Танец на лезвии ножа - Александр Сухов

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Признайся, мальчик, тебе хочется что-то спросить у дядюшки Матео? Все вопросы без особого труда можно прочитать на твоем лице, поэтому не трудись задавать их. Постараюсь все изложить по порядку.

После торжественной и весьма утомительной церемонии повторного восхождения на престол моего друга, где мы со Злыднем играли роль молчаливых статистов, и шумного застолья, представлявшего собой эдакий мальчишник разновозрастных гномов, нас наконец-то оставили в покое. Мы с Его Величеством сидели, потягивая эль из литровых глиняных кружек, в креслах у ярко полыхающего камина в одной из комнат королевского замка, что располагался в Харальских горах. Когда Матео удосужился сообщить сведения о нашем местоположении, я даже присвистнул от удивления. Горный массив Хараль, или Харальский хребет, расположен на удалении пятисот километров к востоку от столицы Нордланда. Если учесть, что «станция метро», где мы оставили автомобиль и пересели на монорельс, находится в двухстах километрах юго-западнее Вундертауна, нетрудно вычислить приблизительную скорость поезда. Она составила шестьсот пятьдесят – семьсот километров в час.

Молодцы гномы – быстро перенимают самое лучшее из технических достижений человечества. Наши умники уже лет двадцать пять рассуждают о перспективах широкого внедрения экономичных скоростных поездов на магнитной подушке, но дальше десятикилометровой экспериментальной трассы для любопытных ротозеев-туристов дело пока не продвинулось. Не удивлюсь, если узнаю, что вся Эпирия, да что там Эпирия, весь земной шар опутан сетью подземных магистралей, неподконтрольных законному правительству ни одной из стран.

Это вполне в духе горного народа. Гномье сообщество испокон веков было отдельным государством в государстве, точнее, государством над государствами. Даже военные конфликты между странами ни в коей степени не прерывали отношений между национальными диаспорами гномов. Иногда именно они становились посредниками и прямыми участниками урегулирования этих конфликтов, но только по просьбе самих людей и лишь в исключительных случаях.

Об устройстве гномьего общества ходило множество противоречивых слухов и досужих сплетен. Поговаривали, что кланы подчиняются только своим вождям и более никому, утверждали также, что у гномов нет вообще никакой власти, будто бы каждый из них закоренелый индивидуалист, склонный по природе своей к анархии; другие с пеной у рта доказывали, что у карликов существует пирамидальная общественная иерархия с советом старейших на самой вершине. Чтобы не попасть впросак, не буду излагать свой собственный взгляд на этот вопрос, но теперь я точно знаю, что верховную власть здесь осуществляет король, и этот король сидит в данный момент рядом со мной, смотрит, не моргая, на языки пламени в камине, прихлебывает из кружки великолепное гномье пиво и неторопливо повествует о делах давно минувших:

– Это началось более двух столетий назад, когда племя людей в поисках полезных ископаемых, построив мощные горнодобывающие машины, с остервенением набросилось на исконную вотчину моего народа – горы. Все попытки остановить экспансию человеческой расы привели к обоюдному непониманию народов и грозили перерасти в затяжную кровопролитную войну. В те времена я был молод и горяч. Королем стал совсем еще юношей – в шестьдесят с небольшим, после того, как моего папочку во время его любимого занятия, охоты на пещерных упырей, по недосмотру личной охраны и по неосторожности самого короля эти твари осушили до последней капли крови. Гномы разделились на два лагеря. Одни, реалисты, памятуя о горькой судьбе орков и гоблинов, были склонны не затевать ссоры с людьми, смириться со своей участью и, переселившись в города, постараться приспособиться к изменившимся условиям. Другие жаждали битвы. В стане непримиримых всячески культивировался миф о данном богом превосходстве нашей расы над другими народами, населяющими Землю. Мергель был вдохновителем и руководителем этого крыла крайнего толка. Поначалу я был готов принять сторону экстремистов и уже отдал приказ о тотальной мобилизации всего взрослого населения… – Гном сделал глоток и замолчал, продолжая задумчиво наблюдать за пляской огненных язычков на обугленных поленьях.

– Что же помешало Вашему Величеству перейти к открытым военным действиям? – Я все-таки не удержался и напомнил Матео о своем существовании.

– Женщина, Коршун, моя прекрасная Ингрида и ее отец – вождь умеренных старый Пластун. Они смогли доказать, что война означает полное уничтожение моего народа. Умница Пластун, опираясь на ваши человеческие законы, в кратчайшие сроки разработал план, который позволил гномам за столь короткий срок без кровопролития стать намного богаче и могущественнее, чем мы были двести лет назад. Нам многому пришлось научиться у людей, и мы вам благодарны за те знания, которыми вы с нами щедро делитесь. Сегодня мы как никогда понимаем, что сила в единстве рас и народностей, и потихоньку толкаем человечество к объединению. Это сейчас, а в те времена клика Мергеля и его банды творила всяческие козни против меня и моей семьи. В чем только не обвиняли молодого короля: и в предательстве интересов горного народа, и в тайном сговоре с людьми и эльфами с целью порабощения и уничтожения гномов. Однажды, когда я отлучился из этого замка на непродолжительное время, враги отравили мою Ингриду и нашего неродившегося ребенка. Пластун тоже пострадал, но все-таки сумел выкарабкаться. Исполнителей этого преступления удалось быстро установить и казнить, но вину тех, кто отдавал приказы, доказать не удалось. Хотя я и знаю точно, что по распоряжению Мергеля потерял жену и будущего ребенка, но знание без доказательств – всего лишь свист ветра между скал. Пластун уговорил меня сбежать и на время поселиться среди людей в какой-нибудь глухомани. Не подумай, мальчик, что я до такой степени испугался за свою жизнь, нет, как раз тогда я был на грани самоубийства, но я король и благо подданных выше моего личного счастья. Я скрылся по одной простой причине – чтобы дать Пластуну возможность выполнить задуманное. По законам горного народа король остается королем до тех пор, пока его смерть не доказана. Целый век по моим следам недоброжелатели направляли наемных убийц, по два-три покушения в год. Можешь себе представить, Коршун, что мне довелось пережить? – Гном посмотрел на меня с грустью и сам ответил на свой вопрос: – Можешь. В тот вечер, когда ты раскрыл мне свою душу, я впервые за годы отшельничества понял, что наступила пора возвращаться к родичам, хотя бы для того, чтобы помочь тебе, мой друг. К тому же тебе удалось вселить в меня надежду…