Вымпел мертвых. Балтийские стражи - Константин Буланов

Ранним утром 7-го января отряд итальянских кораблей показался в видимости порта. Хорошо еще, что не днем ранее, так что празднование Рождества, которое русские, жившие по Юлианскому календарю, отмечали куда позднее европейцев, прошло в тишине и спокойствии. Причем, календарь принятый в Абиссинии очень сильно совпадал именно с Юлианским, так что Рождество собравшиеся в Асэбе союзники отмечали совместно. И то, что главный праздник не оказался омрачен боевыми действиями, радовало всех до одного. Все же находящимся на самой настоящей войне людям требовался отдых, причем не столько для бренного тела, сколько для души. А ежедневное ожидание очередного появления противника, очень отрицательно сказывалось на психическом и душевном здоровье моряков и солдат. Да и с бездельем постоянно приходилось бороться всеми доступными способами.

Впрочем, с появлением на горизонте итальянских кораблей, все прочие трудности отошли на задний план. Судя по составу отряда не решившемуся сразу сунуться к порту и принявшемуся совершать эволюции примерно в трех милях от замаскированной батареи N1, защитникам Асэба предстоял очень жаркий денек.

Вот только справедливости ради стоило отметить, что не менее жаркий денек обещал быть и у итальянцев. Помимо ранее завезенного вооружения на охрану порта были поставлены дополнительные скорострельные орудия. Та же первая батарея за счет снятых с «Пьемонта» орудий смогла увеличиться вдвое. Правда, для этого единственному водолазу пришлось изрядно поработать, выискивая на дне все выкинутое туда итальянцами. Но двукратное увеличение главного аргумента засевших в Асэбе «добровольцев» явно того стоило. Хоть и пришлось для комплектования расчетов снять людей с батареи N2, уполовинив ее огневую мощь.

Внимательно осмотрев уже поплатившиеся за неосмотрительность своих командиров и экипажей притопленные крейсера, командир возглавлявшего ордер «Этруриа», отдал приказ провести разведку минному крейсеру, а сам выстроил свои корабли так, чтобы прикрыть разведчика артиллерийским огнем, благо дальность действия имевшихся орудий позволяла работать на дистанции вплоть до 55 кабельтовых. В теории. В реальности же никто из них никогда не проводил учебные стрельбы далее 15 кабельтов.

На 16 узлах «Капрера» подскочил как можно ближе к берегу и отвернул обратно, едва встретив слабое противодействие — с территории порта по нему открыли редкий и неточный огонь из четырех 57-мм пушек. По причине нехватки людей, к ним приставили местных воинов, которых хоть как-то пытались обучить обращению с артиллерийским орудиями в течение последней недели, так что результат стрельбы выглядел удручающим. Снаряды летели лишь в сторону противника, но никак не в него. О паршивой выучке расчетов можно было судить по тому факту, что ни один из снарядов не упал ближе полутора кабельтов от борта минного крейсера, при том, что обстрел производился с восьми кабельтов. Тем не менее, его командир не стал испытывать судьбу и отвел корабль обратно к своим старшим товарищам, отвечая ожившей батарее немногим более точной стрельбой.

Неожиданно один из впередсмотрящих уже на циркуляции разглядел на фоне ближайшего острова силуэты пары кораблей, которые после сближения удалось идентифицировать как «Поллюс» и «Вольтурно». Но если захваченная канонерская лодка подавала признаки жизни, о чем можно было судить по подымающемуся из трубы редкому дыму, то ее разбитую и заметно обгоревшую товарку записывать в разряд действующих боевых единиц флота, можно было не спешить. Во всяком случае, теперь ее точно можно было вычеркнуть из списка пропавших без вести и перенести в список потерь. Впрочем, обе канонерки находились в небольшой бухте не одни. Компанию им составлял весьма крупный гражданский пароход, о котором командир минного крейсера прежде не слышал по той простой причине, что его вообще не ввели в курс дела, впрочем, как и капитана «Этны». Едва они прибыли в Массауа, как обоим тут же объявили о срочном выходе к захваченному противником Асэбу, и если бронепалубному крейсеру удалось сразу выйти вслед за покидающими свои якорные стоянки одноклассниками, то «Капрера» чьих запасов угля могло хватить максимум еще на три сотни миль экономичного хода, была вынуждена задержаться для приема топлива и впоследствии догонять своих собратьев по флоту. По той же причине капитану минного крейсера не было ничего известно о минных катерах противника, скрытых от его взора корпусом «Аддис-Абебы». Но и увиденного оказалось более чем достаточно, чтобы перестать опасаться гипотетического крейсера, на чей счет списывали уничтожение первой пары отправленных к этим берегам разведчиков.

