Красная дорама - Денис Георгиевич Кащеев

мной по пути — пресловутое «сам-знаешь-что с блокпостом». Был это высоченный серый забор — своего рода современная крепостная стена — в какой-то момент выросший слева, на противоположной от меня стороне улицы. В нем имелась высокая арка, достаточная, чтобы проехать автобусу или грузовику — и вот перед этой аркой, символически прикрытые массивными бетонными блоками, дежурили трое солдат с автоматами. Так себе блокпост, если честно, да и «сам-знаешь-что» в итоге пока осталось для меня «сам-не-знаешь-чем» — никакой вывески у арки не имелось, только броский лозунг: «Объединимся с чувством патриотизма!»

Нужный мне жилой комплекс занимал невысокий холмик аккурат напротив «крепостной» стены, словно на контрасте с ней радуя глаз нежными тонами расцветки. Всего здесь было десятка полтора-два домов — разной этажности, но выстроенных в едином стиле. Многочисленные балкончики украшали живые цветы и нечто наподобие можжевельника в кадках. Спускавшиеся террасами газоны, аккуратно подстриженные кустики, некое подобие сада камней… Чем-то все это неуловимо напомнило недорогой, но добротный курортный отель, вполне органично смотревшийся бы где-нибудь в Сочи, в Анталье или в Паттайе…

Указанный в адресе дом — девятиэтажный — я нашел без труда. Зашел в просторный светлый подъезд, предъявил документы консьержке — в отличие от бабушек в нашей с Паком «хрущобе» («кимчобе»?), вахтершей ее назвать как-то и язык не поворачивался.

— Восьмой этаж, — любезно подсказала дежурная, записав что-то в тетрадочку и возвращая бумаги.

Я шагнул к лифту, но уже вслед мне прилетело:

— По лестнице, пожалуйста!

Я чуть было не спросил: а лифт, мол, что, только для белых? Или исключительно для членов профсоюза? Но благоразумно промолчал.

Пока поднимался на восьмой этаж, особо не запыхался — чему вскользь порадовался, но отметил про себя, что надо бы при случае проверить это тело под настоящей нагрузкой. Вот как только — так сразу…

Дверь на звонок мне открыла худенькая девочка лет двенадцати-тринадцати, в синей школьной форме и алом пионерском галстуке.

Интересно, а разве ей сейчас не положено быть в школе?

— Курьер к товарищу Джу, — представился я с чуть картинным поклоном.

— Да, онни предупредила, — склонилась мне в ответ девочка. — Проходите, пожалуйста.

Онни? Вряд ли это южнокорейская вольность — скорее, с Джу Мун Хи они действительно сестры. Какая же у них тогда разница в возрасте? В смысле, сколько лет суровой начальнице Управления? Впрочем, не суть…

Я переступил порог, разулся.

— Присаживайтесь сюда, онни скоро придет, — указала мне юная хозяйка на симпатичный пуфик в паре шагов от входной двери.

Так я и сделал. Хотел уточнить, как скоро обещала вернуться товарищ Джу, но девочка меня упредила:

— У нас в классе карантин! Хотели ввести полноценную удаленку, но компы или смартфоны мало у кого из учеников есть, так что вышли незапланированные каникулы! — сообщила она мне, отвечая, правда, на другой, так и не заданный мной вопрос.

— Бывает… — пожал я плечами.

— А вот репетицию концерта к празднику не отменили! — не унималась моя красногалстучная собеседница. — Только что с нее пришла! И сразу — за английский села! Я же к экзамену для перевода в Первую школу готовлюсь!

Создавалось впечатление, что обычно ей просто не с кем поболтать о своих делах — вот и вываливает все подряд на первого встречного.

— Первая школа — это не которую на днях посетил Высший Руководитель? — решил поддержать разговор я.

— Нет, другая — в Пхеньяне же четыре Первые школы! Но та, в которую хочет перевести меня онни — тоже очень сильная! Если собираюсь пройти отбор, нужно много и упорно заниматься! Особенно — английским языком… — на заключительной фразе она вдруг заметно погрустнела. — Знаете, какой он сложный, этот английский⁈ — почти в отчаянии выговорила затем девочка. — Страшное дело! А в Первой школе его с первого класса углубленно учат! Онни брала мне репетитора, студента, но у меня все равно ничего не получилось, — виновато развела она руками, — в результате онни с ним разругалась и выгнала взашей…

Да уж, отлично себе это представляю! В трудовой лагерь, надеюсь, товарищ Джу бедолагу сгоряча не определила?

— Потом онни даже взяла на работе отпуск, чтобы самой со мной заниматься, — продолжила между тем моя собеседница. — Историю и географию мы с ней здорово подтянули, по четырем революционным предметам у меня и так все отлично было, а вот английский… — девочка понизила голос, словно опасаясь, что строгая старшая сестра подслушает ее из-за двери. — С английским у моей онни, честно говоря, тоже не очень, хотя она в этом и не признается ни за что — кажется, даже самой себе… В армии ей ее уровня хватало, а вот чтобы меня, глупую, обучить… Ой! — осекшись, зажала тут ладошкой рот моя юная собеседница. — Про армию, наверное, не надо было говорить!.. Ладно, все, я пошла заниматься! — заявила она и, торопливо отвернувшись, удалилась в комнату.

Ну, как удалилась — вход в ту находился прямо напротив моего пуфика, а закрыть за собой дверь школьница нужным не посчитала. Так что девочка по-прежнему оставалась у меня на глазах: устроившись за столом перед компьютером, она принялась сосредоточенно кликать мышкой.

У меня же наконец появилась возможность худо-бедно оглядеться по сторонам.

Всего в квартире имелось как минимум две жилых комнаты — та, в которой занималась девочка, просматривалась с моего места почти полностью, от другой виднелся лишь уголок. Но эта вторая вполне могла оказаться проходной — и тогда за ней было бы что-то еще, но гадать тут смысла не имело.

Насколько я мог судить из коридора, обставлена квартира была весьма неплохо. Простая, но, по-своему, стильная мебель — в Европе я бы про такую сказал «из ИКЕА». Довольно современная техника — тот же компьютер (кстати, с лазерным принтером), дополняли неплохой музыкальный центр на полке и телевизор — кажется, с проигрывателем DVD-дисков — и это только то, что попало в поле моего зрения.

В прихожей висело большое зеркало в резной раме, в дальней комнате в шкафу за стеклом, стоял