Адские гнезда: Дуэт Гильденстерна и Родригеса (СИ) - Бреусенко-Кузнецов Александр Анатольевич

— Потому, что черви — не адские, — ответствовал Кай.

— Истинно, истинно так! Всякая тварь чем-то угодна Господу. Даже черви с Эр-Мангали. Даже свинючины и змеючины, даже кротособаки, скалозубы и крысопсы, не говоря уж о шпанках, плоскопузах и хвандехварах. Ни в одной из Господних тварей нет ни процента Ада. Угадаешь ли почему, брат Майк?

Кай ответил:

— Судя по проповедям пастора Джорджа, Ада и вовсе нет. Его в страхе перед Господней силой придумали лжепророки. Если Ада нет, соответственно, адским тварям тоже неоткуда появиться.

Бишоп Амос просиял. И воскликнул с волнением:

— Истинно, блажен пастор Джордж! Как прекрасно он подготовил тебя, брат Майк, в нашем Зеонском вероучении...

Простота вопросов изрядно так расслабляла, но Кай учуял момент, когда бишоп собрался уж прекратить поливать попсовую патоку сладким сиропом легко заученных «истин». Вот! Теперь перейдёт к настоящему!

— А скажи-ка теперь, брат Майк, что за истина для воинства Свидетелей Зеонского холма наиболее неудобна? В чём проблема, на твой ксеноисторический взгляд?

Нет, ну и здесь ответить легко. Просто выше шанс промахнуться. И ответственность за ошибку уже такова, что тебе доверять перестанут.

Кай сказал:

— На мой скромный взгляд, братству Зеона грозит лишь одна суровая истина. Та, что Зеонский холм невозможно увидеть в реальности. Кто-то видит его в силу молитвы Господней, кто-то не видит вовсе и испытывает соблазн.

— В чём соблазн?

— В представлении, что те, кто способны Зеонский холм лицезреть в своём собственном опыте, остальных попросту надувают.

— Мудро, — кивнул Амос. — И к чему это соблазнительное представление ведёт наших братьев?

— К расколу. По основанию форм религиозного опыта, ну и по ступеням посвящения. Мне расшифровать? Те, кому дан личный опыт общения с Господом, верят в холм, на котором стоит Новый Зеон, силою простой очевидности. Те же, кого Зеон приманил сносным существованием, очевидности такой не имеют. Вера их — в лучшем случае доверие авторитетам, ну а в худшем — осознанная имитация. Эти люди не склонны протестовать против истины о холме Зеона, но приемлют её однобоко, только лишь на словах.

— Очень глубоко, — признал бишоп. — А с чего начнётся раскол?

— Со стремления трудолюбивых профанов сделать карьеру в иерархии Зеонского братства. Эти люди себе уяснили, что признание невидимого холма — верный пропуск в высшие уровни. Но притом не вполне осознали, почему этот пропуск не ложь. А отсюда делают вывод: необходимо лгать. Этот вывод, как будто, противоречит заветам Господа.

— Что же делать?

Здесь Кай задумался. Пробормотал неуверенно:

— Ограничить приток новичков — кажется, не выход…

Ну ещё бы! Не только «кажется»… Верный традиционному образу жизни земных протестантских сект, Новый Зеон обуздать свою тягу к прозелитизму не решится, наверное, никогда.

— Вижу, нет рецепта, — констатировал бишоп Амос. — Но, к великому счастью, он есть у меня. Сам Господь меня просветил, чтобы преодолеть раскол, о симптомах которого ты, брат Майк, мне сейчас поведал. Что же нас спасёт? — бишоп прибег к риторическому вопрошанию, и у Кая хватило разума промолчать. — Только чудо Господне!

Да, конечно же, чудо. Мог и Кай вполне догадаться. Только в чём оно будет состоять? Бишоп молвил торжественно:

— Холм, невидимый ныне профанам, непременно восстанет из глубин планетарных. Он реально вознесёт наш Новый Зеон на приличествующую высоту! Из оврага — к возвышенности, с которой воссияет на всю планету Храм Господень. Что скажете, а, брат Майк?

Кай сказал бы... На языке вертелась парочка реплик, из которых более-менее нейтральная прозвучала бы так: «Что за дичь?!!» — только вряд ли такая предельная честность показалась бы уместной бишопу.

