта красавица из Одессы. Да и она — может это ему показалось — уже второй день избегает его общества. Единственным верным собеседником Нандора оставался князь из Сенегала. Он все время жаловался на кухню и умолял помочь ему объясниться с администратором ресторана. Нандор похлопал князя по плечу и сказал:

— Дорогой князь! К чему объясняться. Вы находитесь в социалистической стране. Вот вам все объяснение. Желаю, месье, спокойной ночи и приятных сновидений…

Нандор раскланялся и удалился. В номере его ждала телеграмма. Он прочел и поморщился. Шеф предлагал ему вернуться домой. Тогда Нандор терялся в догадках — почему? Теперь он знает почему. Знает и ждет горьких пилюль. Но Егенс спешит успокоить «старого друга».

— Не расстраивайся, старик… Шеф уже отошел. Сейчас, кажется, опять подумывает — не отправить ли тебя снова в Чехословакию? Штаб-квартира прогнозирует быстрое развитие обнадеживающих событий. По нашим прогнозам, ожидаются серьезные социальные катаклизмы, в ходе которых Восточный коммунистический блок даст глубокие трещины. И, возможно, ты окажешься в кратере вулкана. Тогда уж не зевай!

Егенс долго разглагольствовал о «кратере вулкана», потом повел разговор о скачках, футболе, и теперь уже, кажется, можно было расходиться. Но Егенс явно не спешил.

— Старик. — Гость произнес это тихо и проникновенно. — У меня тут небольшая партия героина. Я попросил бы… — И протянул полированную шкатулку.

Нандор понял: можно не тревожиться — доклад инспектора будет максимально «объективным».

— Сочту за честь, господин Егенс. Мы же друзья… Отличнейшим образом реализуем. Восток без героина — не Восток…

И полированная шкатулка перекочевала в стальное чрево несгораемого шкафа, закамуфлированного под стенную панель. На следующее утро Егенс осматривал хозяйство Нандора. Делал он это без всякого интереса — больше для протокола. А вечером гость улетел. Когда самолет, оторвавшись от бетонной дорожки, взмыл к звездам, Нандор облегченно вздохнул. «Кажется, пронесло! Благодарю тебя, аллах, что есть на свете… героин!»

Через некоторое время пришла телеграмма шефа. Нандора вызывали в штаб-квартиру. По срочному делу. «Лысый» хорошо известен центру как Сократ.

РЫЖИЙ ДЬЯВОЛ

— Знакомьтесь, Нандор…

— Очень рад. Я, кажется, помешал вам…

— Нет, что вы… Мы уже заканчиваем… Впрочем, эта работа бесконечна, как бесконечен этот океан информации. — И Медичка — Ольга, — это была она, — окинула взглядом большой стол, заваленный газетами, журналами, уставленный длинными узкими ящиками с карточками.

Нандор застал своих коллег погруженными в океан информации. Из самых разных источников. Главным образом из советских газет, журналов, бюллетеней. Иностранная разведка очень тонко препарирует их. После тщательного анализа комплектов некоторых советских научно-технических журналов было высказано предположение, что русские ученые активно исследуют проблемы влияния коротких радиоволн на человека и животных. Группе опытных специалистов было поручено проверить правильность такой гипотезы. Параллельно с этой группой и в какой-то мере в помощь ей действовала и штаб-квартира, на службе у которой пребывали Егенс, Нандор и Ольга. Егенса особо интересуют «стыки» в работе биологов и физиков. Интерес этот несколько субъективен. Русский доктор трудится, кажется, на той же ниве. Радиобиология, человек и радиация…

Такова пока еще смутная информация о деятельности Сократа, неожиданно оказавшегося в поле зрения штаб-квартиры. Но, пожалуй, не это обстоятельство побудило штаб-квартиру поручить Егенсу всерьез заняться этим русским доктором. Военное прошлое Рубина, бережно сохраненные в досье главной штаб-квартиры страницы его биографии той поры, информация Медички и, наконец, сообщения Нандора — вот что вызвало столь повышенный интерес к русскому доктору. Шеф предложил Егенсу вызвать Нандора и Медичку, чтобы вчетвером проанализировать все известное им по делу Сократа и решить, как действовать дальше.

Друга своего Егенс встретил радушно.

— Привет, старина! Дай-ка посмотрю на тебя. Ты прекрасно выглядишь. Хочешь что-нибудь выпить? Присаживайся. В тринадцать ноль-ноль явится шеф, и мы приступим к делу…

Ему, конечно, очень хочется узнать о судьбе шкатулки с героином, но мешает Медичка. К тому же сейчас придет шеф. И Егенс, взглянув на часы, улыбнулся:

— Можешь сверять часы, Нандор. Сию минуту он будет здесь.

Высокие старинные часы со звоном пробили один раз, и в это мгновение распахнулась массивная дверь. Порог перешагнул высокий сухопарый человек с трубкой в зубах и с огненной шевелюрой. Рыжий молча кивнул в сторону Егенса и Нандора, поцеловал руку Ольге и занял председательское место за столом. Его звали «рыжим дьяволом», хотя ничего дьявольского ни в манере говорить, ни в его облике не было. А вот хватка у него была действительно дьявольская.

— Разрешите начать, сэр?

— Да, прошу вас. — И, попыхивая трубкой, шеф уставился в окно, за которым раскачивались высоченные сосны.

Энергичный, много знающий и много видевший, отдавший тридцать лет службе в разведке, шеф полон сознания значимости своей роли на этом узком совещании четырех. Доклад Егенса об инспекционной поездке к Нандору заинтересовал штаб-квартиру, и теперь надо решать — кого посылать к русскому доктору с «приветом от Воронцова и бритвой «Жилет»? Ему и решать. Но шеф хочет снова выслушать доклад Егенса, посоветоваться с Медичкой, хорошо знающей Москву, москвичей, посоветоваться с Нандором, человеком, который видел Сократа, беседовал с ним… В общем, все сидящие за столом должны помочь ему ответить на вопросы: «Как установить контакт с Сократом? С чем пойти к нему? Привет от Воронцова или от Нандора? Или и то и другое? Есть ли уверенность, что он не работает сейчас на чекистов? И в этой связи, какова степень безопасности того человека, который поедет устанавливать первый контакт с русским доктором? Первый контакт — что мы ждем от него? Можем ли уже сейчас планировать более отдаленные цели?»

Егенс понимает, что ответ на все эти вопросы должен дать его доклад, с предложениями, с откровенно высказанными сомнениями, догадками. Нандор и Медичка, пожалуй, это самые вероятные кандидаты на поездку к Сократу. Их надо сейчас более основательно вводить в курс дела.

— Итак, господин Нандор, я уполномочен сообщить вам, что анализ вашего доклада о русском туристе Рубине дает обнадеживающие основания…

Шеф прерывает Егенса:

— Прежде всего, он дает нам основание сделать отнюдь не лестное для вас заключение, господин Нандор. Вы оказались не очень-то расторопным. Результаты вашего диалога с господином Рубиным могли быть куда более эффективными. Судя по вашему докладу и по некоторым вашим данным, к турецкому берегу волной прибило крупную рыбу. Но вы не смогли должным образом использовать дар судьбы. Вы — опытный мастер своего дела, Нандор, а тут оплошали…