Толчок к размышлению - Александр Липков

Возьмите небольшой тюбик с горчицей, выжмите немного на кусок туалетной бумаги и уроните под перегородку к соседу. Затем скажите: "Упс, вы не могли бы кинуть это обратно?"

Скажите: "Ну давай же, дружок! Только не засыпай!!"

Скажите: "Ну ни фига себе, это похоже на личинку червя".

Скажите: "Черт, я так и знал, что слив слишком узкий. И что я теперь буду делать?"

Перед тем как оторвать кусок туалетной бумаги, осторожно положите под перегородку письмо с надписью "Новости Общества Анонимных Трансвеститов".

Просуньте под перегородку маленькое зеркальце, направьте его на соседа и скажите: "Шеф, а я вас вижу!"

P.S. Не иначе как эту шпаргалку составлял иностранец. Обратите внимание: совершенно нет советов типа: "Прорежьте ножом дыру в стенке кабинки и направьте на сидящего соседа струю из клизмы" или "Отвинтите унитаз газовым ключом и, оторвав от пола, загородите им выход из соседней кабинки".

Всяко разное

Стая воробышков с криком промчалася

Видно, говно надоело клевать.

А на заборе ворона осталася.

Ну и погодка, етить твою мать…

Богатство народного фольклора, черпающего вдохновение в сортирной теме, поистине безгранично. Не пытаюсь охватить необъятное — что вспомнилось, то и в строку…

Из композиторского фольклора, времен, видимо, ещё довоенных. Коллеги по цеху недвузначно намекали, что их преуспевший сотоварищ тащит в свои сочинения ото всех подряд:

Дунаевский сел за стол. Он съел мясковского с хренниковым, закусил сметаной, выпил чайковского, заел бизе. Вдруг ему стало паганини, все поднялось в пучинни. Он надел шуберта, взял шостаковича, вышел на дворжака, сел у мусоргского, бах, и образовалась могучая кучка. Он сорвал лист с россини, вытер шопен и пошел домой по глинке.

Стихи

Рано утром встали звери,

Посмотрели, попердели,

Решив, что поздно спать,

Все отправились гулять.

Только вышли — глядь, пивная!

Вот оказия какая:

В окнах яркий свет горит

И гостей к себе манит.

Лев сказал: "Я царь зверей!

Дайте денег мне скорей!"

Кто уссался, кто усрался,

Только слон не растерялся

И сказал, понизив бас:

"На хуй нищих! Бог подаст!"

И т. д.

Он, конечно, не плохой,

Только ссытся и глухой.

Один задумчивый вассал

Весь графский замок обо… шел,

Нигде уборной не нашел

И в книгу жалоб написал.

Начало хрущевской «оттепели» ознаменовалось некоторой либерализацией и оживлением средств пропаганды, в том числе и стенной печати. Помню "боевой листок" в витрине какого-то из магазинов на Маросейке. Фотографии граждан, застигнутых в подворотнях с расстегнутой ширинкой, сопровождались назидательными поэтическими строками:

Где-то близко туалет,

Но терпенья больше нет.

Кто увидит, кто осудит!

Вездесущи эти люди…

Подразумевалось — вездессущи. Сортирная поэзия вышла на санкционированные властью (пусть всего лишь местной) рубежи.

Приписывается Гафту. Эпиграмма на актрису С.:

Распрекрасная актриса

С синими глазами.

Обоссыт, и обосрет,

И зальет слезами.

Загадки

Стоит поп на мосту и кричит: "Всех обоссу!" (Самовар.)

Вышел месяц на балкон, там засеребрился, что осталось на балконе, когда месяц скрылся? (Бритый засеря — там засеря брился.)

Что такое: усатый полосатый? (Матрац — потому что уссатый.)

Пословицы, поговорки, изречения

Лучше геройски пернуть, чем предательски бзднуть.

Поссать и не пернуть — что свадьба без музыки.

Не тронь говно, оно и не воняет.

Срать да родить нельзя погодить.

Мала куча, да вонюча.

Шире жопы не пернешь.

Весна покажет, кто где срал.

Кишок без говна не бывает (фр.).

Говно пчелы, говно мед и пасечник обосран (укр.).

Разойдись, народ, говно плывет.

Тебе до него сто верст говном плыть.

С тобой хорошо дерьмо наперегонки есть.

Болтаться, как говно в проруби.

То понос, то золотуха.

Маленькие дети — маленькие какашки… (идиш).

Сказал, как в лужу пернул.

Ссать против ветра.

Ссать кипятком.

Как два пальца обоссать.

Обоссу и заморожу.

Проще, чем поссать в бане.

Говна-пирога.

Рядовые могут поссать, нижние чины — мочеиспуститься, младшие офицеры — опростаться, старшие — сходить по нужде, командующий — удалиться бдеть о благе отечества.

Продолжительность минуты зависит от того, по какую сторону двери в туалет вы находитесь (принцип Эйнштейна — Лужкова).