Проявив самообладание, Кай успешно сгенерировал новый ответ, способный пролезть хоть в какие-нибудь врата допустимого. Произнёс:

— Очень интересно! Чудо — верный путь к единению паствы, и весьма распространённый в истории религий и ксенорелигий. Этот путь свидетельствует о Господней силе самым осязаемым образом, потому помогает уверовать даже тем, кому не был дан реальный опыт богообщения.

Но, похоже, бишопу Амосу позитивной оценки Господнего начинания показалось мало. Что за безумец! Неужели он в самом деле вообразил…

Лидер Зеона заговорил суше. Не преминул сообщить, что от Кая потребуется не позитивный отзыв, а иное, совсем иное.

— …ибо Господнее чудо надобно обеспечить!

Он серьёзно? Это ко мне?..

— Я, к сожалению, мало что понимаю в геологических процессах, — повинился Кай. — был бы ксеногеологом — иное дело. Но я ксеноисторик. Это совсем про другое. Впрочем, нет худа без добра. Эр-Мангали, как мы знаем, горнодобывающая планета, специалистов нужного профиля долго искать не придётся. В каждом посёлке, не исключая Новый Зеон…

— Геологические процессы медленные, — веско заметил Амос, — а чудо нам нужно быстро. Нерукотворное, мощное чудо, исключающее применение колониальной техники терранского образца. Настоящее чудо Господне, не какой-нибудь жалкий эрзац.

— Извините, ваше преосвященство, но неужто вы в самом деле убеждены, что Господнее чудо на Эр-Мангали будет по силам… мне?

— Убеждён, — сказал буднично бишоп, — ибо меня просветил Господь.

Глава 8. О зверье, чьё имя страх,

или Проблема смены верхнего звена в устоявшейся цепи питания

1

Того, кто явился к Бенито со спины, звали Рамирес. Ничего себе, один из участников памятного бегства с «Антареса», а туда же — кто бы мог подумать, что и он с этими снюхается.

— И ты с ними в доле? — спросил Бенито, кивнув на Диаса и Маданеса, что как раз приближались от вездехода.

— Ага.

Мог бы не спрашивать, когда и так ясно: бывший орудиец с «Антареса» ныне страхует Бенито, чтобы не сбежал. И со скоростью реакции у мерзавца неплохо, в общем, от попытки вскочить в седло и поминай, как звали, Бенито, не будь дураком, отказался — ведь никому не нужна лишняя демонстрация слабости ради очистки совести?

— Знаете, ребята, — сказал Бенито собравшейся вокруг него троице, — мне кажется, щедрые посулы Рабена от дележа даже на троих сильно проигрывают. А уж на четверых… Кто-то в вашей четвёрке лишний, и, по-моему, я.

— Умные люди делятся, — сказал Маданес.

— Умные люди делятся, когда есть в том нужда, — поправил Бенито. — Но я так понимаю, делиться со мною смысла немного — если принять точку зрения Рабена. А вы ведь, ребятушки, вроде бы, разделяете его, так сказать, картину здешнего мира?

— Много слов, Бенито, — поморщился Диас.

— Тогда скажу покороче. Если бы сейчас, на выезде из Содома, со мной оказался робарианский молот, вам бы совесть нисколько не помешала его у меня забрать. Вы ведь сами нашли раритет, не так ли? Ну подумаешь, нашли у меня…

— Но с тобой нету молота, — констатировал Диас.

— Вы заметили? Право же, молодцы! А уж если молота нет, то какую для вас я собой представляю ценность? Никакой, как есть, никакой! И с вот этим ненужным человеком ещё делиться?

— Ты, Бенито, человек умный, — отметил Рамирес. — И заболтаешь любого. Поделиться с тобой, думаю, есть основания. Думаю, что ты сам вот сейчас подумаешь, и нам их изложишь.

— Молодец, Рамирес, блестящий ход! Переложить груз продумывания выгодных вам условий соглашения на более умного. Только более умный со своей стороны может не испытывать к сделке такого уж интереса…

— Ну а с нашей стороны грубая сила, — лениво напомнил Диас.

— Ой! Я и забыл, что вы меня сейчас взяли в клещи! — хохотнул Бенито. — Ладно, тогда к условиям. Раз уж вы меня поймали без робарианского молота, толку вам от этой поимки чуть. Можете дальше искать его сами, грубая сила вам в помощь, а меня, как возможного конкурента… ой, не буду подсказывать вам решений.

— Ты сейчас подсказал, — отметил Рамирес. — А зачем?