Какого цвета убийство? - Томас Эриксон

Нина уставилась на него.

– А если точнее – «синего» человека.

Он поднялся и с видом профессора университета начал ходить туда-сюда по кухне – не хватало только классной доски.

– «Синие»… Жизнь медленно проходит мимо них, пока они хладнокровно наблюдают за происходящим. Они по натуре своей наблюдатели. Если «зеленые» меланхолики выглядят тихонями лишь на поверхности, то «синие» флегматики спокойны до глубины души. Можно взорвать у них на глазах бомбу, они и бровью не поведут.

Нина почему-то огляделась, но ничего не ответила.

– Слышала выражение «бойся гнева терпеливого человека»? – спросил Алекс. – «Зеленый» может проглотить почти все, но если его терпение лопнуло, то тут все рвется в клочья и летит вверх тормашками.

– Кажется, ты сейчас рассказываешь о моем отце. Он выходит из себя раз в десять лет. Многие думают, что он – само спокойствие, но он никогда не забывает обиды.

– Да, такие люди не забывают обиды. Все сохранят на своем «жестком диске», чтобы извлечь это на свет хоть в следующий прилет кометы Галлея, когда понадобится снова разыграть из себя мученика.

В элегантной кухне дома Фредрика и Мартины начало смеркаться. Свет уже не отражался от полированных дверок шкафов.

Нина проговорила:

– Мы в управлении пытаемся толковать поступки людей каждый день: подозреваемых, свидетелей, информаторов… Не задумываясь над тем, что видим или как реагируем сами. – Она печально усмехнулась. – Алекс. Я ничего не имею против Гиппократа и ацтеков, но если я изложу все это комиссару Хельмарку, он просто выкинет меня вон.

Алекс прокашлялся – видимо, с лекцией он перегнул палку.

– Его более всего интересуют факты?

– Да, он человек без эмоций.

– Бесчувственный? Склонный к конфликтам? О нем говорят, что он ведет себя как животное?

– Звучит так, будто ты его старый приятель.

– Он совсем не такой, поверь. Может, я смогу дать тебе ключи к комиссару Хельмарку… Но сначала заглянем на второй этаж. Давай посмотрим, нет ли там письменного стола. Рабочее место говорит о человеке лучше всего.

Глава 37

Мари Роос закрыла бумажник и положила его в сумочку. Улыбнулась молодой официантке и протянула ей оплаченный счет. Чаевых она дала чуть больше, чем обычно, потому что девушке, как ей показалось, не помешали бы новые туфли. Те, что на ней, похоже, отшагали немало километров, а Мари хорошо знала, как тяжело, когда обувь сидит нехорошо. Очень вредно для ног.

Поднявшись, она вышла из ресторана. На улице оглянулась в поисках такси, но все проезжавшие мимо были заняты. Она бросила взгляд на запястье – там красовались элегантные часики на золотом браслете, которые она получила в подарок от Юнаса на пятнадцатилетие свадьбы. Половина первого. Времени еще уйма.

К парикмахерше Мари должна прийти через двадцать минут. В принципе, она даже могла бы пройтись пешком, но, взглянув на небо, отметила, что оно сильно хмурится. Не стоит рисковать.

Пока Мари стояла на пересечении улиц Биргер-Ярлсгатан и Энгельбрехтсгатан, рядом остановилась красная спортивная машина.

– Мари! – окликнул ее голос из открытого окна.

* * *

– Что ты думаешь обо всей этой ужасной истории с Клаэсом Юнггреном? – спросила Софи, уверенной рукой ведя «Феррари» сквозь плотное движение.

Мари сидела, скрючившись на пассажирском сиденье. Для такой машины она была слишком высокая. На самом деле, весьма непрактичная модель. Залезть в нее было тяжело, не покидало ощущение, что сидишь прямо на асфальте, а о том, как потом выбираться, даже думать не хотелось.

Зачем Софи эта штука? Сама Мари могла бы купить себе любую марку, однако выбрала «Вольво». Этот автомобиль удовлетворял ее потребности в полной мере. А вот Юнас – он разъезжал на «Астон Мартин». Того требовало его мужское тщеславие. По правде говоря, она считала, что выкладывать такую сумму за машину попросту нелепо (и сейчас так считает), но он так просил, так умолял… Получив ее, Юнас перестал спорить с женой по поводу летнего отпуска. Куда Мари скажет – туда и поедет. Компромисс (и ненавязчивые торговые отношения) – основа любого брака.

– Юнггрен? – переспросила Мари Роос. – Тот, у которого пару лет назад был роман с Филиппой?

Софи кивнула и выругалась в адрес машины доставки, припаркованной прямо посреди улицы.

– Застрелили в голову. На конференции. Чудовищно.

– Бедная дочь… Линда, кажется. Это ведь она живет в Лондоне?

Подруга снова кивнула.

– А Сара, его жена, – та еще сучка. Наверняка она все это и подстроила. И к тому же пьет. Так что ничему не удивлюсь.

Мари удивленно приподняла бровь и отвернулась к боковому окну. Как будто Софи сама не пьет. Останови их полиция и предложи ей подышать в трубку прямо сейчас, ее наверняка лишили бы прав. И плевать, сколько там миллионов в год заколачивает ее Вильям. По глазам видно, что она и сейчас под мухой, а руки слишком крепко сжимают руль, ища дополнительной опоры.

Неважно. В конце концов, не ее дело. Покуда Софи никуда не врезается и никого не сбивает, пусть пьет, сколько ей хочется. Она несчастлива – надо же ей в чем-то утопить свои горести…

Мари как-то раз предлагала поговорить с ее мужем о том, как себя чувствует Софи в их браке. Но та только фыркнула и забраковала идею. Вильям все равно не станет слушать. Единственное, что его заботит, – календарь с декларацией о доходах. Пока целых три человека, живущих на их улице, зарабатывают больше него, он должен вкалывать как проклятый. Это не обсуждается.

Мари покосилась на Софи.

– Как дела у вас с Вильямом? Без изменений? – спросила она.

Подруга резко остановилась перед светофором.

– Хочешь знать? Ну, слушай, – раздраженно сказала она. – В прошлый четверг Вильям пришел домой пьяный. Разбудил детей, разбудил меня, потребовал, чтобы я спустилась в кухню. Мне едва удалось уложить Кристин и Робина обратно по постелям, а потом пришлось минут десять трудиться, стоя на коленях, пока у него встал. Но знаешь, что самое смешное? Будь он трезвым, было бы все то же самое.

Мари переживала за подругу. У нее-то по-прежнему нормальные сексуальные отношения с Юнасом. Она уверена, что он ее любит. И любил бы, даже если бы не получил «Астон Мартин».

– Меня не удивит, если скоро он впендюрит своей новой ассистентке, – проговорила Софи. – Я видела, какими глазами она на него смотрит, как выделывается при нем, прижимается к нему своими сиськами…

Она положила руку на колено и вздохнула. Мари накрыла ее ладонь своей.

– Не думаю. Он ведь тебя любит.

Внезапно по щекам Софи потекли слезы. Она ничего не