Рассвет рыцаря - Ким Хантер

Поражение воина в единоборстве может оказать страшные последствия на то войско, которое его выставило. Увидев, как быстро и уверенно расправились с их заступником, карфаганцы растерялись и усомнились в своих силах. На их лицах изобразилось отчаяние, плечи поникли. Послышались стоны и крики. Если бы в этот момент люди-звери пошли в наступление, карфаганцы скорее всего были бы опрокинуты.

Возможно, кто-то даже обратился бы в бегство, несмотря на жесткие законы войны (всегда находятся те, у кого сердце дрогнет), и хотя большинство осталось бы стоять на месте и сражалось бы до конца, победу скорее всего одержал бы неприятель. Боевой дух покинул карфаганцев.

Но к счастью для них, люди-звери медлили, возможно, желая насладиться мгновениями победы.

И в эту секунду, когда люди-звери уже были готовы идти вперед и решить исход сражения в свою пользу, второй карфаганец бросился на Вау, торжествующего победителя.

Взгляд Солдата застилала красная пелена. Это он бежал вниз по склону, с пеной у рта ревя от ярости. Со всего разбега он налетел на человека-пса. Его грудь переполняла клокочущая злость, лава ненависти. Солдат походил на вулкан, долго сдерживавший раскаленную магму и теперь извергающий ее из себя фонтанами белой, раскаленной злобы.

Удивленный Вау, обезглавив своего убитого противника, распрямился, сжимая в руках меч, что дымился теплой кровью. Вспышка гнева не произвела на него никакого впечатления. Прищурившись, он посмотрел на приближающегося человека и понял, что впервые его видит. Но Вау, познавший вкус крови, не испугался какого-то безумца, покинувшего строй и несущегося вперед в слепой жажде отмщения. Человек-пес решил, что перед ним отец, брат или близкий друг убитого. Других причин подобного яростного поведения он не мог найти. Такая безудержная злоба была Вау только на руку. Бешеная ярость редко бывает верным другом боевому мастерству. Вау стоял на месте, собираясь хладнокровно встретить своего противника, ослепленного кровью, и рассечь его надвое.

Но остановить Солдата было невозможно. Он был похож на пробудившуюся силу природы — на ураганный ветер или на метеорит, несущийся из космоса, — и у него на пути стоял воин-пес. Слишком поздно Вау осознал, что имеет дело с торнадо. Он, как и намеревался, взмахнул мечом, однако Солдат несся слишком быстро, чтобы его можно было легко поразить. Лезвие огромного двуручного меча попало ему плашмя по крестцу, но Солдата это не остановило. Он набросился на противника с такой неудержимой яростью, что Вау, словно завороженный, остался стоять не шелохнувшись.

Сбитый с ног этой чудовищной силой, человек-пес отлетел назад. Последним, что он увидел, были искаженные в гневе черты лица нападавшего. Неукротимая ярость превратила лицо Солдата в красную маску, под которой нельзя было узнать его прежних черт. Боевой молот, развернувшись, со всего маху опустился вниз; квадратное стальное острие вошло Вау в правый глаз и сокрушило собачий череп. Человек-пес умер мгновенно, но получил еще несколько страшных ударов в грудь и живот. Его голова была буквально оторвана от тела: Солдат колотил плоской стороной молота ханнака по шее и позвоночнику, превратив скалу в своеобразную наковальню, до тех пор, пока голова и тело не расстались друг с другом.

Солдат подхватил собачью голову свободной рукой.

— Ххххаааа! — воскликнул он. — Убит! Убит!

Он стоял, высоко подняв отрубленную голову, облитый кровью, с лицом, озаренным сумасшедшим торжеством, а два войска взирали на него в немом потрясении. Повернувшись к людям-зверям, Солдат раскрыл руками челюсти Вау и завыл, как еще совсем недавно выл человек-пес, дуя ему в рот.

— Уууууу-ууу-ууу! — выл он, превратив изуродованную голову в своеобразную трубу. — Ууууу-ууу-уу! Уууууууууу-уууууу-уу-ууу-ууууу!

Первые ряды людей-зверей в безотчетном ужасе попятились назад, натыкаясь на своих товарищей.

Прошло несколько мгновений, и карфаганский военачальник, опомнившись, отдал приказ перейти в наступление. Теперь психологическое преимущество было на стороне красных шатров. Их воин без труда расправился с самым свирепым человеком-псом. Их воины лучше обучены, более дисциплинированы, имеют опыт. Водопадом восторженной уверенности карфаганцы хлынули вниз с холма. Быстро преодолев долину, они поднялись на противоположный склон и обрушились на ошеломленных людей-зверей. Началось кровавое побоище. Собачьи, конские, оленьи, лисьи головы летели на землю.

Смешавшись, люди-звери попятились назад, сначала медленно, затем быстрее, и наконец бросились удирать со всех ног. Победители преследовали их, безжалостно убивая отступающих.

Карфаганцы одержали полную победу.

Солдата вызвал к себе капитан Монтекьют.

Солдат успел умыться и переодеться. Он полностью успокоился и отдавал отчет в своих мыслях и поступках. Более смиренного и застенчивого человека невозможно было бы найти даже среди монахов.

Солдат приблизился к капитану. Тот посмотрел на него со смешанным чувством отвращения и благоговейного ужаса.

— Воин, в тебе живет страшный демон.

Солдат потупился, устыдившись своего поступка.

— Знаю. Знаю.

— Мне еще никогда не приходилось видеть такое отвратительное проявление безудержной ярости. Этот Вау тебя чем-то обидел?

Солдат смело поднял взгляд. От смущения не осталось и следа.

— Он искусал лицо моей жене. Уничтожил ее красоту.

Взгляд капитана озарился пониманием.

— Ах да, конечно — я все время забываю, прекрасная принцесса Лайана… Необъяснимая тайна, почему она снова вышла замуж, да еще за такого простолюдина, как ты. Однако это меня не касается. А вот то, что меня касается: мне приказано произвести тебя в лейтенанты. Сражаясь в составе отряда «обреченных», ты мог бы рассчитывать только на звание сержанта — от него отказалась Велион. Но победа над Вау помогла нам победить в сражении. Так что добро пожаловать в офицерское сословие, Солдат. Заменишь одного из моих лейтенантов — да примут ее душу к себе милостивые боги.

Солдат с благодарностью принял известие о повышении.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вернувшись в шатер Орла, Солдат переложил свои вещи в отгороженный дальний угол, отведенный для офицеров, и скатал постельные принадлежности. Пожитков у него было немного. Собравшись, он повернулся к своим боевым товарищам. После окончания сражения никто из них не обмолвился с ним ни словом.

— Служить с вами — большая честь, — тихо промолвил Солдат. — Надеюсь, несмотря на повышение, я останусь в вашем шатре. Мне бы хотелось и в будущем сражаться бок о бок с вами.

Ответом ему стало натянутое молчание. Коренастые мужчины с накачанными мышцами, высокие жилистые женщины, отвернувшись от Солдата, погрузились в мелкие хозяйственные заботы. Кто-то шепотом обратился к соседу, но на Солдата никто не обращал внимания. Он был ошеломлен.