Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - Дмитрий Скалон

Эммаус издревле славится своими целебными серными ключами, которые почти одного состава с Ахенскими минеральными водами. До самого вечера пред нами проходили больные, возвращавшиеся из Эммауса в Тивериаду; между ними было особенно много фигур, напоминавших наших русско-польских евреев.

Когда жара стала спадать, мы пошли купаться, а потом сели на камни у берега, полюбоваться солнечным закатом. Едва только солнце скрылось за горами, как началась бесконечно разнообразная игра цветов на небе, в воде и на горах противоположного берега. Живопись не в состоянии передать силу и яркость этих переливов, происходящих от низкого уровня долины (700 футов) и от густоты в ней воздуха. (Обыкновенно мы наслаждаемся этим чудным зрелищем с местностей, лежащих выше поверхности моря.) Глядя на этот закат, я пришел в восторг и не мог достаточно им налюбоваться. Он напоминал игру электрических цветов в струях и брызгах фонтана, когда так и кажется, что бьет не вода, а рассыпающаяся струя драгоценных каменьев. Совершенно то же и здесь, – противоположный берег, отражаясь в воде, менял цвета и казался, сначала будто вылитым из золота, а потом, как бы гигантскою разноцветною кристаллизацией, то аметистов, то сапфиров, то изумрудов…

Во время обеда стемнело и зажгли свечи; как вдруг, среди оживленного разговора, совершенно неожиданно, с озера налетел шквал, заревел ветер, свечи разом потухли, нас окружила темнота, а на берегу начался сильный прибой… Все на минуту замолкли… и мне невольно вспомнилось Евангелие от Матфея (Мф. 8, 16, 18, 23, 24): «Когда же настал вечер, Иисус велел отплыть на другую сторону и вот сделалось великое волнение на море, так что лодка покрылась волнами; а Он спал». Должно быть, эти вечерние шквалы и бури более или менее постоянны на Генисаретском озере, и происходят от сильного нагревания окрестных гор, которые, быстро охлаждаясь после заката, производят движение в воздухе и разводят, как сказано у Евангелиста, «великое волнение на море».

Изо всех мест Галилеи и Израиля, берега Генисаретского озера, конечно, принадлежат к самым живописным, самым поэтическим.

Я, по крайней мере, считаю счастливейшим днем в моей жизни день, проведенный в любимом из мест пребывания Иисуса Христа.

Дописав дневник, я лег, и еще долго прислушивался к мерному прибою озера, мечтая о чудной судьбе этого священного для нас уголка земли…

На другой день четверо из нас опять отправились вперед; но на этот раз мы прогадали, – проводник пошел по горам, и когда мы уже были на самой высоте, то увидели, что Великий Князь с остальными идет по долине. Я чувствовал, что мы, должно быть, дали маху, но было поздно. Путь наш все время шел по плоскогориям и высоким долинам, с великолепными полями, судя по виду земли, величине и толщине жнитва. В одной расселине мы остановились, чтобы напоить лошадей у колодца, и увидели целый выводок каменных куропаток. А. А. Галл сделал по ним несколько удачных выстрелов и спугнул большого орла.

Через 3 часа показался Фавор, и мы увидели подходивший к его подошве поезд Его Высочества. Фавор стоит среди долины, знаменитой своим плодородием и множеством битв. Он возвышается на 1000 футов над окружающею местностью и со всех сторон имеет вид усеченного конуса, скаты которого покрыты различным кустарником, диким фисташником, акацией с чрезвычайно крупным листом и дубовым, редким, корявым лесом.

Пока мы добрались только к подножию горы, Великий Князь уже подходил, по бесчисленным зигзагам, к вершине. Дорога очень камениста и крута, а с полгоры она делает повороты на каждых 15–20 саженях. Палатка для привала была раскинута пред греческим монастырем, которого церковь первоначально построена Императрицею Еленою, как говорят, на месте Преображения Господня. Обойдя монастырский двор и церковь, самой простой архитектуры, с выбеленными внутри гладкими стенами, я присоединился к нашему отдыхавшему обществу. Великий Князь был встречен на дороге пред Фавором восьмидесятипятилетним Иерусалимским Патриархом Кириллом, против которого восстала вся греческая иерархия за то, что он не подписал отлучение Болгарской Церкви и не хотел мешать интересов иерархических с религиозными. С виду, Патриарх Кирилл – седой, как лунь, коренастый старец, среднего роста, с орлиным носом, добродушною улыбкой и быстрым взглядом серых глаз, еще полных энергии и выражения. Его сопровождали митрополит назаретский, замечательный красавец, и два диакона, из которых один довольно чисто говорил по-русски.

Привал продолжался 2 часа. Его Высочество приказал мне прочесть из Евангелия те места, где упоминается о Преображении. Во всех трех Евангелиях стоит: «Иисус возвел их на высокую гору» (Мф. 17, 1; Мк. 9,2; Лк. 9, 28), но нигде не сказано, чтобы это был Фавор. За разрешением вопроса мы обратились к Патриарху. Он указал на Второе послание Апостола Петра (2 Пет.1, 19), но и там Фавор не назван, а сказано: «будучи на Святой Горе». Во всяком случае, с первых веков христианства предание и отцы церкви указывают на Фавор, как место Преображения Господня, а в Ветхом Завете гора эта связана со священными воспоминаниями евреев, вот почему может быть, так и назвал ее Апостол Петр.

Отдохнув под тенью шатра, я пошел искать место с возможно более открытым кругозором и набрел на груду развалин какого-то города. Вершина горы имеет вид плоского овала и покрыта кустарником и лугами; площадь ее весьма значительна.

Но какой восхитительный вид открывается с Фавора, удивительнейшим образом поставленного среди широкой долины Эсдрелонской, которая постепенно ниспадает к Средиземному морю с высоты 440 футов. Мне пришло в голову закрыть глаза и, стараясь забыть только что пройденную дорогу, мысленно перенестись с берегов Генисаретского озера на вершину Фавора. Если там я чувствовал, что нахожусь в недрах земли, окруженный неразрывным кольцом гор, то после такого быстрого перелета на крыльях мысли, когда я открыл глаза, мне почудилось, будто я высоко поднялся над землею, вместе с выделившимся из нее Фавором, а замкнутое кольцо опустилось и обозначились очертания горных цепей и глубоких долин Палестины. С севера в плодоносную долину врезывается широкий кряж гористой Галилеи, а по ту ее сторону тянется неразрывная цепь высоких плоскогорий Самарии и Иудеи, перерезанная отдельными хребтами. За Галилейскими горами видно южное очертание долины, кончающееся у берега горою Кармель, за которою, правее, видна полоса Средиземного моря, сливающегося на дальнем горизонте с синевою неба.

Когда Великий Князь стал спускаться с горы, его провожали колокольным звоном. Мы давно уже не слыхали благовеста, и теперь он отрадно отзывался в сердце родным отголоском.