После бури - Фредрик Бакман

футляра по-прежнему хранился листочек с песней, которую она написала перед тем, как они оба покинули Бьорнстад.

Желаю тебе любви и смятений

И самых потрясающих приключений

Я верю ты выйдешь из них молодцом

Я верю твоя сказка будет с хорошим концом

Мая много о нем думала. Таких отчаянных и одиноких она больше не встречала.

* * *

Беньи делал все, чтобы ни о чем не думать, но стук сердца о билет в нагрудном кармане рубашки пробивал оболочку из алкоголя и дыма. В руке Беньи держал последнюю открытку, которую собирался отправить Рамоне, – свободного места в его посланиях всегда было больше, чем слов, но он думал, что ей все равно будет приятно вешать открытки на стену в баре. Беньи давно уже не рассчитывал, что кто-то будет гордиться им, но все надеялся, что Рамоне за него хотя бы не стыдно.

По дороге в аэропорт он зашел в бар, похожий на «Шкуру». Чтобы понять, как мало Беньи изменился, достаточно знать, что после четырех рюмок он затеял драку с двумя парнями, которым не понравились его длинные волосы и татуировки. Чтобы узнать, как сильно он изменился, достаточно знать, что драку он проиграл. Он уже не был таким сильным, ловким и злым.

Теперь глаз был подбит, в носу запеклась кровь, но боль его устраивала. По крайней мере, он впервые за долгое время чувствовал хоть что-то.

За кого его держат в Бьорнстаде? Беньи уехал от них хоккеистом и педиком, и теперь они вряд ли будут готовы мириться с последним, когда он перестал быть хоккеистом. В Бьорнстаде тебя любят, если ты побеждаешь, это он понял давно, – люди мирятся со многим, пока ты побеждаешь. А что теперь? Теперь он пустое место.

Он уехал так далеко и надолго в надежде найти ответы на все вопросы, но так не бывает. Ты можешь найти красивое тело, новый танцпол, утро с таким тяжким похмельем, что больно моргнуть. Но новую жизнь не найдешь, только вариации старой. Хоть и говорится «начать жизнь с начала», как будто это однажды с тобой произойдет, и готово; на самом деле оно продолжается и продолжается, ты начинаешь новую жизнь снова и снова, пока не сломаешься. Каждую ночь Беньи снилось, что он остался с Кевином на той вечеринке. Прошло почти два с половиной года, но это повторялось снова и снова, как только он закрывал глаза.

В детстве они все делали вместе, Беньи всегда был на стороне Кевина. У некоторых мальчишек, когда они обретают лучшего друга, – это как первая в их жизни любовь, они просто не знают еще, что значит влюбиться по-настоящему. Так они узнаю́т, что такое любовь – вместе лазая по деревьям, прыгая по лужам и не желая играть в прятки, потому что не хочешь расставаться ни на минуту. У большинства мальчишек это чувство с годами проходит, но у некоторых не проходит никогда. Беньи объездил весь мир, но не нашел места, где перестал бы ненавидеть себя за то, что по-прежнему жить не может без Кевина.

В детстве мальчики оставались ночевать друг у друга, читали комиксы про супергероев, делились своими страхами, о которых больше никому не рассказывали. Иногда Беньи просыпался оттого, что ему приснился кошмар, и махал руками так, что Кевин едва уворачивался. Когда они ездили на соревнования и спали в спортивном зале с другими парнями, Кевин всегда застегивал молнию на спальном мешке Беньи до самого подбородка, чтобы успеть вмешаться, прежде чем кто-нибудь ненароком его разбудит и получит по первое число. Летом они бегали в лес, купались в озерах нагишом, неделями ночевали на острове, про который никто не знал. Зимой Кевин был звездой хоккея, а Беньи болельщики прозвали «страховой компанией», потому что, если на Кевина кто-нибудь нападал, ему приходилось иметь дело с Беньи, а тот разделывал противника под орех. Для Кевина Беньи был лучшим другом, для Беньи Кевин был всей жизнью.

Беньи знал, что сам виноват. Он должен был защищать Кевина от всех и всех от Кевина. Если бы только Беньи не ушел с вечеринки, Кевин не изнасиловал бы Маю, и все бы шло как прежде. Если бы Беньи остался, как просил Кевин, тогда бы жизнь Маи не разбилась. Она была бы счастлива. А Кевин бы сейчас играл в НХЛ. Никто бы, возможно, не узнал правды о Беньи, только на это ему было наплевать, он мог бы от себя отказаться, лишь бы все стало как раньше. Он по-прежнему играл бы в хоккей, и, возможно, оно того бы стоило. В нем все понятно и просто: главное – побеждай. И мы будем тебя любить. Он скучал по дракам, где защищал своих, ему хотелось снова что-то значить для других, хотелось увидеть, как противник пугается, что он сиганет через ворота, если они посмеют тронуть его товарищей. Ему не хватало раздевалки и пены для бритья у себя в ботинках, ему хотелось сидеть на заднем ряду в автобусе и кидаться арахисом в голову Бубу и других идиотов. Хотелось, чтобы тренер похлопал его рукой по шлему, как хозяин похлопывает пса по холке, давая знать, что он молодец. Беньи тосковал хоть по какому-нибудь дому, пусть тот лишь иллюзия, но это лучше, чем блуждать посреди правды.

У каждого внутри живут сотни личностей, которые проявляются в зависимости от того, с кем мы общаемся. Мы притворяемся, фальшивим и душим себя, лишь бы подстроиться под других. Последнее, что сказал Беньи Кевину: «Надеюсь, ты найдешь его – того Кевина, которого ты ищешь». Беньи не знал, получилось ли у Кевина. Сам он искал того Беньи, с которым ему было бы хорошо, но пока не нашел.

Поднявшись на борт самолета, Беньи пристегнулся, затянув ремень так крепко, как мог, а потом засунул под него руки, чтобы не заехать спросонья тому, кто случайно его заденет.

Потом он заснул, и ему снились машины времени. Это были его самые страшные сны.

* * *

Когда электричество опять отключили, Лео пошел на кухню и сел за стол рядом с мамой. Сел рядом, а не напротив. Они ели бутерброды и пили шоколадное молоко, и даже подросток признает, что это приятно – таким простым способом сделать ее счастливой.

Маттео залез в дом к соседям через подвальное окошко и лег на полу, слушая их голоса. Он снова попытался открыть шкаф с оружием, но и на этот раз ничего не вышло.

Лео не сказал маме, что сестра едет домой. Пусть это будет