Ясности доставленная минным крейсером информация не добавила. Да, удалось подтвердить предположение о наличии орудий береговой обороны. Да, удалось обнаружить пропавший корабль. Но достигнутые защитниками города результаты буквально кричали, что незваных гостей ожидают весьма неприятные, а возможно даже и смертельные сюрпризы.

Тем не менее, приказ следовало выполнять, да и солнце все еще висело высоко, так что, решив первым делом расправиться с обосновавшимися в порту артиллеристами, командир «Этрурии», имея в кильватере оба бронепалубных крейсера, повел свой корабль вперед. В случае наличия у противника замаскированной батареи береговой обороны, его крейсер имел куда больше шансов сохранить боеспособность, нежели в полтора раза меньший «Догали» шедший следующим в строю, да и в отличие от «Этны» вся его артиллерия относилась к современной скорострельной, что позволяло надеяться заткнуть вражескую артиллерию куда быстрее. К тому же, если в армии командир посылал свои войска в бой, то во флоте он их вел и капитану «Этрурии» назначенному командиром отряда прятаться за спинами своих подчиненных было не к лицу. К тому же, подобное, недостойное офицера поведение, могло впоследствии серьезно сказаться на карьере, окажись, что ничего серьезнее взятых трофеями с кораблей орудий в качестве противника тут не найдется.

Сохраняя дистанцию в два кабельтовых между кораблями, строй на две трети счастливо миновал минные линии и как только порт оказался на траверзе правого борта флагмана, с крейсеров дали залп по наблюдаемым орудиям и портовым сооружениям. И одновременно с огненным валом обрушившемся на берег, у борта шедшей замыкающей «Этны» поднялся столб воды, окатив с ног до головы расчет носовой десятидюймовки.

Столь давно не кусавшие противника якорные мины Герца, являвшиеся гарантированной смертью для кораблей старых поколений, оказались пусть опасными, но не смертельными сюрпризами для крейсера построенного с учетом требований к непотопляемости, что смогли выработать к восьмидесятым годам 19 века. Водонепроницаемые переборки и двойное дно спасли итальянского клона эльсвикских крейсеров даже после того, как он наскочил еще на одну мину.

Вполне штатно сработав, обе товарки обеспечили приличных размеров пробоины во внешнем корпусе корабля, но чтобы пробить еще и внутренний корпус заряда в 18 кг пироксилина оказалось маловато. Ударной волне удалось лишь немного взломать крепкий орешек внутреннего корпуса крейсера, обеспечив поступление воды через образовавшиеся щели и потерявшие герметичность заклепки. И пусть вода все же начала потихоньку поступать в трюм, такой же опасности как для «Кристофоро Коломбо» она не представляла. Но не минами едиными оказалась богата оборона Асэба.

Спустя мгновение после первого подрыва мины берег вспух цепочкой огненных всполохов, и капитан «Этрурии» наконец смог увидеть виновников гибели первых разведчиков. Шесть орудий среднего калибра установленные на берегу имели все шансы расправиться с любым бронепалубным крейсером мира, попадай они в намеченную цель каждым выпущенным снарядом. Вот только точность огня хоть и превосходила таковую его моряков, также не была отменной. Впрочем, получив первое попадание уже на третьей минуте боя, он понял, что поторопился с выводом о качестве вражеских артиллеристов. Просто в отличие от его экипажа, выпускавшего в сторону обозначивших себя орудий снаряд за снарядом, противник сперва целился и только после стрелял.

С удовольствием отметив уже третье по счету попадание в головной крейсер противника, Иениш едва успел инстинктивно пригнуться, когда разорвавшийся метрах в двадцати от его наблюдательного поста снаряд осыпал все вокруг горячими осколками и каменной шрапнелью. Не смотря на сумасшедший огонь ведшийся по батареям N1 и N2, у них еще не было даже ни одного раненного, не говоря уже о погибших или разбитых орудиях, зато городу вновь доставалось и там уже даже что-то активно горело. Впрочем, куда больше разрушений в городе его волновал вид даже не думающего тонуть концевого крейсера, умудрившегося подорваться аж на двух минах. Если первая жертва изделий господина Герца весьма скоро начала демонстрировать негативные последствия подрыва, то этот крейсер класса «Этна» даже не получил малейшего крена на пострадавший правый борт.