Капитан (СИ) - Антон Перунов

навещали, — обратила она внимание на лежащий на прикроватной тумбочке узелок.

— Была жена с детишками…, только я им велел более не приходить. Нечего на меня такого глазеть. И на гостинцы не надо тратиться. И так подохну…

— Зачем же так? — укоризненно посмотрела на него целительница.

— Так ведь этого все одно не миновать, — на лице больного впервые показалось нечто вроде эмоции. — Вы, главное, с деньгами не обманите. Тяжко им придется без меня…

— Не беспокойтесь, — положила она на его руку свою ладонь. — Все, что обещала, я выполню.

— Вот и ладно! — откинул голову на подушку пациент и, наконец, обратил внимание на остальных. — А это что, студенты опять пришли? Ну, пускай смотрят…

Едва увидев Порфирьева — так была фамилия пострадавшего рабочего — Крылов с Колычевым скользнули в «сферу» и внимательно ознакомились с его состоянием. Насколько мог судить Март, операции, которым его подвергли, прошли успешно, но вот нравственное состояние оставляло желать лучшего. Он махнул на себя рукой и хотел лишь не слишком обременять своим содержанием семью.

— На каком станке работал, браток? — поинтересовался он, заметив характерные следы на натруженных ладонях мастерового. — Токарном, фрезерном или, может быть, слесарь?

— Токарь, — тихо отозвался тот, и уголки губ еле заметно дрогнули.

— Эко тебя угораздило.

— На грех мастера нет…

— Ну, руки, слава Богу, целы, значит, работать сможешь.

— В прежние времена, может, так бы и случилось.

— В «прежние» это какие, при царе Горохе?

— Зачем при царе? При Иване Архипыче, царство ему небесное. Он всех своих работников знал, в беде бы не бросил!

— Ишь как, — заинтересовался Март, — а ты его разве застал?

— А как же, — еще немного оживился пациент. — Строгий был, но справедливый. Не то, что нынешние прохвосты!

— А сын его?

— Федор Иванович-то? Тоже хороший человек был, только немного не от мира сего. Все в науках своих витал. Но при нем получше было, чем при нынешних, это да…

Так за разговорами они закончили осмотр и, придя к кое-каким выводам, покинули палату.

— Зинаида Виссарионовна, — с ходу начал Крылов. — При всем уважении, это перебор! У пациента, помимо всего прочего, явная депрессия, а при таком настрое ожидать позитивной динамики…

— Ваш метод, насколько я поняла, — парировала целительница, — сродни чуду. И спасти Порфирьева может только чудо. Но в случае успеха оспорить его уже никто не сможет! Кстати, — обернулась она к Колычеву, — как вам удалось разговорить больного? Мне, несмотря на весь мой опыт, так и не удалось пробиться…

— Все просто, — пожал плечами Март. — Во мне он видит своего, а в вас — большое начальство. Несомненно, доброго человека, но очень далекого от него и от его проблем.

— Вот как? — немного по-другому взглянула она на молодого человека.

— Любопытно, а что вы ему пообещали? Выкупить скелет после смерти для анатомического кабинета?

— Нет, конечно, — смутилась целительница. — Просто небольшую сумму денег за участие в экспериментах для семьи, а также компенсацию затрат на погребение.

— Просто аттракцион невиданной щедрости! Простите, я не слишком осведомлен о рабочем законодательстве. Какие-то компенсации от работодателя за увечье ему положены?

— Насколько я знаю, да, — растерялась Ермольева.

— Существуют фабричные кассы взаимопомощи, — пришел ей на помощь Крылов. — Но, говоря откровенно, выплаты не очень велики. Так что все, на что может рассчитывать его семья, это благотворительность частных лиц.

— Понятно, — кивнул Март. — Мы беремся за этот случай!

— Подожди, — попытался остановить его компаньон, но было поздно.

— Зинаида Виссарионовна абсолютно права. Этот случай будет невозможно игнорировать, и мы одним махом добьемся большего, чем годами исследований.

— Вы уверены?

— Более чем!

— Вам говорили, что вы очень странный молодой человек? — внимательно, как будто узнала что-то новое, посмотрела на него Ермольева.

— Постоянно говорят, — пожал плечами тот. — Особенно женщины.

Высший свет — это своего рода закрытая корпорация, в которую очень трудно попасть. Однако, если ты все-таки стал ее частью и соблюдаешь определенные правила, перед тобой открываются многие двери и еще больше возможностей. В том числе и для решения сугубо личных проблем.

Вскоре по приезду в столицу империи графиня Оссолинская получила из здания на створе Дворцовой набережной и Миллионной улицы[1] именное пригласительное письмо на званый ужин за подписью самого чрезвычайного и полномочного посла Великобритании сэра Уильяма Сидса. В отдельной, собственноручной приписке сэр Уильям, извиняясь, писал: «Миледи, простите за срочность».

Причиной такого жеста со стороны англичанина было то, что дата проведения мероприятия стояла следующим днем, что никак не вписывалось в рамки принятого в этой среде заблаговременного уведомления хотя бы за неделю, если не за две. Но Оссолинская понимала, что сама явилась нежданно-негаданно в Петербург и, напротив, была благодарна своему визави за такую оперативность. Тем более, им было, что обсудить.

Естественно, Нина Ивановна подобной возможностью пренебрегать никак не могла. И потому в назначенный час арендованный роллс-ройс серебристым призраком на снежном фоне подкатил на набережную все еще не скованной льдом Невы, высадив свою пассажирку прямиком у порога посольского особняка. Посол, выказывая ей особую честь, лично встретил престарелую графиню в широком фойе, подав ей руку, которую она охотно приняла.

— Миледи, рад вас видеть.

— Взаимно, сэр Уильям, — проворковала графиня. — А где ваша очаровательная супруга?

— Она сейчас в Баден-Бадене.

— Бедняжка Арабелла заболела? — с деланным участием осведомилась Нина Ивановна. — Но что случилось?

— Ничего серьезного, — поспешил успокоить ее дипломат. — Просто врачи рекомендовали ей провести эту зиму на водах.

— Как досадно! Мне будет ее не хватать…

— Надеюсь, вы сможете это пережить, — сдержано улыбнулся сэр Уильям, прекрасно осведомленный, что никакой близости или даже просто приязни между его женой и графиней Оссолинской никогда не было, да и быть не могло.

Но старая интриганка не унималась и продолжила светскую беседу, как будто встретила старого друга, с которым у нее множество общих тем для разговора. Впрочем, это занятие довольно скоро ему наскучило.

— Миледи, нам нужно кое-что обсудить, прежде чем мы приступим к трапезе, — без обиняков заявил он.

— Конечно, — с видом королевы, собирающейся осчастливить своего пажа, отозвалась Нина Ивановна.