Александр и Анастасия - Александр Прокопов

тебе в чём дело. Только пообещай мне, что не будешь волноваться и переживать.

— Я не могу это обещать, но я постараюсь. Это ведь связано с той запиской, что выкинула Анжела? Ты ведь её прочёл?

— В общем да, и представь себе, эта записка предназначалась нам с тобой.

— И что там?

— А как ты думаешь? Угроза тебе и мне.

По её телу пробежала дрожь. Я заметил это и крепче прижал её к себе. Она тоже обняла меня. Мы боялись не за самих себя, а друг за друга.

— Что же нам теперь делать?

— Я отнесу Сергею записку, и мы решим, что делать. Самое главное, не выходи из дома одна.

— А как же ты?

— Не бойся, я буду ходить в людных местах, а при народе он мне ничего не сделает. Настенька, а ты знаешь какого-нибудь Диму? — спросил я.

Настя поняла, что речь идёт о Вострове. Сразу вспомнились все прошлые события, как будто это было вчера. Я почувствовал, что ей тяжело это вспоминать.

— Не надо вспоминать. Забудь.

— Если это надо для дела, я расскажу. Ты правильно понял, мне это нелегко вспоминать и, тем более рассказывать, но откуда ты узнал?

— Летом мне пришло письмо, там было написано про Диму и про тебя. Тому, что там было написано я не поверил. Это полная чушь… — я запнулся, я не мог такое сказать, а у Насти тихонько из глаз потекли слёзы.

— Там было написано, что я его у-у-у…

— Не надо. Успокойся, родная моя! Всё, давай забудем. Прости меня, дурака. — говоря это, я гладил её шелковистые волосы. — Я не должен был тебе это говорить.

— Ты не дурак и правильно сделал, что рассказал мне всё. Это ты меня прости, что не сдержалась. Да, я могла его спасти. Он меня любил, а я его нет. Он…он…

— Родная, милая моя, успокойся, не надо вспоминать. Забудь всё.

Я понимал, что ей сейчас уже не до учёбы. Мы свернули и пошли в парк. Народу в парке было мало, ведь был рабочий день. Мы сели на скамейку. Настя прижалась ко мне. Она хотела мне всё рассказать, но ей было трудно успокоиться. Она вспомнила всё, даже тот поцелуй в щеку, который на несколько минут обескуражил её. Настя глубоко и тяжело вздохнула.

— Дима, — начала она с трудом, — мой одноклассник. Он с восьмого класса был в меня влюблён. Он пытался мне несколько раз всё рассказать о своих чувствах, но я не обращала внимания на его слова. Как же ему было больно каждый день видеть меня, имея такие чувства, и ни разу не сказать ласковое слово, а когда он решился, я ему сказала «заткнись». — она замолчала, а из глаз потоком хлынули слёзы, ей было очень трудно говорить. — пр-ед-ставляешь-шь «зат-кнись».

— Родная, успокойся. Не надо, не вспоминай больше. Я всё понял, это же было само…

— Да. — перебила она меня. — Но причина этого я. Он меня в тот вечер просил сохранит его вещь. Это был «Дневник о чувствах». Я его прочла, и на последней странице он написал мне прощальное письмо. Он даже в дневнике шифровал нежные слова. Как же я сделала ему больно! Он боялся и, в то же время любил меня. Ой, Сашуль, прости, тебе, наверное, неприятно слышать это всё. Прости, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю и всё понимаю. Как же тебе тогда было тяжело и трудно это пережить. Забудь всё, родная, это всё в прошлом, я с тобой.

Мы сидели очень долго, обнявшись. Она понемногу начала успокаиваться. После того, как она успокоилась, я пошёл провожать её домой.

— Саша, — сказала Настя, когда мы стояли у её двери, — береги себя. Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни.

— Ты тоже. Я люблю тебя!

— Я тебя тоже люблю!

Она зашла домой, и я пошёл к себе домой. Сердце моё билось очень сильно. Я очень боялся и переживал за Настеньку. Её сердце тоже билось очень сильно, как будто предчувствовало беду. «Боже, когда это всё кончиться? — молили мы оба. — Неужели это будет всегда?»

В подъезде, в своём почтовом ящике я увидел письмо. Оно было чистое, и внутри листок тоже был чистый. Меня это удивило, и даже чуть встревожило. Я быстро поднялся домой. Дома была мама. Она сидела на кухне, повесив голову. Я подошёл к ней.

— Мама, что случилось?

— Ты скажи честно, вам с Настей что-то, а вернее, кто мешает быть вместе?

— А что случилось? — я не хотел, чтобы мама узнала об угрозе нам с Настей.

— Я каждый день молюсь, чтобы у вас было всё хорошо, но я вижу, что у вас не всё в порядке. Вам кто-то мешает и это не шутки, и ты беспокоишься за Настю.

— Я не могу тебе сказать, в общем, всё будет хорошо. Не переживай. Я сейчас уйду ненадолго.

— Подожди. — мама протянула мне письмо. — Как ты мне это объяснишь?

Я взял письмо и развернул его. На листке было написано: «Правосудие скоро свершится, и первое наказание будет Р. Н. В. Готовься, очередь дойдёт быстро».

— Ну, я слушаю. — сказала мама, когда я дочитал.

— Чушь полная. — сказал я, а у самого сердце сжалось в груди.

В это время Людмила Викторовна зашла в комнату к Насте, и подала ей письмо, спросив:

— Это письмо тебе. Кто это тебе может писать?

— Не знаю.

Настя взяла письмо и прочла тоже самое, только вместо «Р. Н. В.» было написано, «Г. А. П.». Сердце чуть не выпрыгнуло от тревоги. Настю сразу затрясло, но она не хотела, чтобы мама это заметила. Волнение за меня удвоилось или даже утроилось.

— Ты дрожишь? Что там написано?

— Ничего. Это от Оли, она уехала отдыхать, вот пишет об этом.

— Хорошо малыш, только не плачь.

— Не буду, обещаю.

Людмила Викторовна ушла. У Насти сразу появились слёзы, и она прошептала: «Господи, сделай так, чтобы