По ту сторону огня - Ева Вишнева

скрыт за дюнами и барханами. Я словно в ловушке: везде, насколько хватает глаз, лишь багровый песок с темными и светло-желтыми проплешинами. Все еще греет стопы, но уже не так сильно, как прежде. Наверное, ночь будет холодной. Нужно поспешить и найти ночлег, а я даже не знаю, в какую сторону идти. Мне бы сейчас дар Рейнара…

Незнакомец следует на несколько шагов позади, песок хрустит под его подошвами. У подножия дюны он нагоняет меня, спрашивает уже спокойно:

– Это правда?

Я отмечаю, что у него яркие зеленые глаза. В другое время я бы, наверное, восхитилась их красотой.

– Я ничего не знаю о помолвке. Но неужели вы ни разу не видели портрета Лилии?

– В этом не было нужды. Ее выбрал отец, не я. После его смерти я отменил помолвку, о чем уведомил вашу семью. Но Лилия продолжила мне писать.

– Это не мое дело, не нужно оправдываться. Сложившаяся ситуация и ваше обращение на балу, да и после, мне неприятны. Давайте постараемся поскорее вернуться домой – и больше никогда друг о друге не вспоминать.

Незнакомец спрашивает с усмешкой:

– Домой? Как вы думаете, где мы? Насколько я знаю, ближайшая пустыня находится в Галлии. Милая маленькая страна, население которой наполовину состоит из кочевников. А их понятия… во многом отличаются от наших.

– Что вы имеете в виду?

– Вы разве не слышали, что кочевники просто обожают мясо? Конину, баранину. Человеческим тоже не брезгуют… Что вы так на меня смотрите, это общеизвестный факт.

«Издевается, – думаю я. – Не похоже, будто он боится кочевников». Медленно взбираюсь на дюну, постоянно поскальзываясь. Песок осыпается под ногами, каждый шаг дается с трудом. Спина неприятно намокает, застежка платья царапает шею. Когда в очередной раз теряю равновесие, незнакомец подхватывает меня под руку:

– Не могу больше на это смотреть. Давайте помогу вам, что ли. Смотрите, мы почти добрались до вершины.

И правда… Еще несколько десятков шагов, и мы наверху. От этой мысли становится чуточку легче. Но внутренний голос предательски нашептывает: «А потом? Как ты выживешь в пустыне, без еды и воды? Как выберешься из Галлии, если это действительно она?»

Подъем забирает слишком много сил, и я решаю отдохнуть, совсем немного не дойдя до вершины. Обещаю незнакомцу, что скоро догоню. Сажусь на песок, отмечаю с тревогой, что он уже совсем остыл, да и в воздухе не чувствуется былого жара. Смотрю, как незнакомец карабкается по склону, утопая в песке по щиколотку. Ничего, совсем немного осталось, всего пара шагов.

И вот он застывает на вершине. Откидывает голову и смеется страшным, сумасшедшим смехом. Эхо этого смеха звенит в ушах, заставляет подорваться, почти взлететь по склону, не замечая усталости. И когда я останавливаюсь рядом и вижу то, что видит он, по телу прокатывается дрожь, а разум отказывается понимать происходящее.

Картинки прошлого мелькают перед глазами пестрым калейдоскопом.

Вэйна рисует портрет незнакомца, который теперь стоит рядом со мной.

Продавщица билетов с жаром убеждает не выбирать самый долгий маршрут, скидывает цены на другие, быстрые и удобные поезда. Я же упорно стою на своем.

В коридоре вагона мальчишка, прильнув к окну, шепчет: «Я хочу увидеть, как казнят преступника».

Серое марево от неба до земли, словно вертикальная туча. Давление на виски, на всю голову, будто надели тугой обруч.

– Как это?.. Быть не может… – повторяю трясущимися губами.

Стена тянется по герцогству Перел, соседнему с Алертом. Почти вся земля там мерзлая и бесплодная, вдоль железной дороги ютится с десяток деревень и всего три города с низкими зданиями. Сам герцог Перел, пожилой и тонкий, словно высохший, изредка покупает у моего отца собак и зерна для теплиц. Перерезав землю Перела, Стена забирает еще дальше на север и замыкается в кольцо где-то в океане.

Вот и все, что я знаю о местах, где приводились в исполнение смертные приговоры. Еще, пожалуй, могу вспомнить несколько легенд – вот только ни в одной из них нет пустыни. Нет ее ни в преданиях, ни на одной карте, ни в одном отчете исследователей.

– Вы уже догадались? – В голосе незнакомца слышится обреченность. – Догадались, что мы за Стеной?

«Этого не может быть», – хочется закричать мне.

Не верю. Я не сделала ничего плохого, чтобы оказаться здесь.

Я закрываю глаза и зову: так, как учил Фернвальд. Но ветер и раньше почти не обращал на меня внимания, и теперь пустыня остается немой, неподвижной. Боги, здесь вообще бывает ветер?

Неожиданно для себя я срываюсь с места и бегу. Вниз по склону, мимо наполовину утопленной в песок маски незнакомца.

– Стой, куда? – кричит он вдогонку.

«Неужели все зря? – Мысли царапают, колются. – Я позволила Фернвальду проводить эксперимент. Хотела почувствовать, каково это – иметь дар. И ведь кое-что стало получаться, ветер иногда отзывался, вбирал меня, делал своей частью. С его помощью я задувала свечи и не только… И что теперь? Я зря пила настойки, зря мучилась? Все зря… Нужно успокоиться, успокоиться!»

И я начинаю тихонько, нараспев, рассказывать себе историю.

«Ой-ле-ла-ле, их мать была хороша. Ой-ле-ла-ле, ее волосы были белы. Не потому, что седы…» – строки старинной песни, песни-легенды о Стене. И о сыновьях, которые упорно боролись друг с другом за родительскую любовь.

«Ой-ле, ее волосы были прекрасны… Ой-ле-ла-ле, белы и прекрасны…»

И сказала мать сыновьям своим: тому из вас, кто принесет мне снежный цветок, отдам всю землю, все горы, реки и долины. Другому же придется самому искать вещи, которые он сможет назвать своими.

Братья пустились в дорогу, и долго продлились их поиски. Они видели цветы, которые мороз рисовал на окнах, но как их сорвать? Видели замерзшие озера, на поверхности которых вода и соль сливались в кристаллы, похожие на едва распустившиеся бутоны – но как удержать их в ладонях, донести? Так бродили они по миру, свидетели рассветов и закатов, рождения и гибели королевств.

Луга, леса, сады и клумбы были полны цветов, и ни один не был похож на снежный. Даже белые, которые невесты собирали в букеты.

Поиски завершились лишь на самом краю земли, где можно рукой коснуться горизонта. Там люди не жили: боялись случайно распороть шов, которым земля была сшита с небом.

Снежный комок на тонком стебле. Они увидели его одновременно, одновременно бросились вперед. Младший брат успел первым. Но когда он наклонился, чтобы сорвать цветок, старший ударил его в спину, пронзил мечом. Затем он выкопал цветок вместе с корнем и пересадил в горшок, чтобы он не завял по дороге домой.