С песней по жизни

Отдельный жанр сортирно-фекальной поэзии — песня. Бывает она самая разная, и сопутствует мужской части населения (за женскую не ручаюсь, но подозреваю: и она небезвинна) от малышовых лет до старости. Вот некоторые образчики жанра:

Детсадовская

Укусила пчелка собачку

За больное место, за сра…

..зу тут собачка стала плакать,

Как теперь да буду я какать.

Бодрая пионерская

Насра, насра

Нас рано разбудили,

Насра, насра

Нас раками кормили.

Насса, насса

На самом солнцепеке

Мы пук, мы пук

Мы пук цветов собрали.

Насра, насра

Нас радует весна…

Солдатская

Вот солдаты идут,

Нога в но…

Нога в но…гу ступая…

Народная

В жанре хоррора (по кинематографической классификации). Насколько мог уследить, телепередачей "В нашу гавань заходили корабли" не охвачена.

На кладбище ветер свищет,

Сорок градусов мороз.

Сняв порточки, нищий дрищет,

Прохватил его понос.

Вдруг раздался треск ужасный:

Из могилы встал мертвец.

"Что ты делаешь, несчастный?

Обосрал меня вконец".

Нищий долго извинялся,

Жопу пальцем затыкал.

Тут мертвец расхохотался

Пернул, дристнул и пропал…

Частушки

Жанр вполне языческий, со всеми вытекающими из того лингвистическими и прочими особенностями. Принимайте (или не принимайте) каков есть.

Сыкнем, пернем,

За хуй дернем.

Мы — с саратовской

Губерни.

Полюбила я пилота,

Он, зараза, улетел,

Жопу свесил с самолета,

Обосрать меня хотел.

Сидит милый на крыльце,

Моет морду борною,

Потому что пролетел

Ероплан с уборною.

Тракториста полюбила,

Трактористу я дала.

Две недели сиськи мыла

И соляркою ссала.

Все миленки как миленки,

А моя как пузырек,

Сядет срать, пизда отвиснет,

Как у кепки козырек.

У неполной средней школы

Баба пьяная лежит,

У неё из-под подола

Жигулевское бежит.

Моя милка меж вагонов

Притулилася посрать,

А кондуктор в жопу палкой:

Не сери, ебена мать!

Моя милка спозаранку

Села срать на борозде.

Взял горячую картошку

Залимонил по пизде.

Я от Семеновны

Ушел на пять минут,

Не успел поссать

Ее уже ебут.

У мово миленка в жопе

Обломилась клизма.

Призрак бродит по Европе

Призрак коммунизма.

Диссидентская бардовская

По времени — конца 60-х. Посвящена героическому подвигу советских ученых, проведших год в сурдобарокамере — специально оборудованном герметично изолированном пространстве. Эксперимент подготовил будущие успехи советской космонавтики, но праздный обывательский ум сумел все опошлить. Песенка явно не вершинного качества. Но, как-никак, документ своего времени. Итак:

Год сидели мы в говне

И одним говном питались.

И в завидной той судьбе

Все как в капле отражались.

Припев:

Из говна конфетку в рот, а потом наоборот.

По заданию ЦК

Ка-ка-ка.

Просидевши год в говне,

Скажем мы ЦК родному,

Что готовы на Луне

Тоже делать по-большому.

Припев:

Из говна конфетку в рот, а потом наоборот.

По заданию ЦК

Ка-ка-ка.

Может, там ещё какие куплеты были. Простите, не помню.

Сортиры и демократия

Пришло время рассказать дорогому читателю, что подвигло автора, меня то есть, на предмет этих размышлений. Подвигло — многолетнее сотрудничество с Андреем Кончаловским. Как говорится, с кем поведешься…

Еще где-то в начале 90-х Кончаловский загорелся идеей сделать документальный фильм о русском сортире. Я должен был участвовать в этом проекте, писал заявку — не состоялось. Не нашлось денег.

Кончаловского же к этой теме подвиг Анатолий Стреляный, выступивший сначала по радио «Свобода», а затем и в печати, яростно, с присущим ему талантом и точностью слова утверждая, что до тех пор, пока в России грязные сортиры, никакой демократии в ней как не было, так и не будет.

Теперь же, уже работая над книгой, узнал от давней моей приятельницы Нины Виноградовой (ныне редактора издательства, выпустившего эту книгу), что подвигло к этой теме Стреляного. Оказалось, незадолго перед тем журнал «Континент», где её муж, Игорь Виноградов, — главный редактор, проводил в МГУ семинар. Все было подготовлено, организовано, сбоев не ожидалось. Забыли о пустяке — о сортирах. На зарубежных гостей их состояние (и где? в альма-матер российской высшей школы!) произвело столь ошеломляющее впечатление, что ни о чем ином они уже и не могли говорить. Каждый, выходя на трибуну, сообщал о пережитой моральной травме и о том, что прежде, чем вершить судьбы демократии, хорошо бы заняться сортирами.